«Крысиный остров» и другие истории - Несбё Ю

– О-го-го, – проквакал Рагнар, – смотрите-ка, наш малыш готов.

Опять гогот. Громче всех смеялся Тупень.

– Скажи Ивонн, что ты готов, Тупень! – Рагнар посмотрел на меня.

– Я готов! – засмеялся Тупень, польщенный всеобщим вниманием. Остекленевшими глазами он пялился на женщину.

– Ни хрена, Тупень, – сказала я, – не смей…

– Неисполнение приказа, Ивонн? – весело проорал Рагнар. – Подбиваешь его не исполнять приказ?

– Я готов! – завопил Тупень.

Ему нравилось повторять фразы, смысл которых, как ему казалось, до него допер. Другие поставили его на стул, врубили музыку погромче и принялись двигать стул вперед.

Кровь у меня закипела. Боксерские матчи проигрываешь, когда перестаешь регулировать температуру собственной крови. Поэтому я проговорила – тихо, но чтобы Рагнару было слышно:

– За это, Рагнар, ты у меня огребешь.

Ножки стула скребли по полу. Женщина лежала, повернув голову к мальчику. По щекам у нее текли слезы, и она что-то шептала. Не выдержав, я подошла ближе и услышала делано спокойный и все же дрожащий голос:

– Все хорошо, Сэм. Все будет хорошо. Закрой глазки. Подумай о чем-нибудь хорошем. О том, что будешь делать завтра.

Я шагнула вперед, подхватила Сэма под руки и подняла.

– Отпусти его! – закричала женщина. – Отпусти моего сына!

Я посмотрела ей прямо в глаза.

– Он этого не увидит, – сказала я.

Подняв мальчика на плечи и придерживая его – а он вопил и вырывался, как недорезанный поросенок, – я направилась к двери в кухню. Рагнар преградил мне путь. Наши взгляды встретились. Не знаю уж, что он увидел у меня в глазах, но через пару секунд отвалил.

Нагнувшись, я перешагнула порог кухни, слыша, как мать малыша кричит сзади: «Нет!» Я прошла через кухню и оказалась в коридоре, по которому дошла до ванной. Посадив мальчика в ванну, совмещенную с душевой кабиной, я задернула занавеску и сказала, что если он будет сидеть тихо и зажмет руками уши, то мама скоро придет и заберет его отсюда. Потом я вытащила ключ из замочной скважины, вышла и заперла дверь снаружи. Я поднялась по лестнице, прошла мимо пары открытых дверей и, обнаружив закрытую, осторожно ее приоткрыла.

В комнату просочился свет из коридора. Брэд сидел на кровати, на которой спала девушка-блондинка, моя ровесница. Спала она в наушниках. Я такие наушники знаю, они с шумоподавлением, поэтому в них не проснешься, даже когда рядом гранаты рвутся.

Или когда у тебя под боком мордуют твою семью.

Брэд, похоже, тут уже давно сидел. Впрочем, и девушка была красивая, этакой романтической красотой, слегка старомодной. Не совсем в моем вкусе. Но явно во вкусе Брэда. Я его таким еще не видела – взгляд ласковый и томный, а на губах улыбка. Меня вдруг осенило: а ведь я вообще впервые вижу Брэда радостным.

Свет из коридора падал девушке в глаза, и она отвернулась, но так и не проснулась.

– Сваливаем, – прошептала я, – крики в гараже слышно. Соседи наверняка полицию вызвали.

– У нас времени куча, – сказал Брэд, – а ее с собой возьмем.

– Чего-о?

– Она моя.

– Ты чего, совсем башкой поехал?

Может, оттого, что я сказала это слишком громко, но девушка внезапно открыла глаза. Брэд снял с нее наушники.

– Привет, Эми, – прошептал он мягким, незнакомым голосом.

– Брэд? – Удивленно распахнув глаза, девушка будто машинально отодвинулась назад, подальше от Брэда.

– Тсс, – сказал он, – я пришел тебя спасти. Там, внизу, банда – твои родители и Сэм с ними. Захвати какую-нибудь одежду, и пойдем со мной. Там, за окном, лестница.

Однако тут эта девушка, Эми, заметила меня.

– Ты чего творишь, Брэд?

– Я тебя спасаю, – повторил он шепотом, – а остальные в гостиной.

Эми заморгала. Переварила услышанное. Быстро переварила – эту науку мы все усвоили.

