Феникс Лазурный - Влад Сэд

чего-то подмешал, – с ужасом подумал я.

–Ну что готов дальше разговаривать? – насмешливо спросил меня этот странный санитар.

–Да готов, – теперь уже четко и твердо ответил ему я, – Ты был прав, я просто хотел умереть. Спрыгнул вниз с 24 этажа, сам не знаю, как выжил».

– А может ты бессмертный? Я тут недавно видел один такой фильм, там мужик после падения из самолета остался жив, – вдруг заулыбался повеселевший санитар. Видимо он почувствовал, что сейчас имеет полную власть над моей жизнью и всецело наслаждался этим моментом.

–В ответ я промолчал, мне нечего было сказать в свое оправдание, не везло в жизни, теперь не везет в смерти. Затем, после некоторого раздумья, я грустно произнес: «Да похер, оформляй, чтобы два раза не делать, потом доделаю, что начал. Все равно уже назад пути нет».

–Санитар, услышав это, грубо выругался: «Вот ты сука, бля, дебил, не можешь даже умереть нормально, надо было петельку под потолок и все, тихо, чисто, мирно, ни крови, ни беспорядка. А так, ты развел канитель, полез на крышу прыгать. Любите вы молодые сейчас «понты» эти. Вот раньше люди были как люди – все делали качественно, жили и умирали четко, быстро, без лишних проблем. Ну да ладно, проехали. Как звать то тебя? Может Икар? – спросил у меня санитар и засмеялся тихим, прерывистым, словно икающим смехом.

–Нет, Илья – в ответ пробормотал я.

–Ну, похож, в общем-то, а я санитар Рыбкин. Может, слышал?

–Нет, не довелось.

На этом наш разговор застопорился, и, еще какое-то время этот странный человек по фамилии Рыбкин просто молча стоял напротив, меня, буравя насквозь своим тяжелым взглядом. А я в это время мучительно пытался понять, что же он все-таки задумал. Идея с моей смертью авансом, Рыбкину явно чем-то понравилась, хоть он и старался не подавать вида.

–Ладно, давай так, – вдруг деловито начал говорить Рыбкин, – С документами потом решим, а пока сиди здесь тихо как мышь. Я сейчас схожу на склад, найду тебе новую одежду и скоро, ближе к концу моей смены, выведу отсюда».

После этих слов, он снова ушел куда-то в другую часть помещения морга, а я, оставшись один, стал постепенно замерзать от холода. Согреться под одной простыней при почти что минусовой температуре в морге было практически невозможно. Очень скоро я сник, упал назад на каталку и провалился в темное забытье, из которого очнулся только после того как вернувшийся обратно Рыбкин разбудил меня, ударив кулаком вбок.

«Вставай бля», – грозно прикрикнул он, затем швырнул на мою каталку большой черный пакет и пояснил: «Здесь одежда, одевайся быстрее, а то моя смена скоро закончится. Как оденешься, выйди в коридор и стой там тихо, коси под родственника или посетителя, не выделывайся».

Видя, что я все еще плохо соображаю, Рыбкин сам схватил пакет с одеждой, и начал быстро доставать его содержимое. Первым делом он сунул мне в руки синюю олимпийку с белыми полосками, затем брюки, а в конце бросил на пол старые рваные кроссовки. «Быстро одевай все это, затем иди в коридор. Если кто из врачей там что спросит, скажи, что Рыбкина ждешь, они поймут» – строго сказал мне Рыбкин, и опять ушёл куда-то вглубь холодного зала морга.

Одеваться, когда одна из твоих рук почти не работает представляет собой архисложную задачу. Первым делом я кое-как накинул олимпийку на свои плечи, а брюки бросил на пол, и только так смог просунуть ноги в штанины, а затем одеть, подтягивая вверх одной рукой. Откуда у Рыбкина взялась эта одежда, спрашивать было глупо, она вся была грязной, в каких-то странных пятнах и пахла давно не мытым телом. Тем не менее, это было все же лучше, чем выйти из морга совсем голым, или завернутым лишь в одну простыню, поэтому мне ничего не оставалось, как сделать то, что сказал Рыбкин. Когда брюки и куртка были, наконец, надеты на мое тело, я просунул свои ноги в кроссовки, а затем, с большим трудом, качаясь и пошатываясь, дошел до тяжелой железной двери морга, толкнул ее плечом и вышел в длинный, узкий коридор подвала больницы. Здесь пока было пусто, ни души. Пройдя по этому коридору несколько метров, я прислонился к холодной стенке, окрашенной зеленой краской и стал терпеливо ожидать своей судьбы. Я мог бы конечно попробовать сбежать самостоятельно, но на это были нужны силы, которых у меня почти не осталось. Вдобавок ко всему моя голова разламывалась от того пойла, что дал мне выпить Рыбкин. Я не знал, что мне дальше делать и какой план для меня он придумал. Все, чего я хотел, так это побыстрее убраться куда-нибудь подальше из этого места, лучше всего туда, где тепло и можно будет поспать.

Очень скоро в этом узком больничном коридоре, перед входом в морг, где находился я, стали появляться первые ранние посетители. Вели себя все эти люди по-разному. Одни стояли молча и тихо словно тени, другие плакали, слышались их громкие всхлипы, а некоторые наоборот, оживленно метались между стенами узкого коридора, гневно сверкая глазами и все время что-то бормоча себе под нос. Был среди них даже один человек, который держался на некотором отдалении от всех, при этом вел себя он очень спокойно и даже надменно, как бы показывая своим видом, что уже получил по праву то, чего заслуживает, а значит, теперь ему осталось только завершить все формальности. Потерявшись в этой какофонии людских эмоций, я постепенно начал слабеть. Вокруг меня все начало кружиться, в кучу смешались окружающие людские лица, а мои ноги совсем подкосились. Я хотел опереться на стенку, но моя правая рука меня не слушалась, поэтому уткнувшись спиной в стену, я начал медленно оседать на пол. Люди, стоящие рядом, расступились, а те кто находились чуть дальше теперь испуганно смотрели в мою сторону. Внезапно, чья-то сильная рука подхватила меня за одежду и поставила на ноги. Повернув свою голову в сторону, я увидел, что это был Рыбкин. Он знаком приказал мне молчать, затем снова схватил за шкирку и потащил к выходу из больничного коридора, волоча за собой по полу, словно мешок с мусором.

–Куда мы идем?, – жалобно спросил его я.

–Домой» – сухо ответил Рыбкин и ускорил свой шаг.

Вместе, мы быстро преодолели длинный коридор, и вышли на улицу с черного, непарадного выхода из больницы. С той ее стороны, где находился лишь огороженный забором двор и ряды мусорных контейнеров. Огромный санитар Рыбкин изо всей