Длинный ствол – короткая жизнь - Комбат Мв Найтов

только-только прибыли, суток не прошло. Комдив зачитал нам приказ комфронта генерала Павлова, в котором говорилось, что нашей дивизии предстоит совершить 130-тикилометровый марш и оседлать три переправы на Березине. И, что кроме нас, этот приказ не может выполнить никто. Такой мобильностью обладаем только мы. Мы выдвинулись и успели оседлать переправы…

Упоминание Павлова было, конечно, лишним, но полностью соответствовало тому, что происходило под Оршей. Маршал недовольно посмотрел на Крейзера. «Герой» оказался «с начинкой» и не соответствовал моменту. Меня прервал маршал, задав вопрос полковнику:

– Именно так и было?

– Да, именно так было написано в приказе, и я, действительно, зачитал его перед строем. Во время марша не отстала ни одна машина, ни один танк, товарищ маршал, хотя двигались на предельной скорости.

– Молодцы, мотострелки! Так когда твоя батарея 39 танков уничтожила, майор?

– Тридцать один, товарищ маршал, утром 2-го июля под Первомайкой. Еще восемь на счету других подразделений. Но в газете «Известия» написали о тридцати девяти, упомянув только нашу батарею и два приданных танка. Больше всех подбили танки, семнадцать штук, но командовали там командиры нашей батареи, как наводчики и командиры танков. Мы их «подобрали» без топлива и с неполными экипажами. Так у нас и числятся.

– Почему?

– Я разрешил. – ответил Крейзер, – Удачно получается, товарищ маршал, особенно при массированных танковых атаках немцев. Это значительно повышает ПТО участка фронта. А дивизион у нас неполный, часть орудий и личного состава, приданных первому батальону 175-го полка, действовавшего на участке непосредственно у Борисовского автомоста, потеряно. Восемь орудий.

– Причины? – отвечать пришлось командиру дивизиона.

– Капитан Ногинов, командир 123-го ИПТД. Два орудия выведено из строя тяжелой артиллерией, а шесть, третья батарея, плохо замаскировала орудия, находясь в одной линии обороны с первым батальоном. Там танки и пикировщики поработали. У людей первый бой был.

– Враг ошибок не прощает, капитан. Тем не менее, ко мне! – и орден «Красного Знамени», второй, украсил грудь комдива. Первый у него за Хасан.

– Ну, что! Торжественная часть на сегодня закончена. Благодарю вас, «пролетарцы». Так и продолжайте громить врага. А у нас, товарищи, конкретная задача: правый фланг!

Нас выпроводили, хотя комдив успел шепнуть на ухо, чтобы далеко не отходили. Мы вышли на солнышко, и я доложил о текущих делах.

– Хорошо, Сережа. Людей, конечно, жаль, но выкрутились и бог с ним. Слушай, тут нам новую матчасть сватают, десять «ЗиС-2», восемь подойдут чуть позже. Полковые взвода и батареи практически разгромлены, им «сорокапятки» нужны. Предлагают такой обмен.

– Тяжелая? – я спросил его не потому, что не знал, а чтобы что-то сказать.

– Смотря как считать, на 500 килограммов, а в расчете 5, а не четыре человека.

– В два раза тяжелее?

– Ну, да.

– Так на север-то пошлют?

– Скорее всего.

– Ее «три А» не потянет.

– Да, конечно. Тягачи к ней дают, причем хорошие: «Ворошиловцы». Помнишь такие?

– Ну, да.

– А ты чего сидишь? «Пилы»-то на «шпалы» меняй!

– А где их взять?

– Вот народ! Чуть что – сразу побираться! Я думал: мне еще одна шпала достанется. Держи! С тебя причитается!

Пришлось скинуть гимнастерку, хотя приказа о присвоении я еще не получил, и крепить на закрутках четыре шпалы. Не успел еще закончить, как из землянки выскочил адъютант комдива, и пригласил обоих пройти в штаб. Там шла отчаянная баталия между уже успевшими немного повоевать с немцами командирами и «хорошо знающими Уставы и Наставления» остальными участниками совещания.

Лысый генерал-лейтенант неожиданно заговорил, буквально, моими словами.

– Товарищ маршал, если атаковать днем и лоб, то все танки останутся на поле боя. Опыт первой Пролетарской нам говорит, что действовать необходимо по-другому. Когда мне доложили, что комдив Крейзер отказывается атаковать противника днем, я точно также среагировал, что дескать, трус, воевать не умеет. Снял трубку и наорал на него. Он мне по полочкам все и разложил: что 6-й и 12-й полк действовали по Боевому уставу, развернулись четко, он лично наблюдал, не замешкались, действовали, как на учениях, за которые вы их, лично, наградили Почетной грамотой и отметили в приказе от 20 июня. Потеряли батальон и четыре тяжелых танка «КВ». Им пришлось отойти и сдать позиции, потеряли два с лишним километра территории. А 175-й в атаку не пошел, выбил 39 из сорока танков и продвинулся на 4.5 километра. А ночью подорвал мост и забрал все, что было потеряно днем не только им, но и Борисовским училищем. Чуть позже, действуя тоже ночью, 6-й мотострелковый и 12-й танковый вернули контроль над переправой у Веселово, и по приказу сожгли ее. Ночью люфтваффе не летает, товарищ маршал. Воевать тяжелее, но эффект гораздо больше. Днем действовать из засад и от обороны.

