Голова-гнездо - Алексей Шведов

— А ты на меня не ори тут, — оборвал его начальник. — Если через двое суток, начиная с понедельника, не найдёшь убийцу, тебе даже отец твой не поможет.

Слова шефа возмутили Юрия до глубины души.

— При чём тут отец? На каком основании вы так говорите? Это дело веду я, а не он!

— «Я, а не он»! — передразнил его начальник. — Вот именно, что ты! Но объясни мне, пожалуйста, почему в таком случае мне звонит главврач психбольницы и говорит, что ему звонил патологоанатом Бушминкин и просил дать его сыну сведения о каких–то там пациентах?

— Твою мать, — тихо сказал Юрий, проклиная и себя, и отца, и шефа, и Назаренко, и всех остальных, кто так или иначе был связан с делом, которое он вёл. — Чёрт побери, кто–то из тех, с кем лежал Лаховский, мог тоже выйти из больницы и убить его! Его смерть ТОЧНО связана с больницей, потому что только там…

Юрий резко замолчал, внезапно забыв, что хотел сказать. Внутри у него всё кипело от желания обматерить или как–нибудь унизить начальника. Мудак! Навряд ли, конечно, он подсунул мне это дело, чтобы я его провалил — ему всё–таки выгоднее найти убийцу побыстрее, но что–то здесь всё равно нечисто. Или мне это только кажется? А Назаренко тоже мудак. Ишь ты, пожаловался. Да, теперь–то я точно хрен получу нужные сведения.

— В общем, так, Юра! — сказал шеф, неожиданно успокаиваясь. — Прокурору угодно, чтобы мы побыстрее закончили расследование, потому что каким–то образом о происшедшем стало известно широкой общественности. Люди возмущаются: мол, как так — уже и на кладбище ходить опасно. Мол, на Западном маньяк завёлся — мужиков насилует. Прокурор предполагает, что это может быть делом рук какой–нибудь секты.

— Секты?! — воскликнул Юрий ошеломлённо. У него чуть не вырвалось ругательство в адрес прокурора, но он вовремя себя сдержал. Может, это и правда секта? Сатанисты? Свидетели этого… как его… Иеговы? Белое братство? Голубое братство? — Не знаю даже. Об этом я как–то и не думал. Знаете, Валерий Андреевич, я всё–таки думаю, что это какой–то бывший пациент…

— Который вполне может быть членом секты! — уверенно заявил шеф. — Так что попробуй узнать, какие религиозные группировки практикуют противоестественные половые связи, совершают на кладбищах ритуальные убийства.

Юрий задумчиво кивнул. В принципе, если разобраться, могло быть и так. Но навряд ли.

— Ты не думай, что я тебя не уважаю, — неожиданно миролюбиво заявил шеф. — Нет, Юра, я очень даже хорошо к тебе отношусь, но пойми и ты меня. Все звонят, все приходят, все жалуются, всем чего–то от меня надо! А я что, каменный? Тьфу ты, не о том уже начал! В общем, слушай меня, сынок, и мотай, как говорится, на ус. Начальник дурного не посоветует. Впредь, если тебе понадобится получить где–то информацию, к которой нет свободного доступа, решай проблему через меня, а не через отца. Ты меня понял?

Юрий кивнул. Он начинал чувствовать себя немного виноватым за то, что обидел этого, в общем–то, вполне неплохого человека и тут же разозлился на себя за это неуместное чувство вины.

— Назаренко согласен нам помочь, — продолжал шеф. — Я с ним поговорил, и он готов дать тебе необходимые сведения. Ты получишь на нужного человека полное досье… историю болезни — это первое. Второе: квартиру убитого надо осмотреть, а для этого тебе нужен ордер на обыск. Заскочишь к прокурору и всё оформишь, я ему уже звонил насчёт этого. И третье. Пожалуйста, Юра, если ты и дальше собираешься… хочешь у нас работать, не пытайся въехать в рай на чужом горбу. Думаю, ты понимаешь, о чём я. Некоторые достаточно открыто возмущаются тем фактом, что тебе во многом помогает Анатолий Геннадьевич. Он — хороший человек, умный, но ведь у него есть и своя работа. А тебе пора становиться самостоятельным, не всю же ведь жизнь ты собираешься работать под покровительством отца.

— Понял, — сказал Юрий. — Всё, Валерий Андреевич? Я могу идти?

— Иди. И постарайся поговорить с Назаренко сегодня.

Кто ищет, тот находит

Вообще–то, жигули, на которой в настоящий момент разъезжал Юрий, принадлежала его отцу, но доверенность позволяла молодому человеку и самому управлять машиной. Отец обычно предпочитал водить служебный «УАЗик», и числящийся за ним по штату водитель в основном занимался лишь ремонтом.

