Бывшие. Только попробуй (СИ) - Лазарева Дина

- Как интересно, - тянет он, разглядывая мои коленки. – И куда бы ты хотела полететь, если бы надо было лететь сейчас?

- Мы приехали, Солнц, - и прикусываю язык. Память подводит, стирает из головы прошедшие пять лет, когда он так близко и так запросто расспрашивает меня, как в то наше первое свидание, когда ему все обо мне было интересно. А я отвечаю, забыв про свои обиды. Ерунда какая-то. Мы разведены, он бросил меня. Ну как же можно было так оговориться?

Но он или реально не замечает, или искусно делает вид. Потому что сверяется с навигатором, сворачивает во двор и ловко паркуется, вызвав во мне зависть, поскольку я обычно делаю пару кругов, прежде чем найду место в своем собственном дворе, а ему вот с первого раза сразу же везет, место как будто ждало его. Чертыхаюсь про себя, что он привык, что все-то его ждут, что все у него так легко. Почему же у меня все так непросто?

- Так куда летим, Кисунь? – прерывает он мои размышления.

Глава 8

- В Гонконг, - роняю я, выбираясь из машины.

- Отличный выбор, - комментирует мой экс-муж, следуя за мной. Кто б сомневался, что он выполнит свои обещания уложить меня в постель? С ужасом думаю, что дома беспорядок, я так много работала, что некогда было заботится о доме и готовить еду. Тут же одергиваю себя, что это не свидание, а мне вообще-то все равно.

Но как ни пытаюсь я уговорить себя сохранять спокойствие, все равно волнуюсь, Однако бывший никак не комментирует, что дом не новый, лифта нет, а дома не убрано. Хотя может реально мужчины не замечают беспорядка? Пытаюсь вспомнить, что у нас было с уборкой пять лет назад, и краснею. Убирался всегда Сашка.

Попав в мою квартиру, он неуловимо меняется: слетает властность и ироничность.Думаю, что вообще сложно сохранить властность, сняв ботинки. Усмехаюсь про себя, что человек в дорогом костюме и часах стоимостью в несколько моих годовых зарплат, смотрится не так уж пафосно, когда в носках проходит на мою кухню. Осматривается как уличный кот, которого взяли в дом, и он поверить не может, что тепло и сухо, и возможно будут кормить. Не угадал, котик, кормить в этом доме нечем. И тут я понимаю, что ощущение уличного котика было не то что ошибочным, оно просто было неполным: каким-то шестым чувством осознаю, что гость ищет следы моей жизни, силится понять по обстановке одна ли я живу и давно ли одна. Он вынюхивает соперников – вот что он делает.

- Так. Все! - я завожусь не на шутку, - спасибо что подвез, это было очень мило. Скрасил поездку беседой – тоже спасибо. А теперь тебе пора!

Он, кажется, совсем не удивлен. Смешно было рассчитывать, что я смогу его так легко выставить из дома.

- Надежда Игоревна, а давайте обсудим пару рабочих моментов. А то вы сбежали с работы, пользуясь давним очень близким знакомством с генеральным. Однако, я считаю, что работа прежде всего. Поэтому готов поработать с вами дома. Представим, что мы в карантине, не будем выходить из комнаты и совершать ошибку.

- ЧТО? – я возмущена, а он вроде как именно этого и добивался. Сидит совершенно расслабленный и ухмыляется.

- Ладно, давай серьезно. Мы уже договорились быть с тобой на «ты» и вроде даже преуспели в этом. Теперь давай усложним правила. Лучше, если никто не будет знать, что мы с тобой были женаты. Видишь ли, у меня госконтракт, и получается, что я на государственные деньги нанимаю тебя. Вроде бы конфликт интересов. Хотя у меня никакого конфликта, но, сама понимаешь, - он разводит руками, - придраться могут хоть к чему.