– Товарищ Курочкин! Вы считаете, что Красная Армия не в состоянии воевать с немцами днем? – спросил кто-то из «знатоков».

– С учетом потерь в составе авиации, и не имея воздушного зонтика, да, я считаю, что действия без воздушного прикрытия нанесут непоправимый вред нашему фронту. Требуется беречь силы и действовать безошибочно. Каждая ошибка используется противником в свою пользу. Давайте спросим у командиров, которые успешно провели бои в эти дни? Майор Голованов! Сообщите ваши потери за все дни боев?

– За первое число – потерь нет, 5 танков, 8 транспортеров, рота пехоты. За второе – шестеро легкораненых, про потери противника уже говорил. Пехоту не учитывали. До сегодняшнего дня более потерь не имели. Сегодня: шестеро убитых, четверо – зарезано диверсантами, двое погибли в бою с ними. И двое раненых: один – легко, но в медсанбате, второй – тяжело, отправлен в Смоленск.

– Где это было?

– У Велячицы. Диверсанты в нашей форме. Убили наших водителей, младшего политрука Геслера и около двадцати гражданских лиц.

– И что?

– Диверсионная группа уничтожена. 14-ть диверсантов. Трупы и оружие сданы в третий отдел дивизии.

– Это все хорошо, но к делу не относится. – сказал маршал и подошел к столу. – Взгляните, майор. Ваши предложения?

– Сколько времени у нас есть, чтобы подготовить оборону.

– Примерно двое суток.

– Тогда… Разрешите? – я взял чистый листок бумаги и изобразил «звезду»: опорный пункт ПТО, который применялся под Курском. – Это – опорный пункт ПТО. От двенадцати до 18 орудий. Это – заманивающие орудия, а это группы «наглого» минирования. Если привязать к карте, то это… – я пометил места, где требуется разместить то или иное сооружение, орудие или группу саперов.

– Вот так. Двое суток должно хватить, если привлечь к этим работам все имеющиеся силы.

Маршал смотрел, как я уродовал его стройный и красивый план на карте. Смотрел он долго, пока я рисовал сектора обстрела и дистанции.

– А это?

– Проходы, которые в бою немцам покажутся единственным способом выполнить задачу. Но это – огневые мешки. И укрытия для орудий должны быть отрыты вот по такой схеме, чтобы давать 360 градусов секторы для каждого из них. Подходы к этой «звезде» должны быть заминированы.

– Карту чиркать ты умеешь! Что скажете, товарищи генералы?

– Не по уста…

– Заткнись, по делу говорить!

– Когда атаковать? – спросил кучерявый генерал-майор.

– Ночью или в условиях плохой видимости и нелетной погоды.

– Мои ночью стреляли. Артиллерия должна помочь и подсветить.

Спор между генералами затих. Все смотрели на карту.

– Ну, что! Тебе и карты в руки, майор. Обосрешься, я тебе это припомню. – Я улыбнулся, другого от него я и не ожидал.

– Инженеров надо дернуть.

– Поняли мы, поняли. Давай в самолет, и туда! – ответив «Есть», я вышел, хотя задача была поставлена настолько «общё», что говорить о постановке вообще не имело никакого смысла. Второй момент: где тот самый «самолет», на котором требовалось куда-то вылететь? На помощь пришел вышедший из штаба незнакомый подполковник.

– Товарищ майор, вас генерал Курочкин просил далеко не отходить, но глаза не мозолить перед штабом. Уедет комфронта, и возвращайтесь.

У нас все и всегда решается кулуарно, главное, чтобы начальство не знало и не смогло помешать! Еще когда маршал объявил о своем щедром «подарке», мне стало понятно, что на должность комбата мне не вернуться. До Финской войны во всех корпусах должна была существовать противотанковая артиллерийско-пулеметная бригада численностью: 6199 человек, 17 танков Т-26, 19 бронемашин, пушек: 45-мм противотанковых – 30, 76-мм Ф-22 – 42, 37-мм автоматических зенитных – 12, 76-мм или 85-мм зенитных – 36. Решение было здравое и проработанное. Наличие внутри бригады танков поддержки пехоты серьезно усиливало самооборону артиллерии, но неумелое использование таких соединений в ходе финской войны, привело к тому, что их расформировали. Оставив сплошные огрызки. Корпусов в 20-й армии было от трех до шести, из них два механизированных. Армии была придана и смешанная 23-я авиадивизия, три истребительных