Солнце за нас! - Алексей Щербаков

— В общем, да.

— Тогда я рекомендую вам новый номер "Красного журналста". Его читают даже люди, далекие от левых взглядов. Французский вариант уже раскупили.

Максим прихватил два издания и прошел в следующее помещение — собственно, библиотеку. Почему-то в памяти всплыло понятие изба-читальня. Да собственно, она и есть. Только не русской деревне, а в центре Парижа. Зал был небольшим, с десятком столиком. Народу почти не было — лишь в углу сидели двое плечистых мужиков в толстых вельветовых куртках. На столах лежали кепки. Оба мужика что-то сосредоточенно читали. Интересно, кто они? На бомжей, как их, клошаров, вроде, не похожи. А рабочие в это время трудятся. Безработные, что ли? Да ладно.

Подойдя к стойке выдачи, Максим обратился находившейся там пожилой даме, имевший вид учительницы. Он объяснил, что, дескать, всегда был аполитичным, но вот заинтересовался.

— "Юманите" я читаю, "Манифест коммунистической партии" тоже прочел. Но многие непонятно.

На самом-то деле творение Маркса и Энгельса, в котором призрак коммунизма ходит по Европе, он не читал. Но это было и ни к чему. Азы идеологии были ему знакомы.

— А вы простите, кто по профессии?

— Студент. А что?

— Значит, вы человек достаточно образованный, и умеете абстрактно мыслить. Но со спецификой труда рабочих не знакомы. Вот я литературу вам и подберу...

Серьезно у них дело поставлено, подумал Максим. И ведь в самом деле. Работягам интереснее про зарплату и прочую социалку, а студентам подавай идеи...

Библиотекарша протянула ему стопку книг.

— Рекомендую начать вот с этой. Если что будет непонятно — не стесняйтесь, спрашивайте.

Видимо, дама была не просто библиотекарем, но и пропагандистом.

Максим отошел к одному из столиков и поглядел на обложку брошюры. Она называлась "Двадцать вопросов, задаваемым коммунистам". А вот при имени автора он почувствовал, что у него едет крыша. Йозеф Геббельс!

Однако Максим взял себя в руки. Перекупили парня, что с того?

Текст произвел хорошее впечатление. Отправляясь сюда, Максим готовился к тому, что придется продираться сквозь неудобочитаемых текстов. А товарищ Геббельс писал просто и доступно. Причем, вопросы были расставлены с умом. Сложные тему чередовались с явным "оживяжем". Вроде — "правда ли, что при коммунизме все женщины будут общими?"

Время от времени Максим выходил в курилку, обширную комнату, снабженную скамейками. Сам-то он не дымил, но надо уж время от времени отвлекаться от чтения. Тем более, что в курилку ходили и двое мужиков. Ребята были общительные, довольно быстро Максим с ними познакомился. Одного звали Морис, другого Луи. Оба работали водилами на грузовиках. Работа у них была ночью, когда они заводили продовольствие в рестораны. А сильны ребята. Вместо того, чтобы дрыхнуть, они книжки читают.

Судя по рассказам новых знакомых, на заводе Ситроена намечалась очередная буча — и водители собирались проявить классовую солидарность. Тонкости Максим не очень понимал. Вообще-то ребята говорили грамотно, когда речь шла об обычных делах. Но при обсуждении вопросов рабочей борьбы, сбивались на сленг. Как понял Максим, проблемой было провести воспитательную работу с отдельными несознательными товарищами. Судя по всему, воспитывать их будут очень понятными методами. Повод же для забастовки был "Руки прочь Италии!". Причем, водителей волновала не столько Италия, сколько то "легионерскую шваль натаскивают, чтобы при случае бросить на парижских рабочих".

К вечеру народ стал подтягиваться. Правда, рабочих было немного — район не тот. А вот студентов... Благо, Латинский квартал был недалеко. Правда, эти ребята, в основном, паслись в курилке. Правда, не просто тусовались, а с жаром обсуждали какие-то печатные издания.

Во время очередного выхода в этот "клуб" Максим слышал:

— Да, чернорубашечники герои. Но ведь Муссолини сам не понимает, чего он хочет!

— Зато он настоящий революционер, дело делает, а не болтает!

— Как правильно сказал Ленин, левизна — это детская болезнь. И у тебе пройдет!

— Во-во. А хочется действия, так иди в рабочие дружины! Там ребята не скучают!

— А правда говорят, что членам дружин теперь "комсомольские куртки" будут бесплатно выдавать?

— Тебе бы только куртку. Знаешь, что для правых — эта куртка как красная тряпка на быка? Нападают сразу. И фараоны постоянно привязываются...

