Девушка, которая взрывала воздушные замки - Стиг Ларссон

— Думаю, вы правы, — сказал под конец инспектор Микаэлю. — Анализ крови, вероятно, подтвердит, что здесь лежала Лисбет Саландер, и, скорее всего, мы обнаружим на портсигаре отпечатки ее пальцев. Ее подстрелили и закопали, но она каким-то образом выжила, сумела выбраться наружу и…

— …вернулась на хутор и шарахнула Залаченко топором по голове, — закончил Микаэль. — Она довольно-таки упертая стерва.

— Но как, черт возьми, ей удалось справиться с Нидерманом?

Микаэль пожал плечами. Это обстоятельство озадачивало его не меньше, чем Эрландера.

Глава

02

Пятница, 8 апреля

Соня Мудиг и Йеркер Хольмберг прибыли на Гётеборгский центральный вокзал в начале девятого утра. К этому времени Бублански уже успел им позвонить и дать новые инструкции — не ехать в Госсебергу, а взять такси и отправляться на площадь Эрнста Фонтелля, что возле стадиона, — там размещалось руководство уголовной полиции области Вестра Гётланд. Им пришлось прождать почти час, пока из Госсеберги не вернулся инспектор Эрландер вместе с Микаэлем Блумквистом. Микаэль поздоровался с Соней Мудиг, с которой уже встречался, и пожал руку Йеркеру Хольмбергу. Затем к Эрландеру присоединился еще один коллега с последними сведениями о поисках Рональда Нидермана. Его отчет оказался кратким.

— Мы образовали поисковую группу, подчиненную областной полиции. По всей стране, разумеется, объявлен розыск. В шесть утра мы обнаружили в Алингсосе угнанную полицейскую машину. Там на данный момент след обрывается. Мы подозреваем, что он поменял транспортное средство — правда, пока никаких новых заявлений об угоне автотранспорта не поступало.

— А как со средствами массовой информации? — спросила Мудиг и с извиняющимся видом покосилась на Микаэля Блумквиста.

— Речь идет об убийстве полицейского, и подключены все. В десять часов мы устраиваем пресс-конференцию.

— Есть ли у кого-нибудь сведения о состоянии Лисбет Саландер? — спросил Микаэль. Все, что касалось поисков Нидермана, его не слишком интересовало.

— Ее ночью прооперировали, достали пулю из головы, но она еще не очнулась.

— Каковы прогнозы?

— Насколько я понимаю, пока она не придет в себя, выводов делать нельзя. Но оперировавший ее врач говорит, что надеется на благоприятный исход, если не возникнет никаких осложнений.

— А что с Залаченко?

— С кем? — переспросил коллега Эрландера, еще не посвященный во все детали этой запутанной истории.

— Карл Аксель Бодин.

— А-а, его тоже ночью прооперировали. Ему был нанесен мощный удар по лицу и еще один под самой коленной чашечкой. Травмы тяжелые, но опасности для жизни нет.

Микаэль кивнул.

— У вас усталый вид, — заметила Соня Мудиг.

— Вполне вероятно. Я на ногах уже третьи сутки.

— Он заснул прямо в машине по пути из Носсебру, — сказал Эрландер.

— Вы в силах рассказать всю историю с начала? — спросил Хольмберг. — Похоже, что частные детективы выигрывают у полиции со счетом примерно три — ноль.

Микаэль слабо улыбнулся:

— Хотел бы я услышать такую реплику из уст Бублански.

Они пошли в кафетерий здания полиции, чтобы позавтракать. В течение получаса Микаэль, шаг за шагом, объяснял, как по кусочкам собирал материал о Залаченко. Когда он закончил, полицейские погрузились в размышления, не говоря ни слова.

— В вашей истории имеется несколько лакун, — в конце концов сказал Хольмберг.

— Вероятно, — отозвался Микаэль.

— Вы не объяснили, как завладели секретным отчетом СЭПО о Залаченко.

Микаэль кивнул.

— Я обнаружил его вчера дома у Лисбет Саландер, когда наконец выяснил, где она скрывается. Лисбет же, в свою очередь, по всей видимости, нашла его на даче адвоката Нильса Бьюрмана.

— Значит, вы обнаружили укрытие Саландер? — спросила Соня Мудиг.

Микаэль кивнул.

— И?

— До этого адреса вам придется докапываться самим. Лисбет приложила много усилий, чтобы организовать себе укрытие, и я не намерен его выдавать.

Мудиг с Хольмбергом немного помрачнели.

— Микаэль… это ведь расследование убийства, — напомнила Соня.