- Я все понимаю, - прерываю я его речь, - это дело прошлое и давнее, тем более давно забытое. – Если ты перестанешь меня звать Кисуней при всех, так вообще будет прекрасно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он тут же ловит меня на слове:

- То есть наедине быть Кисуней ты согласна, девочка моя?

- Я не твоя! Ты прекрасно все понял, – закипаю не на шутку.

- Конечно. Посуду давай только не будем бить. Хотя, если ты хочешь, то можешь и побить, - всегда восторгался, как ты быстро разогреваешься. Или закипаешь. Я уже не помню за давностью лет, чем именно. – Он явно издевается.

- Все, Александр Владимирович, давайте свое задание и можете идти работать дальше, - ледяным тоном произношу я.

- Вау, что-то я начинаю убеждаться в некой привлекательности женского доминирования, давно такое практикуешь? – и при этом послушно достает телефон и отправляет мне файлы. – Готово. Посмотришь попозже. Я пока чай тебе заварю, иди ложись в постель, а то совсем себя не бережешь. Поберегу я.

И пока я считаю до десяти, пытаясь успокоиться, он в который раз меняет тему:

- Слушай, Кисунь, а чего ты взъелась на Эвелину?

Что ж ты будешь с ним делать? Меня реально штормит от него, от его наглых вопросов, просто от того, что он возник из ниоткуда и теперь сидит на моей кухне и, кажется, очень хорошо себя тут чувствует в отличие от меня. А я не понимаю, что со мной. Обида никуда не делась, я просто никогда ему не прощу, как он меня бросил. На обиду наслаивается возмущение его поведением – он ведет себя так, как будто ничего и не произошло, и мы старые приятели, с кем можно по дружбе обсудить любые темы и подшучивать друг над другом. Но только мы не друзья. И от этого всего горько. У меня не получается делать вид, что все хорошо. Мне то хочется разговаривать с ним на любые темы, он так хорошо меня понимает, то хочется броситься на него с кулаками. Шумно выдыхаю и говорю:

- Наоборот, это я ей не понравилась почему-то.

И тут в дверь стучат.

Глава 9

- Серьезно, Саш? Ты вызвал курьера? – я удивлена.

- Да, подумал, что тебе захочется поесть, - он деловито раскладывает что-то из пакетов, - кстати, и мороженое тебе купил. Ты же однолюб, надеюсь? И все также любишь фисташковое?

- Да, мое любимое, спасибо, - таю я, не хуже мороженого.

- Ну не буду тебе мешать, отдыхай, - вдруг заявляет он, пока я готовлюсь к очередной словесной битве и пытаюсь унять колотящееся сердце.

Он повзрослел, раньше не припомню, чтобы за ним водилась забота и желание накормить. А сейчас вот пожалуйста, хотя тогда мы были муж и жена, а сейчас – чужие люди. От осознания этого становится горько. Глупо конечно надеяться, да и зачем? Повторяю много раз про себя как мантру «Мы – чужие люди», когда за ним захлапывается дверь. Но не могу ничего с собой поделать и бегу смотреть в окно, как он выходит из подъезда. Размашистым шагом, такой красивый в своем костюме, что я невольно любуюсь им. А что? Имею право, тем более, что он никогда об этом не узнает. И не успеваю я додумать эту мысль, как экс-муж резко разворачивается и смотрит в мое окно и, конечно же, видит меня. Губы его расплываются в улыбке и он улыбается и машет мне рукой. Я запоздало прячусь за шторку, ругая себя за то, что смотрела и что он поймал меня за этим. Ох, хорошо, что он мороженое мое любимое привез, и я отправляясь к холодильнику, улыбаясь.

На следующий день мы встретились с Александром Владимировичем в офисе, где он выглядел как серьезный босс, как говорят «застегнутый на все пуговицы», холодный и властный, легко раздающий приказы и уверенный, что все немедленно бросятся их исполнять в самом лучшем виде.