Рейтинговые книги
Читем онлайн Ленин и его семья (Ульяновы) - (Исецкий) Соломон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 19

В моей памяти невольно зарегистрировалась эта чер­та характера Ленина: он никогда не обращал внимания на страдания других, он их просто не замечал и оста­вался к ним совершенно равнодушным…

ГЛАВА 6

Ленин у меня в гостях. - Некоторые характерные черты Ленина: грубость, резкость со слабыми против­никами, личные выпады. — Поклонники Ленина и его враги. — Разговоры с Лениным (1908 г.) на тему о максимализме, о парламентаризме, о советизации. Уч­редительном собрании и пр. — Его резкое отношение к социалистическим утопиям. — Ленин предостерегает от того, чтобы петь отходную буржуазии и демокра­тии. — Ленин в спорах.

Ленин погостил у меня всего 4—5 дней. Как я ска­зал, он жил это время у меня, в моей комнате.

Мы все это время не расставались с ним и, как оно и понятно, много говорили на всевозможные темы. Доклад, который он прочитал тогда в Брюсселе, ничего особенного собою не представлял. Я не помню точно его темы и могу сказать лишь, что он, как теперь принято говорить, был на тему момента дня.

Это было в 1908 году, когда ре­волюционное движение 1905 года было свирепо и, ска­зал бы я, чисто по-большевистски подавлено Столыпи­ным. Само собою, в русском обществе, считая в том числе и революционеров, как реакция царила значитель­ная подавленность. Люди отходили прочь от революци­онного движения. Разочарование захватывало все более глубокие слои российских граждан, в результате обще­ственными силами овладели инерция и жажда покоя.

И вот борьбе с этим реакционным настроением и был посвящен доклад Ленина. Он старался вдохнуть в сомневающихся и унывающих веру в то, что революци­онное движение не умерло, что оно идет своим ходом вперед. Собравшиеся на доклад плохо воспринимали его ободрения, и, сколько помню, доклад не вызвал сколь­ко-нибудь оживленных прений, и мне, председательству­ющему на этом собрании, пришлось после двух-трех вя­лых и каких-то вымученных реплик за отсутствием оп­понентов закрыть его при удручающем настроении собравшихся.

Отмечу одно обстоятельство, которое, навер­ное, удивит читателя, не знавшего и не слыхавшего Ле­нина как оратора на публичных собраниях. Он был очень плохой оратор, без искры таланта: говорил он, хотя всегда плавно и связно и не ища слов, но был тускл, страдал полным отсутствием подъема и не захва­тывал слушателя. И если тем не менее, как это было в России и до большевистского переворота и после него, толпы людей слушали его внимательно и подпадали под влияние его речей, то это объяснялось только тем, что он говорил всегда умно, а главное — тем, что он гово­рил всегда на темы, сами по себе захватывающие его аудиторию. Так, например, выступая еще в период Вре­менного правительства и говоря толпе с балкона Кшесинской, он касался жгучих самих по себе для того мо­мента тем: о немедленном мире, о переходе всей земли в руки крестьян, заводов и фабрик, в руки рабочих, необходимости немедленного созыва Учредительного со­брания и пр. Естественно, что толпы, состоявшие из крестьян, рабочих, солдат, бежавших с фронтов, и мат­росов, впитывали в себя его слова с восторгом. Конечно, он был большим демагогом, и его речи на указанные темы и в духе, столь угодном толпе или толпам, вызывали целые бури и ликование, и толпа окружала его непобедимым ореолом.

Нечего и говорить, что Ленин был очень интересным собеседником в небольших собраниях, когда он не стоял на кафедре и не распускал себя, поддаваясь свойствен­ной ему манере резать, прибегая даже к недостойным приемам оскорблений своего противника: перед вами был умный, с большой эрудицией, широко образованный человек, отличающийся изрядной находчивостью. Правда, при более близком знакомстве с ним вы легко подмеча­ли и его слабые, и, скажу прямо, просто отвратитель­ные стороны.

Прежде всего отталкивала его грубость, смешанная с непроходимым самодовольством, презрением к собеседнику и каким-то нарочитым (не нахожу друго­го слова) «наплевизмом» на собеседника, особенно ина­комыслящего и не соглашавшегося с ним, и притом на противника слабого, ненаходчивого, небойкого…

Он не стеснялся в споре быть не только дерзким и грубым, но и позволять себе резкие личные выпады по адресу про­тивника, доходя часто даже до форменной ругани. Поэ­тому, сколько я помню, у Ленина не было близких, за­кадычных, интимных друзей. У него были товарищи, были поклонники — их была масса, — боготворившие его чуть не по-институтски и все ему прощавшие.