– Я Сэма не брошу, – громко заявила она, – не знаю, что происходит, но либо помоги мне, либо вали отсюда. – Она повернулась ко мне. – А ты кто такая?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Делай, как он сказал. – Я показала ей пистолет.

Не знаю, правильно я поступила или нет, Брэд про похищение ничего не говорил, но едва она попыталась встать, как Брэд ухватил ее за волосы, оттянул голову назад и прижал к ее носу и рту тряпку. Девушка дернулась, ее тело обмякло. Хлороформ – надо же, а я думала, он у нас кончился.

– Помоги дотащить, – бросил он мне и сунул тряпку в карман.

– Да чего ты с ней делать-то будешь?

– Женюсь и детей заведу.

А я-то, ясен пень, решила, что он стебется.

– Шевелись! – скомандовал он, подхватив девушку под руки, и выжидающе посмотрел на меня.

Я не сдвинулась с места. Не знала, смогу ли. Я посмотрела на плакат у нее над кроватью. Я слушаю эту же группу.

– Это приказ, – добавил Брэд, – так что решай.

Решай. Я, естественно, знала, что это значит. Решай, хочешь ли остаться вместе с единственной у тебя семьей. Под единственной у тебя защитой. Решай прямо сейчас.

Я пошевелилась. Наклонилась вперед. Ухватила девушку за ноги.

Вдалеке еще ревели мотоциклы, когда в гараж, пошатываясь, вошла Хейди, закутанная в мое пальто. Она взяла с верстака нож и разрезала веревки. Я обнял ее. Дрожа и трясясь, она уткнулась мне в шею и выкрикивала что-то, словно ей не хватило времени выплакаться и рыдания душили ее.

– Он забрал ее! – всхлипывала она, а слезы согревали мою футболку. – Он забрал Эми.

– Он?

– Это Брэд.

– Брэд?

– Лица его я не видела, но это Брэд Лоув.

– Ты уверена?

– На нем единственном был капюшон, и он единственный ничего не сказал. Но командовал он, и это он пошел к Эми. И когда девушка и парень вошли в гостиную, кто-то сказал им, что это Брэд приказал.

– Что именно Брэд приказал?

Хейди не ответила.

Я обнял Хейди, а знать мне и не надо было. Не сейчас. Смуглая девушка знала, что нашу дочь зовут Эми, что она – ее ровесница. Брэд – лидер банды, это верно. И что он прячет свое лицо от тех, кто может узнать его, тоже логично. Как и то, что у него не хватило мозгов остаться неузнанным, – это очень похоже на Брэда Лоува. Испорченный. Но влюбленный. А это, по крайней мере, давало нам надежду.

V

– Девять минут до вертолета! – крикнул лейтенант.

Флаги на флагштоках затрепетали, поднялся ветер.

Колин махнул рукой, какой-то мужчина скрылся в квартире в пентхаусе и вернулся с ведерком, из которого торчала бутылка шампанского.

– Попрощаемся, как велят правила хорошего тона, – улыбнулся Колин. – В эпоху декаданса говорили, что после нас хоть потоп, но в нашем случае, когда потоп уже начался, полагается откупоривать старые вина и пить их, главное – чтобы у тебя был рот и горло, в которое эти вина можно влить. Потому что скоро эту глотку перережут.

– Ну что ж, – я взял у мужчины с ведерком узкий бокал, – лично у меня, Колин, оптимизма больше.

– Ты всегда таким был, Уилл. После случившегося мне остается лишь удивляться, что ты не утратил веру в человека. Мне бы хоть каплю твоей наивности и твоей сердечности. Они хотя бы согревают. Но у меня вместо этого холодный, рациональный мозг. Это все равно что жить зимой в каменной крепости.

– Вроде твоей тюрьмы на Крысином острове.

– Да, – согласился Колин, – кстати, мне тут объяснили, откуда там так много крыс. В девятнадцатом веке, до того как на острове построили тюрьму, там была больница, куда отправляли больных тифом, чтобы те не заражали жителей города. Они знали, что умрут и что на материке никто, даже родственник, не притронется к трупу тифозного больного. И крысы тоже об этом знали, с наступлением темноты они начинали подскуливать – ждали, когда откроется черный ход больницы и оттуда выбросят свеженький труп. Когда на острове кто-то умирал, тело сжирали еще до восхода солнца, и такой уклад всех устраивал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})