Время московское - Алексей Фомин

Со слиперами было несколько сложнее. На тот момент их было у Лобова четверо, считая и Нину Федоровну. Кандидатуру одного из них Лобов отверг сразу же, даже не сделав ему никакого предложения. Этот человек работал с ними исключительно из-за денег и для задуманного Лобовым дела не годился по определению. Еще один отказался сразу же, как только Роман сказал ему, что новый заказ существенно опаснее их обычной работы. Остались у него Нина Федоровна и Валентин, причем для серьезной, активной работы годился лишь Валентин.

Для того чтобы разработать и подготовить операцию против столь могущественного противника, нужны были время и люди. Ни того, ни другого у Лобова не имелось. Самое печальное, что у него не было ни одного оперативника. Поэтому рассчитывать он мог лишь на себя и своих слиперов. Слиперам он сказал, что работать в этот раз они будут на государство, что речь идет о государственной безопасности и режим секретности еще строже, чем обычно. Люди поняли и согласились, хотя строже, чем обычно, трудно себе представить. Ибо слиперы в обычной жизни были немы как рыбы, прекрасно понимая, что даже крупица информации о роде их занятий может стоить им жизни.

Как уже говорилось, у Лобова не имелось особых возможностей для тщательного планирования операции. Поэтому он решил действовать по сценарию, которым они пользовались, когда отражали наезды рейдеров и рэкетиров. Нина Федоровна старается собрать максимум информации и определить зачинщиков и главарей. После чего в битву вступает Валентин и программирует сознание бандитских боссов на отказ от первоначально поставленных ими целей.

…Нина Федоровна едва заметно зашевелила руками и ногами. «Окончила сеанс, возвращается, — глядя на нее, подумал Лобов. Не доверяя своим ощущениям, глянул на монитор компьютера. — Так и есть. Скоро она будет здесь». Он выключил генераторы и начал отсчет. Посчитав до десяти, негромко хлопнул в ладоши.

— Нина Федоровна, просыпайтесь. Раз, два, три, проснулись!

Она открыла глаза и улыбнулась. Поднявшись, села на кушетке, опустив ноги. Сняв с головы обруч с датчиками и отлепив с шеи ларингофон, она с возмущением произнесла:

— Если б вы знали, Роман Михайлович, что за грязные мысли у этого типа! Брр! — Ее аж передернуло. — Извращенец самый настоящий!

— Все узнаем, Нина Федоровна, — усмехнулся Лобов. — Запись лишь только расшифруем. А по делу… Что-то интересное было?

— Было кое-что… Сами увидите. Но… — Она замялась и принялась поправлять прическу, примявшуюся от лежания на жесткой подушке. — Вы только не смейтесь над старухой…

— Помилуйте, — Роман всплеснул руками, — да какая вы старуха, Нина Федоровна!

— Аура у них у всех, за кем я следила, какая-то странная… Во-первых, она всегда правильная по форме. В любых обстоятельствах. Знаете, как бывает, понервничаешь, позлишься, поругаешься с кем или даже позавидует тебе кто… Аура вся рваная, в клочьях, в дырах. И цвет соответственно меняется. А у этих — всегда ровная, что бы ни случилось. И еще цвет. Он никогда не меняется. Это во-вторых. И цвет… — Она покрутила головой вокруг себя в поисках подходящего цвета. — Цвет такой типа кофе с молоком, но кофе там больше, чем молока. Я такого раньше ни у кого не видела, а у этих — сплошь. У всех одинаковая.

— У всех у всех? — скептически улыбнувшись, осведомился Лобов.

— Нет, у тех, к которым вы меня посылали в самом начале, была обычная. Плохая, но обычная, человеческая. А у этих…

Вначале Нина Федоровна работала с теми, кого Лобов отнес к категории рядовых исполнителей, которые и об организации-то ничего могли не знать, а руководствовались лишь гипертрофированной жадностью и корыстью. В настоящий же момент он ее подсылал к тем, кого Ракитин и он сам выделяли как руководителей низшего и среднего звена.

— И что вы об этом думаете? — поинтересовался Роман.

— Да нелюди это какие-то! Если бы сплетничала со своей соседкой по площадке, так бы и сказала ей — нечистая сила. А вот вам не знаю, как сказать…

— Спасибо за наблюдение, Нина Федоровна. Вы как себя чувствуете? Вас домой довезти?

— Да не… Сама дойду.

— Хорошо. Только я все равно Веру пришлю, пусть она вас посмотрит.

И Лобов вышел из комнаты.

