Она и ее кот - Наруки Нагакава

консервной банке, но оно пахло совсем не так, как то, что ем я.

– Вот ваш обед. Только не ссорьтесь.

Мими поделилась со мной, и я осторожно поел консервов. Мне впервые дал еду кто-то, кроме Нее. Эти консервы были жирными, то ли с птицей, то ли с рыбой – какой-то незнакомый вкус.

На обратном пути мы прошли мимо большой железной башни и обнаружили, что там свила гнездо птица.

– Поймаем? – спросила Мими, глядя на птицу.

– И что ты будешь с ней делать? – И так пузо торчит.

– А я хочу ее поймать! – Мими распушила хвост.

В ее глазах загорелся огонек.

– Она высоко, я не достану.

– Фу, вредина.

Мими еще маленькая. Я решил не обращать внимания на ее вызов.

– Ну и не надо! – И с этими словами Мими ушла.

Да уж, взрослые человеческие женщины мне нравятся больше.

В другой день, когда во время прогулки я отдыхал, лежа на прохладном бетоне в тени, Мими снова пришла подлизываться. Она всегда подлизывается, неважно где.

– Слушай, Малыш…

– Что, Мими?

Мими залезла на меня, пока я лежал, развалившись.

– Давай поженимся.

– Слушай, Мими, я уже много раз тебе говорил: у меня есть человеческая возлюбленная, – сказал я, вспоминая Ее облик.

– Врешь.

– Не вру, – ответил я, разлегшись под Мими.

– Познакомь.

– Нельзя.

Это я Ее кот.

– Почему?

– Слушай, Мими! Я ведь уже много раз говорил… Мы поговорим об этом, когда ты подрастешь.

Мими еще котенок.

– Фу, вредина.

Мими раздраженно забила хвостом.

– У тебя ведь тоже есть хозяин, да? Это то же самое.

– Рэйна мне не хозяйка. Она просто меня кормит.

– И в каких же вы отношениях?

– Не знаю.

Так мы и продолжали этот глупый разговор.

Где-то вдалеке в прозрачном голубом небе появилось большое грозовое облако.

Голос цикады сегодня звенел особенно громко. Мими облизала переднюю лапку и стала тереть мордочку. Мы как-то незаметно научились ощущать приближение дождя.

– Нужно домой, пока дождь не начался.

– Приходи еще, – сказала Мими.

Она казалась печальной.

– Приду.

– Только обязательно. Непременно приходи. Непременно-непременно-непременно.

Из-за того, что она продолжала и продолжала говорить это, когда я вышел на дорогу к дому, уже начался дождь.

Мими трогательно смотрела мне вслед, но потом раз – и исчезла. Наверное, пошла в тот деревянный дом.

Небо было таким огромным, а теперь закрыто низкими темными облаками.

Убегая от дождя, я вдруг подумал, а хорошо бы, чтобы Она умела подлизываться, как Мими.

* * *

В эти летние каникулы я потеряла близкого друга.

Я чувствовала, что к тому идет… Наверное. Я задавила в себе неуверенность и не сказала то, что должна была сказать, и из-за этого все это случилось. Я сама виновата.

Я просто боялась уточнить.

В тот летний день Малыш тоже с самого утра вел себя странно. Возможно, ему передалось мое настроение. Он бессмысленно кружил по комнате.

Ко мне пришла Тамаки. Мы договорились об этом еще до каникул. Как обычно, мы вели ерундовые разговоры, а когда темы были исчерпаны, она вдруг сказала:

– А ведь я его любила.

Я задохнулась.

Я должна была с самого начала спросить.

– Ты ведь заметила. Ты не могла не знать.

Тамаки никогда не говорила мне, что любит Нобу.

Во мне одновременно возникло желание обвинить Тамаки – откуда мне было знать, если она не сказала? – и наказать себя – как я могла не заметить этого?

Вот опять. Я плаваю по поверхности моря слов, не понимая того, что понимают обычные люди, не видя того смысла, что кроется за словами.

Если бы я знала, что Тамаки любит Нобу, ничего бы не случилось.

Я хотела ей это объяснить, но не могла как следует выразить словами.

– У нас с ним ничего не вышло. – Только это я и смогла сказать.

Тамаки посмотрела на меня жутким взглядом. Я впервые видела ее такой.

Я молчала, и Малыш прекратил валяться кверху пузом и беспокойно посмотрел на меня. Я нащупала рукой его прохладные подушечки на лапах.

Тамаки забрала все то, что одалживала мне, и ушла из квартиры. Среди этих вещей был кухонный комбайн, который я взяла у нее, но ни разу не использовала. Тамаки принесла его, сказав, что выиграла на вечеринке по случаю чьей-то свадьбы.

Глядя, как она уходит из моей квартиры с большой коробкой в руках, я поняла, что навсегда потеряла лучшую подругу.

Я каждый день звонила ему, но он взял трубку только на третий.

– Мы встречались или нет?

Наконец-то я смогла это спросить. Мой голос, наверное, из-за напряжения, звучал хрипло, но я смогла задать вопрос, который давно хотела задать. На это у меня ушло много времени.

– А разве не встречались? – переспросил Нобу.

Я впервые подумала, что он довольно хитрый человек.

– Больше встречаться не сможем.

– У тебя появился другой мужчина? – все тем же тоном спросил Нобу.

– Дело не в этом.

– Ну, тогда… – Нобу, как обычно, заговорил мягко и ласково. Но теперь все его слова звучали легковесно и не вызывали доверия. Море его слов, казавшееся таким щед рым, теперь не представляло для меня ничего особенного.

– Я не хочу тебя видеть.

Слова вылетели до того, как я успела их обдумать, и я поняла, что так и есть. После этого слова потекли одно за другим. Как будто для того, чтобы заполнить ту пустоту, что была раньше.

Наверное, я все-таки знала о чувствах Тамаки. Просто хотела сделать вид, что не замечаю.

Поэтому я не стала ничего уточнять у Нобу. Не спрашивала, встречаемся мы или нет. Если бы между нами все стало определенным и понятным, получилось бы, что я предаю Тамаки.

Мне было тяжело, а для Нобу, наверное, такие отношения были удобными.

– Не знал, что ты можешь за раз выдать столько слов.

Это были последние слова Нобу.

Так я потеряла близкую подругу и любимого.

* * *

Уже стояла глубокая ночь. Слышно было, как ночной дождь стучит по бетонному полу балкона.

После долгого-долгого телефонного разговора Она плакала.

Я не знал, почему Она плачет. Я впервые видел Ее такой.

Но Она долго плакала, уткнувшись лицом в колени.

Мне кажется, Она ни в чем не виновата.

Только мне это видно.

Она всегда ласковее других, красивее других, Она старается гораздо больше других.

– Слушай, Малыш… – сказала Она, не вытирая слез.

Она села на корточки у перевернутого стула, а из телефона, который она сжимала в руке, доносился монотонный шум, какой бывает после окончания телефонного разговора.

– Малыш, ты ведь со мной?

Ее рука легонько коснулась меня, и