— А вы все еще не осознали, что Лисбет Саландер невиновна и что полиция неслыханным образом попрала ее право на защиту частной жизни? Банда сатанисток-лесбиянок — откуда вы это взяли? Если Лисбет захочет рассказать вам, где живет, то, я уверен, она расскажет.

— Но я никак не пойму еще одной вещи, — настаивал Хольмберг. — Какое отношение к этой истории имеет Бьюрман? Вы говорите, что все началось именно с него, потому что он связался с Залаченко и попросил его убить Саландер… но зачем ему это понадобилось?

Микаэль довольно долго колебался.

— Я предполагаю, что он нанял Залаченко, чтобы убрать Лисбет Саландер. По их замыслу, она должна была оказаться в том складе под Нюкварном.

— Он ведь был ее опекуном. Какой у него мог иметься мотив для ее убийства?

— Вопрос сложный.

— Объясните.

— У него имелся прекрасный мотив. Он сделал кое-что, о чем было известно Лисбет. Она представляла угрозу для его перспектив и благополучия.

— Что же он сделал?

— Думаю, будет лучше, если мы предоставим объяснить это самой Лисбет.

Он встретился взглядом с Хольмбергом.

— Давайте я попробую угадать, — сказала Соня Мудиг. — Бьюрман предпринял что-то против своей подопечной.

Микаэль кивнул.

— А если я предположу, что он подверг ее какой-то форме сексуального насилия?

Микаэль пожал плечами и воздержался от комментариев.

— Вам известно о татуировке на животе Бьюрмана?

— О татуировке?

— У него через весь живот шла сделанная неумелой рукой татуировка с надписью: «Я садистская свинья, подонок и насильник». Мы долго размышляли над тем, откуда она взялась.

Микаэль вдруг захохотал.

— В чем дело?

— А я-то ломал голову над тем, какую Лисбет избрала форму мести. Однако знаете… обсуждать это я с вами не стану, по той же причине, что и раньше. Речь опять-таки идет о ее частной жизни. Против Лисбет было совершено преступление. Жертвой является она. И ей решать, что вам рассказывать. Сорри. — Он с извиняющимся видом пожал плечами.

— О насилиях следует заявлять в полицию, — сказала Соня Мудиг.

— Согласен. Однако это насилие имело место два года назад, а Лисбет все еще не сообщила о нем полиции. Следовательно, она этого делать не собирается. Я могу сколько угодно не соглашаться с ней по существу, но решать ей. Кроме того…

— Да?

— У нее нет особых оснований доверять полиции. В последний раз, когда она попыталась объяснить, какая скотина Залаченко, ее заперли в психиатрической лечебнице.

Около девяти часов в пятницу утром начальник группы розыска Ян Бублански вошел в кабинет Рихарда Экстрёма и по его приглашению уселся в кресло для посетителей. Поправив очки, Экстрём провел рукой по ухоженной бородке. Он сильно нервничал. Ситуация представлялась ему хаотичной и угрожающей. В течение месяца он являлся руководителем предварительного следствия и занимался поисками Лисбет Саландер. Он во всех подробностях расписывал ее как сумасшедшую и опасную для общества психопатку, выдавал обществу и газетам информацию, которая должна была помочь ему в предстоящем судебном процессе. Все, казалось, складывалось удачно.

Он ни на минуту не сомневался в том, что Лисбет Саландер действительно виновна в тройном убийстве и что процесс выльется в чистую формальность — в пропагандистское представление с ним самим в главной роли. Потом все пошло наперекосяк: внезапно появился совершенно другой кандидат в убийцы и образовался хаос, которому, казалось, не видно конца. Чертова Саландер, мысленно выругался он.

— Похоже, мы угодили в какую-то жуткую кашу, — сказал Экстрём. — Что тебе удалось узнать за утро?

— Рональд Нидерман объявлен в розыск, но он по-прежнему на свободе. Пока он разыскивается только за убийство полицейского Гуннара Андерссона, но я предполагаю, что нам следует инкриминировать ему еще и те три убийства в Стокгольме. Может, тебе стоит устроить пресс-конференцию?

Пресс-конференцию Бублански предложил, чтобы насолить Экстрёму, который ненавидел пресс-конференции.

— Думаю, с пресс-конференцией мы можем пока подождать, — поспешно сказал Экстрём.

Бублански стоило немалого труда сдержать улыбку.

— Это ведь в первую очередь дело полиции Гётеборга, — пояснил Экстрём.

— Правда, у нас в Гётеборге находятся Соня Мудиг и Йеркер Хольмберг, которые уже начали сотрудничать…

— Мы подождем с пресс-конференцией, пока не будем знать больше, — резко поставил точку Экстрём. — Сейчас я хочу знать, насколько ты уверен в том, что Нидерман действительно замешан в убийствах в Стокгольме.