Кошка - Михаэль Золтиков

— Поль, Поль, пожалуйста, можешь ли ты быстро прийти сюда? Пришел рабочий с бензоколонки. Принес сообщение. Можешь ли ты урегулировать с ним финансовые вопросы?

В дверях показался небрежно одетый коренастый мужчина в кожаной куртке. Смуглое его лицо выглядело грубым, но профиль очерчен смело. Черные глаза глядели холодно и так пристально, что становилось не по себе. Он подошел к Эмилю, улыбнулся — «немного зло», — подумал Эмиль, — и свысока процедил:

— A-а, рабочий с заправочной станции...

Затем прочитал через плечо хозяйки квартиры заметки Эмиля, которые она держала в руках, пробурчал что-то непонятное и повернулся к озадаченному Эмилю.

— Насколько надежно ваше сообщение? Ну ладно, посмотрим. Вот вам для начала тысяча франков... — И не давая опомниться ошеломленному Эмилю, продолжил: — Впрочем, не воображайте, что за каждое сообщение вы будете немедленно получать деньги. Мадам не имеет никакого отношения к финансовым делам, ими занимаюсь я и выдаю деньги первого числа каждого месяца. В эти дни я специально приезжаю в Шербур. Скажу честно, я рад, что вы решили сотрудничать с нами. Спасибо и до свидания!

Эмиль не помнил, как он выбрался из квартиры мадам Буффе. Спотыкаясь, он побрел в свой флигель. На лице его можно было прочесть пеструю гамму чувств — от смущения и недовольства до досады и злобы. Совсем не так представлял он свою встречу с прелестной мадам Буффе. Он ведь чувствовал было себя свежеиспеченным героем, отважным патриотом, хитроумным агентом, перед которым красавица соседка не сможет долго устоять. А тут появляется этот заносчивый, злобно улыбающийся субъект, этот говнюк Поль. Эмиль был сильно разочарован. Но впереди его ждало еще большее разочарование: он не предполагал, что ему придется расхлебывать еще более крутую кашу из чужой посудины, а не из треснутой, но милой сердцу тарелки, изготовленной из благородного севрского фарфора.

9 октября 1941 года в 20 часов пост радиоперехвата немецкой контрразведки зафиксировал частично зашифрованную радиограмму, в которой говорилось:

«...Военному министерству в Лондоне комната 55-а точка Кошка сообщает: большой эшелон с горючим ожидается на складе германских ВВС в Шербуре точка Прибудет в ночь на 13 октября на товарную станцию точка Тот же источник сообщает о росте недовольства новым немецким бомбардировщиком дальнего действия...»

В Париже опять пошла кутерьма. Стало быть, она появилась снова, эта проклятая «Кошка». Ее никто не знает и никто не видел, ее только слышат, когда она передает сведения, представляющие, как правило, большую стратегическую ценность. Эти сообщения информируют западных союзников о слабых сторонах германских вооруженных сил и военного производства.

После памятных событий 31 июля 1941 года, когда солдат из тайной полевой полиции умолчал, что столкнулся с подозрительной красоткой француженкой, а лейтенант Хальбе — о том, что в районе Триумфальной арки побывал в комнате, из которой только что исчезли мужчина и женщина, а вместе с ними и подпольный радиопередатчик, сообщения «Кошки» длительное время не появлялись в эфире. Но потом ее морзянку стали вновь ловить. И точки — тире с беспримерной наглостью опять зазвучали ежесуточно. В Лондон шли не только военные секреты. Туда направлялись и данные об интимной жизни некоторых немецких генералов и нацистских бонз.

После фиаско 31 июля немецкая контрразведка отказалась от дальнейших попыток засечь месторасположение тайного радиопередатчика. Трюк с палатками строительного управления парижской телефонной станции повторять было уже нельзя. «Кошка» раскусила его. Она и ее люди удвоили бдительность. Неуловимая шпионка продолжала радировать свои сообщения из захваченного немецкими оккупантами Парижа прямо в Военное министерство Англии.

«Кто же была эта проклятая «Кошка»?» — бушевали в Берлине. Имперское министерство военно-воздушных сил пронюхало о ее сообщении относительно негодности дальних бомбардировщиков, которое лило воду на мельницу критиков программы строительства этих новых машин.

Казалось, против «Кошки» ничего нельзя было сделать. В ответ на ее радиограммы в Англии стартовали бомбардировщики королевских военно-воздушных сил, которые летели через Ла-Манш.

Их бомбы рвались, в частности, на складах гитлеровских стервятников и на товарной станции Шербура.

Перед развалинами своего жилища после очередного авианалета стоит мужчина, копается в обломках и время от времени заливается странным смехом. Он похож на сумасшедшего.

