Закон Выброса - Силлов Дмитрий Олегович sillov

– Почему? – удивился Данила.

– Потому что переход через черное Поле Смерти стоил мне энергетических потерь в семьдесят три процента, и на оставшихся я далеко не уйду.

Данила посмотрел на трупы – и до него дошло.

– То есть ты, как и био, питаешься трупами убитых врагов?

– Органикой, – мягко уточнила Настя. – Любой. Но мясо как легкоусвояемый белковый продукт предпочтительнее. При этом я учитываю твои человеческие моральные ограничения, исходя из чего прошу отойти и не смотреть на то, что сейчас будет происходить.

Данила много чего видел в жизни, и не сказать, что его особо потрясло сказанное киборгом в женском обличье. Но плотское желание отбило напрочь. Одно дело – нормальная девка с хорошими формами, и совсем другое – красивая машина, жрущая трупы.

Он отошел и ждал, слушая, как за спиной методично, с влажным треском рвется свежее мясо. Говорят, люди в пору лютого голода тоже ели трупы себе подобных, история знает такие примеры. Но то есть ужас, запрет страшный. Многие предпочтут сами умереть, лишь бы не пасть до такого. А тут – семьдесят три процента потратила и пошла жрать грязных бродяг, будто так и надо. О чем думали те, кто создал столь красивое и столь жуткое существо, – непонятно.

А еще Данила думал о том, не зря ли он вообще тут стоит, дожидаясь незнамо чего. Ну, раскидало их Поле Смерти, ну и чего? Один он, что ли, не найдет того Снара, которому жизнь задолжал? На кой ему трупоедка с роскошными искусственными грудями, глядя на которые можно и забыть, кто она есть на самом деле?

Пока раздумывал, сзади раздались шаги.

– Ну что, добрый молодец, разонравилась?

Данила обернулся, ожидая увидеть кио всю в кровище, словно из дурного сна. Но он ошибся – кибердевушка была абсолютно чистой, бюст и все остальное прикрыты униформой, снятой с одного из мертвецов, а в руках у нее была еда – большой батон серого хлеба, разрезанный вдоль, в который были понапихана колбаса, нарезанная толстыми ломтями.

– На, поешь, – сказала Настя, протягивая Даниле батон, от которого пахло кислой сыростью, и зеленую армейскую флягу. – У одного из этих упырей в сумке было. Мне самих упырей хватило, а тебе тоже заправиться надо: думаю, путь у нас будет долгий.

Данила подумал пару мгновений и решил не кобениться: у каждого своя мораль, а жратва – она всегда жратва. Без нее о морали не думается, а только лишь о своем урчащем брюхе, в котором нет ни черта.

Батон он заточил за минуту, запив его водой, пахнущей тиной и алюминием. Хлеб отдавал плесенью, колбаса оказалась скользкой, жирной и на вкус как березовая кора, намазанная салом. Можно сказать, что в этих местах колбасу и батоны делали хреново, не то что в Кремле. Но желудок дружинника был привычен к любой еде, так что все прошло нормально – не сблеванул, значит, усвоится жратвенька, никуда не денется.

На более-менее сытый желудок думается лучше.

– Надо тех троих найти, – сказал Данила, сплюнув вязкую колбасную слюну. – Места тут поганые. Ладно эти ушкуйники близко подошли, другие могут и с поприща стрельнуть, слыхал я про такие ружья.

– Интересный у тебя говор, – отметила Настя, ковыряя в зубах соломинкой. – Смесь современного языка и старорусского наречия. И статью богатырской не обижен. Сразу видать, что из кремлевских дружинников.

– А то, – хмыкнул Данила, непроизвольно напрягая огромный бицепс. – Это у нас, дружинных, главное отличие от черного люда – сила да умище.

– Про умище я ничего не говорила, – отметила кио. – Кстати, мой тепловизор показывает активность примерно в километре отсюда. Число объектов более десяти, и, судя по их передвижению, есть у нас с ними высокая вероятность столкновения.

Данила, собиравшийся было оскорбиться за «умище», мигом про то позабыл и весь обратился в слух.

– Похоже, одноглазый со своими зверушками в беду попал, – сказал он. – Слышу неладное – много ног землю топчут. Бегут, окружают, словно волки на оленей охотятся.

