Цветы на подоконнике - Клавдия Пестрово

«Задохнешься в толчее житейской…»

Задохнешься в толчее житейской,Упадешь и, кажется, — не встать.Почему-то остров тот, Эгейский,Я тогда стараюсь вспоминать.

На щеках — невысохшие слезы,В голове — машины мерный шум,А во рту, благоухая розой,Тает розовый рахат-лукум.

Солнце!.. Ветер!.. Камень серый, дикий.Смоквы сизые. Табак в тюках.Ослика рыдающие крики,А погонщик — важный патриарх.

И сияла, драгоценной рамой,Нежная Эгейская лазурь…Вспомнишь — и затянутся бальзамомВсе царапины от новых бурь.

С Гумилевым

«Я конквистадор в панцире железном…»

Н. Гумилёв

Хорошо от шума городского,От забот, от пыли — хоть на час! —Взяв с собою томик Гумилева,Лечь на теплый гравий, под баркас.

Улыбнуться Музе Дальних Странствий,Взявшей сразу сердце на буксир,И лететь — в чудесные пространства!В героический волшебный мир…

Сердца легкие подслушать звоны,Поглядеться в сонные прудыИ печаль певучую канцоныРасплескать в жасминные сады…

Плыть с Колумбом в легкой каравелле,Конквистадором бродить меж горИ Суэцкого канала мелейПроходить песчаный коридор.

В Африке пылающей, в закаты,Слушать топоты и рык, и вой,И, свистя, держать штурвал фрегатаВ ураган железною рукой!

А в лесу экваторьяльном, темном,Где лианы — змеи! Яд — цветы! —Меткий дротик карлик вероломныйБросит вдруг в тебя из темноты.

Заблудившийся трамвай со звономВдруг подхватит и помчит… в века!Ветры Генуи… Родоса бастионы…Светы, громы… И любовь-тоска!

И очнешься, с сердцем, счастьем пьяным,Где там будней плесень и полынь!«В каждой луже запах океана,В каждом камне веянье пустынь»!

Сонет («В разрывах пен седого океана…»)

В разрывах пен седого океанаПески простерли свиток золотой.Мой тихий берег, солнцем осиянный,Забвеньем дышит сонный твой покой.

И всё, что мучит по ночам дурманноЯ погружаю в светлый твой прибой.Святой Бригитты башня, неустанно,Тревоги гонит прочь, как часовой.

А если рухнет мир златого блеска…И вновь пойду я — у судьбы на леске —Дорогой неизвестной, налегке, —

Запомню все… И пены арабески,И зыбких водорослей запах резкий,И тень от крыльев птицы на песке.

Душа и сердце

Как нежно в нашем переулкеЖелтеет клен.

В. Ходасевич

Душа примирилась.Стала покорней.Перекинулся, где-то в сознаньи, мостОт берега страхаК селеньям горним,К неизведанным светам далеких звезд.

И стало легче дышать.НеизбежностьНе чернеется тучей с угрюмых круч.И только слезамиВскипает нежностьК уходящему дню…

И прощальный лучТаким янтаремИграл на окошке,И, заслушавшись птиц, так пахли цветы!Что сердце взмолилось:«Еще немножко!..Подождем, пока с клена слетят листы…»

Бессмертник

Б.П.Э.

Вы дали русский — из России — мне цветок,И всё, — как не было… Поет опять дорога,И степь, древнейшая, где дрофы легконого,В благоуханный зной, сминают желтый дрок…И пахнет горькая полынь, и едут дроги,И прыгает лохматый Цыган — детства сверстник…

Я бережно держу засохший стебелек…И брызжут слезы на сиреневый бессмертник.

СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ (не вошедшие в настоящее бумажное издание)

Сонет («Укрывшись мхом, ты грезишь, засыпая…»)

Укрывшись мхом, ты грезишь, засыпая,Под волн седых угрюмой ворожбой,И чужестранка, со своей тоской,К тебе прильнула, плача и вздыхая.

Она тебе шептала, не смолкая,Про непонятный край, про мир иной,Про блеск снегов, про лес и звёздный рой,Что даже Южный Крест затмит, сияя!..

И обжигали слёзы мох седой.Ты спишь по-прежнему. Шумит прибой.Дрожит, в воде ломаясь, свет фонарный.

Но снится лес тебе, весь золотой!Седых снегов серебряный покойИ синий свет звезды… Звезды Полярной.

Русь

Вот Русь моя: в углу, киотом,Две полки в книгах — вот и Русь.Склоняясь к знакомым переплётам,Я каждый день на них молюсь.

Рублёвый Пушкин, томик Блока;Все спутники минувших дней;Средь них не так мне одинокоВ стране чужих моих друзей.

Над ними — скромно, как лампада,Гравюра старого КремляДа ветвь из киевского сада —Вот Русь моя.

Старушка у церкви

Всё тут не по-нашему —Ветры не прохладные,Полыхают жгучие,Сникла вся трава!

— Прогневили Господа,Наша жизнь неладная, —И трясётся стараяГорько голова.

Скоро, скоро старенькойПримет Бог моления.Ветер переменится,И приснится ей:

Словно там, под Пензою,В тихом дуновенииВетви закачалисяЛиповых аллей.

Гнется

За окошком бушует ненастье.Гнется тополей стонущий ряд,Но последней, сжигающей страстьюЯрким пламенем астры горят.

Под ударами ветра мотаясь,Неизжитых желаний полны,Аметистами в грязь осыпаясь,Чуют астры — не знать им весны.

И забудешь и будни, и слякоть,Эту яркость вбирая душой,Только хочется тихо заплакатьНад земли обреченной красой…

«Современник» (Торонто), 1964. № 9

Отъезд королевы

Разлукой потрясенное светилоПрибрежный окровавило гранитИ в пурпуре дорогу проложилоПред юной королевою Лилит.

И чайки, за прелестной королевой,Бросались, с криком, в пену корабля,И вечера окрасила напевыВ печаль осиротевшая земля.

И взоры всех, сквозь влажные ресницы,Искали силуэт на корабле, —Последний свет сияющей Жар-Птицы,Лилит — прекраснейшей из королев.

И мы с тобой — чужого света тени —Следили с грустью в море те огни,Где удалялось светлое виденье,Напомнившее нам другие дни…

Ведь это было, было все, когда-то…Ты помнишь?.. Там, на берегах Невы:И пушек салютующих раскаты,И клики шумной, радостной толпы,

Знамен, значков, орлов — двуглавых — стаи!«Ура!..» могучей, чем разлив реки,И медью труб рокочущих сверкая,Полки шагали, Русские полки!

И крыши, и деревья, и балконы —Повсюду — люди, люди… И цветы!..И ветры с Волги, Ладоги, и ДонаВ трехцветных флагах, вольно… Помнишь ты?

Где пышность та, та слава, что мы помним?..Во власти мы какого колдовства?Как горько сделаться «ничьим», бездомным…Пристали ль нам чужие торжества?

Но корабли плывут… И мы, без гнева,Смотря вслед исчезающим огням,Благословим чужую королевуЗа ту улыбку, брошенную нам…

«Возрождение», 1966, № 174

«Так вот оно — преддверье Рая!..»

Смотреть на небо и молиться Богу.И долго перед вечером бродить.Чтоб утомить ненужную тревогу.

Анна Ахматова