«Ну вот, теперь ты можешь расхлебывать свою кашу, Эмиль. Ты ее заварил — тебе и расхлебывать! Идиот, болван ты этакий, безмозглая башка! — Так думает свежеиспеченный агент, попавший в сети прелестной мадам Буффе. — Неужели ты думаешь, что тебе удастся собрать осколки роскошного севрского сервиза и склеить чудесные тарелки и чашки с золотым ободком?»

Английская бомба разнесла в пух и прах жилище Эмиля ле Мёра. Адский подарок из Альбиона угодил как раз во флигель. Главный же корпус остался целехоньким, вылетели лишь окопные стекла.

«Проклятие!» — скрипел зубами Эмиль.

Сейчас он употреблял это слово гораздо чаще, чем когда-либо. А ругался-то агент-новобранец зря. Ведь это по его наводке сюда обрушились английские бомбы, доставленные без таможенной пошлины и в удивительно короткий срок...

Несколько вечеров кряду Эмиль напивался в своем излюбленном кабачке, расположенном в портовом квартале. Обычными его посетителями были немецкие солдаты и французские рабочие, занятые на различных германских предприятиях и в учреждениях. Там же толкались и французские девушки, искавшие знакомств среди победителей. В углу верещал граммофон. Помещение было наполнено табачным дымом и тяжелым запахом сивухи.

Эмиль даже не заметил, как к нему подошел немецкий ефрейтор, его непосредственный начальник на складе.

— Послушай-ка, что с тобой случилось? Ты выглядишь, словно болтался целую неделю под проливным дождем! — громко сказал бош и сильно хлопнул Эмиля по плечу. Тот согнулся от неожиданности чуть ли не пополам. Но это был знак участия, и пьяненькому Эмилю просто до невозможного захотелось поплакаться хоть кому-то в жилетку. И его прорвало. Он рассказал собеседнику, пуская слезу от жалости к самому себе, что потерял жилище и имущество, включая ценный сервиз из севрского фарфора... Он вытряс из себя все: как собирал сведения для Комитета освобождения, о месье Поле, зло улыбавшемся финансисте. Утаил лишь одно: то, что существует прелестная мадам Буффе, втянувшая его в эту заваруху В бывшем бродяге жил еще настоящий кавалер. Все остальное было ему, как говорится, до лампочки, но красавица соседка из-за него пострадать не должна.

Ефрейтор с жадностью впитывал все, что рассказывал Эмиль. Наконец, он не выдержал:

— Что же ты, братец, натворил! Теперь остается лишь одно: ты должен мне точно рассказать, как нам заполучить этого Поля. Пока я никому ничего докладывать не буду. Вот когда ты доставишь этого типа, тебе простят предательство... Что же касается меня, то если я вскрою шпионскую организацию, тоже наверняка получу три недели внеочередного отпуска и досрочное продвижение по службе...

На том и порешили. Но прошло несколько дней, и ефрейтор всполошился: Эмиль не появлялся на работе. Поиски его ни к чему не привели. Тогда незадачливый детектив решил немедленно доложить по команде о случившемся.

Вот как налет английских бомбардировщиков вызвал целую лавину событий, которая со страшной силой пронеслась над Эмилем, Полем, мадам Буффе и над многими другими, а в конце концов потащила за собой и «Кошку».

Рапорт ефрейтора поднял на ноги абвер: наконец-то конкретный след к одной из групп Сопротивления, которые сейчас возникают по всей стране.

Капитан Эрих Борхерс выехал из парижского предместья Сен-Жермен, где располагался отдел немецкой военной разведки и контрразведки — абвера, в Шербур. Он получил приказ разыскать исчезнувшего Эмиля ле Мера, ликвидировать шпионское гнездо в этом городе и детально разобраться во всех других наводках.

Капитан Борхерс слабо владел французским языком. Из-за этого он в Шербуре уже через несколько дней столкнулся с неразрешимыми загадками и непреодолимыми препятствиями.

Эмиля обнаружили в принадлежавшем ему крольчатнике, уцелевшем после английской бомбежки. Но допрос его шел тяжело и практически не дал никаких результатов. Он был физически и морально сломлен и продолжал повторять немцам все, что уже рассказывал ефрейтору. Но добавить что-либо не хотел. А возможно, и не знал.

Капитан Борхерс горько жаловался в шербурском отделении абвера, что уперся как в стену. Тогда там ему предложили: в тайной полевой полиции в Шербуре служит некий унтер-офицер Хуго Блайхер, прекрасно владеющий французским языком. И вообще он малый с головой. До войны был прокуристом, доверенным лицом импортно-экспортной фирмы, мотался по разным странам, изобретательный и находчивый, парень что надо.