К отцу Юрий решил заехать вечером, надеясь, что за всё это время тот не умрёт от недостатка информации. Сейчас путь следователя лежал в ближайший из ЗАГСов, где он намерен был поискать в архиве сведения о Нине Голиковой. Интересно, кто она такая — бывшая невеста Саши Лаховского? Могла ли она его убить? Вряд ли, конечно. (Могла ли она его изнасиловать? Ха!) Но поговорить с ней в любом случае не мешало.

Остановившись у какого–то коммерческого ларька, Юрий купил несколько разных шоколадок, надеясь, что после получения такого презента регистраторши многочисленных ЗАГСов будут более отзывчивы. Так и оказалось. Девушки и женщины, улыбаясь, говорили: «Да–да, конечно, мы вам поможем» и прятали шоколадки в стол, а их пальцы начинали быстро бегать по клавиатуре компьютера.

Нина Голикова обнаружилась в файлах ЗАГСа Калининского района, когда у Юрия оставалась всего одна шоколадка. Он уже думал, что ему, наверное, придется покупать ещё, но на удивление Фортуна с того ни с сего вдруг повернулась к нему лицом, представ в обличии полной женщины лет тридцати с большим слоем косметики на лице. Юрий предъявил ей удостоверение, вручил презент, и уже минут через десять нужная информация, распечатанная на принтере, была у него в руках. Всё, спасибо, до свидания.

Нина Голикова ныне носила фамилию Русакова и жила в новом микрорайоне на краю города вместе с мужем Юрием, который был старше её на пять лет. Брак был зарегистрирован 18 сентября 1994 года. Юрий решил, что навестит своего тёзку и его супругу, пожалуй, после пяти, ввиду того, что сейчас они могли быть на работе. Он поглядел сперва на наручные часы, потом — на вмонтированные в приборную панель. Одни из них или спешили, или, наоборот, отставали. Но, если не брать это в расчёт, то было примерно без трёх минут час. Может, прямо сейчас наведаться к семье Голи… тьфу, Русаковых? Вдруг кто–то из них пришёл на обед? Ну да, такое вполне возможно. Тогда вперёд. Не стоит терять времени.

Беременная

Дверь открыла крашенная блондинка в халатике и с большим животом. Она была бы довольно симпатичной, если бы накрасилась, но сейчас косметика на её лице отсутствовала. Юрий сразу понял, что это и есть объект его поиска и что под халатом у неё явно не подушка: бывшая невеста Лаховского находилась примерно на седьмом месяце беременности.

Она смотрела на него удивлённо: мол, что это ещё за паренёк такой? Какой–то студент? Новый сосед? Серийный убийца, охотящийся на беременных женщин? Юрий поспешно полез в карман за удостоверением и заметил, как в глазах хозяйки квартиры вспыхнули искорки страха. Ему повезло — он успел извлечь документ, удостоверяющий его личность, раньше, чем женщина захлопнула дверь.

— Ой, вы из милиции?

— Прокуратура, — поправил её Юрий. — Извините за беспокойство, конечно, но мне хотелось бы поговорить с вами. Вы ведь Нина?

— Да, я Нина, — ответила женщина немного растеряно. — Но вы уверены, что хотите поговорить именно со мной?

Юрий вздохнул.

— Уверен.

Она впустила его в квартиру, что–то бормоча про мужа, который сейчас на работе. На этот раз у Юрия не возникло проблемы со шнурками, и, вполне благополучно разувшись, он проследовал за этой молодой ещё женщиной («Она с 68-ro — ей двадцать восемь, значит, Марине двадцать семь» — сделал он запоздалый вывод).

— Прошу вас, садитесь, — с культурой киногероев сказала беременная, указывая Юрию на край смятой постели, на которой она, очевидно, только что лежала, читая что–то из серии «Шарм». — Извините, что не застелено, но я вас как–то не ждала. И конечно же, понятия не имею, что вас сюда привело. Но милиция обычно, — она прокашлялась в кулак, — сама задаёт вопросы. А я только хотела зарядку… гимнастикой заняться, мне врачи рекомендовали…

Юрий подумал, что тип этой женщины — классическая «мать», если уж судить по Вейнингеру. Тупая самка, цель жизни которой заключается лишь в воспроизводстве себе подобных. Нет, лучше уж общаться и заниматься сексом с «проституткой» — они, по крайней мере, не такие глупые. Он опять вспомнил о Марине. Как можно классифицировать её, к какой категории женщин отнести? Она вроде бы не такая уж и дура, но, опять–таки по тому же Вейнингеру, это позволяет сделать вывод, что она шлюха, а вот тут у него были подсознательные сомнения. Юрию, который уже поставил на Марине своё «клеймо», трудно было смириться с тем, что её сексуальное поведение оставляет желать лучшего. Оставалось надеяться, что сумасшедший австриец (или кто он там был по национальности?), покончивший жизнь самоубийством в двадцать с чем–то, ошибался, деля женщин всего лишь на две категории.