– Думаю, нам имеет смысл пробежаться, – сказала кио, подхватывая с земли второй автомат.

* * *

Это был крупный отряд группировки «Борг», возвращавшийся из удачного рейда. В последнее время боргам не везло – сказались результаты жесткой дисциплины и слишком придирчивого отбора новичков. Ловцы удачи, проникавшие в Зону через кордон, предпочитали примкнуть к вольным, где порядки были попроще, чем у красно-черных, и свободы побольше.

В результате сейчас численность зеленых, извечных конкурентов «Борга», была больше раза в три. Они успешно отбили назад комплекс производств «Вектор», свою старую базу, и сейчас потихоньку, дом за домом, переулок за переулком отжимали окраину города Припять, находящегося под контролем борговцев.

Естественно, красно-черных это жутко бесило, но сил дать достойный отпор зарвавшимся вольным не хватало. Вместо этого борговцы действовали по другому: сформировывали ударный кулак из наиболее подготовленных бойцов и неожиданно наносили точечные удары туда, где зеленые их не ждали. Каждая такая молниеносная «разведка боем» приносила ощутимые результаты в виде трофеев, пленных, ценных сведений о противнике, плюс изрядно того противника деморализовывала, не позволяя ему приготовиться для решающей битвы за Припять.

В этот раз боргам изрядно повезло.

Вольные оборудовали укрепрайон в Нахаловке – дачном массиве, где до аварии жители Припяти самовольно захватили участки и понастроили себе дачи. После аварии эти дачи были снесены, так как самозахваченную территорию плотно накрыл западный след радиоактивного выброса и фонила она знатно.

Однако первый же аномальный Выброс из недр разрушенного реактора полностью восстановил Нахаловку, где среди убогих построек, возведенных из дерьма и палок, встречались вполне себе добротные кирпичные строения. Их вольные быстро превратили в хорошо укрепленные огневые точки и на этом успокоились, решив, что Нахаловка прекрасно защищена – в том числе и потому, что ее вдобавок окружало непроходимое болото.

Но они не учли, что Припять и ее окрестности очень долго были территорией боргов, прекрасно ее изучивших.

Ночью отлично экипированный отряд красно-черных, скрываясь за бетонными ангарами грузового двора станции Янов, незаметно подобрался к Нахаловке через гати, ранее проложенные в болоте ими же.

Бесшумно сняв подвыпивших и клевавших носом часовых, бойцы боргов так же тихо зачистили четыре огневые точки – и ушли обратно в ночь, груженные трофейным оружием, боеприпасами и продовольствием.

Понятно, что целиком вынести Нахаловку взвод боргов никак не мог – в дачном поселке укрепился целый батальон зеленых. Но по-тихому вырезать пару десятков вольных, затариться трофеями и вернуться, не потеряв ни одного бойца, было просто отличным результатом.

И дело не только в хабаре.

Проснутся вольные поутру, а караульщики-то их на месте стоят… вроде бы.

Ан нет, не стоят. Насажены на шесты, воткнутые в болотистую землю. А головы их бестолковые свернуты неведомым противником на сто восемьдесят градусов и смотрят назад – намек такой, мол, если б смотрели куда надо, глядишь, и не вышло б подобного казуса. Такая вот акция устрашения противника, совмещенная с пополнением боеприпасов и жратвы, – вольные, обложившие Припять со всех сторон, перекрыли боргам каналы поставок, но те вполне себе выживали, в том числе благодаря таким вот ночным вылазкам.

И сейчас этот взвод красно-черных спешно возвращался на базу, прекрасно понимая, что, как только вольные обнаружат результат ночной диверсии, немедленно ринутся в погоню. А когда боевая группа так уходит, то ей приходится уничтожать любое возможное препятствие на своем пути – будь то мутант или же человек, оказавшийся не в том месте и не в то время. Таков закон войны, и ничего с этим не поделать.

Впереди группы по такому случаю шли два автоматчика из числа опытных сталкеров, примкнувших к «Боргу», вооруженные практически бесшумными «Валами», а также пулеметчик с редчайшим в Зоне пулеметом АЕК999 «Барсук», снабженным прибором малошумной стрельбы. Подобная огневая мощь в авангарде отряда позволяла уничтожить практически любые вероятные цели, которые могли возникнуть на пути отряда.