В общем, жизнь кипела

"Я русский бы выучил только за то..."

В "избу-читальню" Максим ходил ещё пару дней. Подходил ближе к вечеру. В том числе — чтобы и приглядеться к отирающимся там ребятам. Как он понял, собственно партейных тут не имелось. Это были, так сказать, представители левой тусовки. Судя по всему, таких было много.

А это серьезно. Максим специализировался на социологии малых групп и отлично понимал — без таких вот тусовок, по крайней мере, в молодежной среди никакие массовые общественные движения невозможно. Не бывает так: человек прочес пару-тройку, просветлился и решил идти бороться за народное дело. Клиент с "книжной" психологией так и останется сидеть дома. А вот если он попал в такую вот среду, где нашел новых приятелей, а "референтная группа" в ней придерживается "красных" взглядов... Кто-то потусуется-потусуется — а потом и более серьезными вещами займется...

Литературку Максим тоже продолжал почитывать. Ему очень понравился журнал "Красный журналист", изучив первый номер, он проштудировал ещё несколько предыдущих. Ксатти, взял издание в руки первый раз, глянув на обложку, он подумал: у них что, и компы есть? Потом вспомнил, что Родченко успешно делал фотоколлажи без всяких компьютеров. Взглянув на список редакции, Максим убедился: художником в этом издании числился именно Родченко. А ведь в его мире этот фотохудожник пробавлялся в маргинальном "ЛЕФе".

В "КЖ" прямой пропаганды не имелось. Журнал явно позиционировал себя как интеллектуальное издание. Что поразило Максима — в нём имелась явная антисоветчина. Под рубрикой "Они пишут о нас". Впрочем, подобраны статейки были с умом. После прочтения одной даже Максиму захотелось дать автору в морду. Некий автор развивал тему: русские всегда были диким варварским народом с рабской психологией. Единственным светом в окошке была "духовная аристократия", интеллигенция, продвигавшая "общеевропейские ценности", да и ту большевики всю порешили. Максим слышал такие много раз — благо общался-то у себя в интеллигентской среде. Ещё под одним материалом стояло знакомое имя "Лев Троцкий". Суть была та же только с иного ракурса. Их материала следовало, что русские большевики вместо того, чтобы бросить все силы на помощь просвещенному западному пролетариату, возятся "с реакционным крестьянством" и вместо немедленной мировой революции "взяли курс на укрепление псеводкоммунистического государства". После это статейки шло пояснение — почему автор не прав. Что заинтересовало Максима — так это то, что Троцкий уже принадлежал к чужакам. В этом мире он явно дотренделся куда раньше.

Симпатичные там ребята работают. Жаль только, их всех расстреляют. Или не всех?

Пора было переходить к более серьезным действиям. Набравшись духу, Максим отправился в местную коммунистическую контору, что-то вроде райкома, которая располагалась неподалеку от "избы-читальни". Вообще-то коммунисты банковали в рабочих предместьях, это заведение было нечто вроде форпоста в "буржуазном" центре.

Райком выглядел обычной конторой, только на стенах имелись разные плакаты соответствующей тематики. Особо привлек внимание Максима плакат некой симпатичной девицы в полувоенной форме. Выражение её лица чем-то напоминало знаменитую фотку Че Гевары.

Принял Максима мужик интеллигентного вида, почему-то вызывавший ассоциации с доктором. Как выяснилось позже, таковым он и являлся. Над его головой красовался портрет Ленина.

— Меня зовут Анри Жюно. Итак, я вас слушаю.

Максим к беседе подготовился. Он отлично понимал, что особого доверия тут не встретит. Если так подумать — кто для красных были эмигранты? Классовые враги.

Так что он начал излагать легенду длинно и нарочито сбивчиво.

— ...Так вот, вывезли меня из СССР в пятнадцать лет. Я ничего в политике не понимал. Да и потом никогда ей не интересовался. Но... Когда мой отец и его дружки радуются, что в Поволжье умирают люди от голода и ненавидят ваших товарищей за то, что они хотят помочь голодающим... И ведь и идей-то у них никаких нет! Она хотят только всех перевешать и перепороть. Я заинтересовался левыми идеями... Стал посещать вашу библиотеку...

Анри смотрел на Максима с непонятным выражением. Когда парень закончил, коммунист произнес.

— Впервые встречаю человека из эмигрантов, который пришел к нам. Да и не слышал о таких.

— Так просто время пока не пришло. Всё когда-то начинается.

— Ваши люди что-то стали понимать? — Недоверчиво усмехнулся Анри.