Их кадры состояли из людей, главным образом духовно и умственно слабых, заражавшихся «ленинским» духом до потери своего собственного лица. Как на яркий пример этого слепого поклонения и восхищения умом Ленина укажу на известную Александру Михайловну Коллонтай, которая вся насквозь была пропитана Лениным, что и дало повод одной известной писательнице зло прозвать ее «Трильби Ленина». Но наряду с такими «без лести преданными» были и многочисленные лица совершенно, как-то органически, не выносившие всего Ленина в це­лом, до проявления какой-то идиосинкразии (повышен­ной чувствительности. — Ред.) к нему. Так, мне вспо­минается покойный

П. Б. Аксельрод, не выносивший Ле­нина, как лошадь не выносит вида верблюда. Он мне лично в Стокгольме определял свое отвращение к нему. П. Б. Струве в своей статье-рецензии по поводу моих воспоминаний упоминает имя покойной В. И. Засулич, которая питала к Ленину чисто физическое отвращение. Могу упомянуть, что знавшая хорошо Ленина моя по­койная сестра В. А. Тихвинская, несмотря на близкие товарищеские отношения с Лениным, относилась к нему с какой-то глубокой внутренней неприязнью. Она часто говорила мне, как ей бывало тяжело, когда Ленин гос­тил у них (в Киеве), и как ей было трудно сохранять вид гостеприимной хозяйки… Ее муж, известный про­фессор

M. M. Тихвинский, старый товарищ Ленина и приятель его, тоже классический большевик (не лени­нец), был расстрелян по делу Таганцева…

Надо отметить и то, что, как я выше упомянул, Ле­нин был особенно груб и беспощаден со слабыми про­тивниками: его «наплевизм» в самую душу человека был в отношении таких оппонентов особенно нагл и от­вратителен. Он мелко наслаждался беспомощностью сво­его противника и злорадно и демонстративно торжество­вал над ним свою победу, если можно так выразиться, «пережевывая» его и «перебрасывая его со щеки на ще­ку». В нем не было ни внимательного отношения к мнению противника, ни обязательного джентльменства. Кстати, этим же качеством отличается и знаменитый Троцкий… Но сколько-нибудь сильных, не поддающихся ему противников Ленин просто не выносил, был в отно­шении их злопамятен и крайне мстителен, особенно ес­ли такой противник раз «посадил его в калошу»… Он этого никогда не забывал и был мелочно мстителен…

Я остановлюсь несколько на том, что говорил Ленин в ту эпоху, чтобы выявить тогдашние его убеждения и тем предоставить читателю возможность дать очную ставку двум Лениным: Ленину 1908 года и Ленину 1917 года и далее…

Читателю известно, конечно, что революционное дви­жение 1905 года вызвало наружу всевозможные револю­ционные течения, которые все сливались в общем в од­но широкое русло борьбы против самодержавия. Между прочим, одним из таких течений был и максимализм. Течение это, создавшееся на моих глазах и против ко­торого все тогдашние партии вели ожесточенную борьбу (и меньшевики, и большевики), объединяло собою глав­ным образом наиболее зеленую русскую молодежь и вы­ражалось в стремлении немедленно же осуществить в жизни социалистическую программу-максимум. Конечно, течение это было совершенно утопично и необоснованно (большевики осуществили эту утопию!..) и выражало со­бою только молодую горячность и, само собою, глубокое политическое невежество. И я позволю себе заметить, что современный ленинизм, или большевизм, говоря гру­бо, представляет собою именно этот самый максимализм, доведенный до преступления перед Россией и человече­ством вообще…

Я лишь отмечаю это сходство, не останавливаясь на доказательствах и обосновании его, ибо это потребовало бы зря много места и времени… да к тому же ведь и всякому это очевидно.

Конечно, правительство Столыпина свирепо, по-боль­шевистски (явное преувеличение, эта «свирепость» была реакцией на революционный терроризм того периода. — Ред.), расправившееся с революцией, обрушилось всей тяжестью на максималистское движение, которое, кстати сказать, в значительной степени сплеталось с вульгар­ным анархизмом (Видным и талантливым представителем анархо-максимализма был молодой талантливый философ Рысс, писавший под псевдонимом Марфа Борецкая. Как известно, он был повешен в Киеве. Отмечу, что Рысс, как он признавался сам, был в сношениях с русской охранкой, но, по его словам, лишь в интересах революции. Я его немного знал (Харьков, 1904—1905 гг.) и помню его как яркого, талантливого чело­века и увлекательного оратора. — Авт. ).

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 19
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ленин и его семья (Ульяновы) - (Исецкий) Соломон бесплатно.
Похожие на Ленин и его семья (Ульяновы) - (Исецкий) Соломон книги

Оставить комментарий