* * *

Валентин окинул взглядом чердак. Это его чердак, и он знаком здесь с каждой пылинкой. Сегодня, впрочем как и всегда, все было в порядке. И бабушкин сундук, и старая мамина швейная машинка, и коробки с его игрушками, и даже пластиковая новогодняя елка в длинной несуразной коробке — все находилось на своих местах. Он поднял голову и посмотрел на крышу. Она вся была испещрена маленькими дырочками, откуда к нему тянулись тонкие солнечные лучики. Валентин стал гладить лучи ладонями, пока не нашел тот, что был ему нужен. Он поднял руки и полетел вдоль луча, просочился сквозь отверстие в крыше и поплыл в белом, плотном, как молоко, тумане. Десяток уверенных гребков — и он очутился в огромном, богато обставленном кабинете. Валентин внимательно огляделся, но нигде не обнаружил хозяина кабинета. Он уж было подумал, что ошибся, когда в дальнем углу кабинета открылась незаметная дверь, и в кабинете появился его хозяин. Он вдруг сбился с шага и резко повернул голову в ту сторону, где находился Валентин. Если бы Валентин не был уверен в том, что это невозможно, он бы подумал, что этот человек его видит. Валентин мягко оттолкнулся и медленно поплыл вдоль стены. Хозяин кабинета также медленно поворачивал голову, как будто внимательно следил за передвижениями Валентина по помещению.

«Ах, дьявол! Он меня видит! Как же такое может быть?!» — испугался Валентин. В животе у него вдруг образовался кусок льда, и холод от него пополз по всему телу.

Хозяин кабинета сделал жест рукой, и прямо перед ним в воздухе образовались две фиолетовые кляксообразные сущности. Они переливались и вибрировали, как желе, постоянно меняя форму. Одна из них начала принимать вид здорового черного мужика с бицепсами молотобойца. В кого превратится вторая, Валентин дожидаться не стал. Он просочился сквозь стену, но оказался не в привычном белом тумане, а во вполне реальном офисном коридоре. Валентин помчался по нему сломя голову, пролетая сквозь спешащих по делам клерков и медленно шествующих степенных господ. Он выскочил на лестничную площадку, пролетел вниз до первого этажа и только тут посмотрел наверх. Там, откуда он только что слетел, маячила черная физиономия преследователя. Мимо поста охраны, через весь холл и на улицу! «Черт, где же я? — И вот тут Валентин испугался по-настоящему. — Где находится мой дом? И куда мне бежать? И смогу ли я без тумана попасть на крышу?» Охваченный ужасом, ледяной лапой сдавившим его сердце, Валентин закричал что есть мочи:

— Михалыч, выручай! Туман пропал, тумана нету!

Проезжавшая мимо машина фыркнула, и из ее выхлопной трубы вылетело огромное облако белого дыма. Уже прыгнув в облако, Валентин оглянулся. Два черных атлета были метрах в десяти от него. «Но теперь фигушки, не достанете, — уверенно подумал он, ощутив под ногами родную крышу. Он скользнул сквозь отверстие на чердак и, ступив на лестницу, ведущую вниз, закрыл люк, заложив его массивным брусом. — Теперь в безопасности, — решил он, и тут же на крышку люка посыпались тяжелые удары. — Можете стучать сколько угодно. Такого бруса вам не переломить».

Удары сверху прекратились. Что и требовалось доказать. Оставалось спуститься со второго этажа на первый и выйти на улицу. Там-то его и ожидает Михалыч. Не спеша Валентин двинулся в сторону лестницы, и тут на крышку люка обрушились новые могучие удары. Теперь они сопровождались жалобным металлическим звяканьем. «Мамина машинка!» — успел сообразить Валентин и в ужасе бросился вниз. Брус треснул и с грохотом полетел вниз, крышка отвалилась, и на чердачной лестнице показались ноги преследователя. Валентин заметался по первому этажу. Наружу выходить нельзя, так он их приведет к Михалычу. Он заскочил на кухню. В окно? Нет, в окно тоже нельзя. Значит, придется драться. Он выдернул ящик из тумбы и вывернул его содержимое на пол. Ножи — как раз то, что нужно Валентину. Он схватил самый большой тесак и, прыгнув к двери, прижался к стене рядом с входом. Он рубанул что есть силы, слева направо, едва заметив скошенным взглядом, как в проеме появился преследователь. Разрубая упругие ткани живота, тесак погрузился в мягкое чрево врага. Враг завыл, застонал, завопил, мягко заваливаясь назад, на спину и освобождая смертельную сталь для нового удара. Валентин вновь отвел назад руку тесаком, с которого стекала черная кровь, и изготовился для нового удара.

Но второй преследователь не был столь беспечен. Он учел ошибку своего товарища и не вошел, а вкатился в кухню кубарем, проскочив под Валентиновым тесаком. Он тут же вскочил на ноги, приняв боевую стойку, и принялся озираться по сторонам в поисках оружия. Ножи, высыпанные Валентином на пол, были далеко, в другом конце кухни. Валентин поймал его взгляд и, прыгнув от двери на середину кухни, преградил ему путь. Выставив перед собой тесак, стоя на полусогнутых, напружиненных ногах, он внимательно следил за каждым движением соперника. Да, он был вооружен, но соперник был больше, массивнее и, судя по всему, существенно сильнее физически. Не говоря уже об опыте и мастерстве рукопашного боя. Последний раз Валентину довелось драться лет семь назад; а уж холодного-то оружия он и в руках никогда не держал. Но то, как ловко он разделался с одним из врагов, вдохновило его.