Таинственное похищение - Иван Руж

— На мелкие куски искрошу, пока от тебя ничего не останется. Отдай золото! Подумай — у тебя дом, жена, дети. На кого ты их оставишь?

— Аллах велик, аллах все видит, — прошептал Ибрагим, едва шевеля сухими потрескавшимися губами. Взгляд его померк. Он скорчился, чтобы подавить стенания, но не смог. Из груди вырвался болезненный, сдавленный стон.

Лиману хотелось крикнуть: «Незиф, ты его убьешь, убьешь Ибрагима!», но свирепый вид Незифа парализовал его волю. Он только машинально дернул несколько раз свою кепку.

— Эй, Ибрагим!

Лиман услышал этот голос, но не шевельнулся Однако через мгновение до его сознания дошло, что это не был голос Незифа. От резкого движения его руки щеколда глухо звякнула. Всецело поглощенный тем, что происходит в комнате, он совсем позабыл, что его поставили у двери караулить. Неизвестный же, несколько раз крикнув, стал подниматься по лестнице, ударяя палкой по ступенькам.

— Есть в этом доме люди или нет?

Незиф поднял голову и сосредоточенно начал прислушиваться. И моментально весь превратился в движение. Засунул нож за пояс. Прикрыл голую грудь Ибрагима рубашкой. Кровь тут же впиталась в ткань, образовав большое темное пятно, которое быстро расплывалось, розовея по краям. Схватив брошенную у стены куртку, Незиф накинул ее на Ибрагима и кивнул головой Лиману Вконец растерявшийся Лиман не знал, что делать. Но когда, держа в руках концы веревок, которыми были связаны руки и ноги Ибрагима, Незиф еще раз угрожающе мотнул в его сторону головой, Лиман пришел в себя и ринулся вперед. Незиф шепотом приказал ему:

— Открой люк!

Лиман быстро опустился на колени и зашарил по полу руками, ища люк, ведущий в подполье.

— Бери обрез и прыгай! — скомандовал Незиф, когда он поднял крышку.

Не мешкая и ни о чем не думая, Лиман схватил прислоненный к углу обрез и спустил ноги в темную дыру. Было слышно, как он упал вниз, что-то пробормотал и затих. Ступеньки скрипели сильнее, шаги слышались уже почти у самой двери.

— Спят еще, что ли, или нет никого? — сказал кто-то снаружи и дернул несколько раз дверь.

— Ибрагим, ты здесь?

— Может, в поле ушел? — послышался голос со двора.

Незиф напряженно прислушался.

— Здесь он, здесь. Дверь изнутри заперта. Сейчас открою — сам увидишь…

Услышав скрежет, Незиф обернулся и заметил в щели двери острие перочинного ножика. Пыхтя, человек снаружи пытался поднять щеколду.

— Что ты делаешь? Разве так можно? — крикнул кто-то со двора.

— Можно, будь спокоен. Не знаешь ты наших людей. Как учуют пришлого человека, так сразу норовят затаиться, пока не узнают, с чем он к ним явился. А уж завидят, что из общины к ним пожаловали, так вовсе голоса не подают.

«По голосу вроде Ахмед», — мелькнуло в голове Ибрагима, но он не мог ни шевельнуться, ни крикнуть, боль жгла его тело. Незиф присел на корточки спиной к люку, свесил вниз ноги, оперся о него животом и начал быстро развязывать веревки, опутывавшие Ибрагима.

— Не думай, так легко, от меня не отделаешься, — шепотом сказал он ему. — Я вернусь за золотом. А обмолвишься хоть одним словом, все твое семя с корнем вырву. Так и знай. Встань теперь, закрой люк!

Перед глазами Ибрагима метнулась квадратная голова в кепке, жилистые пальцы, вцепившиеся в край люка, и Незиф исчез. Потом послышался стук падающего тела, и все стихло. Сжимая зубы, Ибрагим медленно поднялся, надел куртку, Запахнул ее поплотнее на груди, чтобы скрыть рану, обмотался длинным поясом и нагнулся, чтобы положить на место крышку люка. Затем, охнув от боли, направился к двери.

— Сейчас, сейчас, — глухо отозвался он в ответ на настойчивые возгласы человека, ломившегося в дверь.

— Здесь он, я ведь тебе говорил!

Ибрагим повторил еще громче:

— Сейчас открою, погоди!

Отперев щеколду и приоткрыв дверь, он увидел низенького человека с продолговатой головой, на которую была нахлобучена выгоревшая фуражка. Тот впился своими мышиными глазками в землистое лицо Ибрагима, смешно шевельнул реденькими усиками и, едва заметно улыбнувшись, воскликнул:

— Стучит Ахмед, кричит Ахмед, дерет глотку, а ты глядишь в щелочку и молчишь! Зашевелился только, когда понял, что я сам открою. Мы еще разберемся, в чем тут дело!

— Задремал я, бай[2] Ахмед, не слышал, — давая ему дорогу, с виноватым видом ответил Ибрагим и смущенно посмотрел на вошедшего.

— Ага, значит, спящим прикидываешься?

Ахмед обернулся назад, посмотрел на двор, где виднелся другой человек, и позвал его. Пока тот поднимался по лестнице, Ибрагим успел его рассмотреть. Высокий, в полугородской одежде, в резиновых тапочках, через плечо перекинута потрепанная кожаная сумка с плоским замочком из белой жести. Опираясь на небольшую кирку с длинной тонкой рукояткой, незнакомец не спеша поднялся по лестнице. С приветливого лица дружески глядели из-под выгоревших бровей светлые глаза. Он вошел в комнату, поздоровался с Ибрагимом за руку и начал что-то говорить, но Ибрагим его не слушал, стараясь уловить малейший подозрительный шум снизу.

Заметив, что Ибрагим занят своими мыслями, Ахмед спросил:

— Нет, ты скажи, почему не открывал, когда я стучал и кричал? Не нравятся, ох не нравятся мне такие дела! — и засмеялся так, что даже фуражка у него на голове задвигалась. Желтоватая кожа лица собралась в мелкие морщинки. Он закрыл перочинный ножик, сунул его в карман и огляделся, ища глазами место, куда, бы присесть.

— Вздремнул на рассвете, с кем не бывает, — глухо ответил Ибрагим.

— Кто тебя знает, может, спал, а может, нарочно молчал. Небось, как услышал мой голос, подумал: «Бай Ахмед с хорошим не придет. Или поставки опять какие, или налоги, или еще что». А я на этот раз совсем с другим пришел. Председатель сельсовета послал меня. Сведешь, говорит, этого человека к Ибрагиму, ему как раз такие нужны.

Посыльный сельсовета был разговорчивым человеком и умел расположить к себе людей. Его широкая улыбка словно говорила: «Бай Ахмед человек народный, понимает, что к чему».

Однако Ибрагим испытывал исконное недоверие к представителям власти, прочно укоренившееся в народе в прошлом. Сжав челюсти, чтобы не выдать боли, он выжидающе смотрел на человека с киркой. Любезность Ахмеда казалась ему подозрительной.

— Этот человек хочет с тобой поговорить. Слушай его, как меня слушаешь, — важно сказал посыльный. — В наших горах, Ибрагим, скоро чудеса случатся. Клад будут искать здесь люди, большой клад, говорю тебе!

Он снова улыбнулся. Реденькие усы при этом зашевелились.

— И разве плохо будет, если и тебе перепадет кое-что от этого клада, а?