Курс новой истории - Сергей Михайлович Соловьев

труды Эразма Роттердамского? Он написал сочинение по духу времени; сочинение носило название «Похвала глупости» и осмеивало глупость людей всех состояний, особенно же духовных и монахов; важно было для нового религиозного движения Эразмово издание Нового Завета в греческом подлиннике с латинским переводом; кроме того, он издал много древних писателей; большую славу между современниками доставило ему сочинение, носившее название «Adagia» (пословицы) собрание разнородных рассуждений по поводу изречений древних писателей.

2) Ульрих фон Гуттен (1488–1523), застрельщик революции, человек, для которого борьба была наслаждением, не средством для достижения цели, но самоцелью. Чуть где движение, волнение — Гуттен тут, и волнение усиливается; появится сатира, Гуттен напишет другую, еще язвительнее. Гуттен происходил из обедневшей рыцарской фамилии; он не стал, подобно многим своим собратиям, бесплодно сетовать на новые порядки, враждебные рыцарству, усиление власти князей и городов; Гуттен сознавал, что время рыцарства прошло безвозвратно, сознавал, что человеку с его талантом надобно учиться и добывать себе значение не мечем, а пером. Он рассорился с отцом, который назначал его к духовному званию. Без средств к жизни он должен был блуждать по свету; очутился в Италии, где приобрел себе репутацию легкими сочинениями на латинском языке; возвратившись в Германию, написал ряд речей, направленных против герцога Ульриха Виртембергского, отличавшегося своим деспотизмом, и принял деятельное участие в сочинении «Писем темных людей».

Светские люди, бежавшие от монастыря, уготовали путь Реформации, и реформатор явился — из монастыря.

Мартин Лютер родился в Саксонии, в Эйслебене, в 1483 году; отец его был рудокоп, человек бедный, и нужда, всякого рода лишения встретили Лютера при появлении на свет; к этому присоединялся еще суровый нрав отца и матери, которые жестоко наказывали его за всякую малость; в школе — те же розги. С Лютером случилось не то, что с Эразмом и Гуттеном; отец назначал его в юристы, а он сам, по внутреннему, как казалось, влечению для спасения души пошел в монахи (Августинского ордена). В монастыре Лютер не мог помириться с тою жизнью, какую обыкновенно вели тогда монахи, потому что у него было много духовных интересов; но он не мог вести и той жизни, какую вели древние, настоящие монахи: он не был достаточно духовен для этого, плоть и кровь требовали своих прав. Сначала произошла тяжелая борьба вследствие ясно сознаваемых обязанностей и недостаточности средств для их выполнения; борьба кончилась убеждением, что человек спасается не добрыми своими делами, но верою в милосердие Божие и заслуги Христовы.

В 1508 году Лютер был назначен профессором богословия в Виттенбергский университет, недавно основанный саксонским курфюрстом Фридрихом Мудрым. С началом Лютерова курса число студентов в Виттенберге стало сильно возрастать: в первые годы оно увеличилось от 200 до 800, а потом простиралось до нескольких тысяч, потому что богословие было тогда главным предметом. Здесь-то, в Виттенберге, через десять лет профессорской деятельности, доставившей Лютеру большую известность, начал он борьбу свою с Римом. Борьба началась по поводу продажи индульгенций, или письменных папских отпущений грехов, к которой прибегнул папа Лев X, знаменитый покровитель искусств, нуждавшийся в деньгах для постройки церкви святого Петра в Риме.

Продажа индульгенций была со стороны римского двора поступком в высшей степени неблагоразумным: в то время, когда вследствие указанных движений все вопияло против папских злоупотреблений, когда привыкли смеяться над поведением духовенства, когда народы стали сильно тяготиться игом, наложенным на них Римскою Церковью, тяготиться податьми, собираемыми с них папою, этим уже чуждым итальянским государем в их глазах, — в это время, когда малая искра могла произвести пожар, вдруг новый побор со стороны Рима, побор самый неприличный в глазах образованных людей и производившийся самым неприличным образом. Монахи действовали по правилу казначея при папе Иннокентии VIII, говорившего: «Бог не хочет смерти грешника, но да платит деньги и жив будет!» Монахи продавали индульгенции как товар по таксе: каждый грех оценен был известною суммою денег; монахи цинически зазывали толпу в свои лавочки, кричали: «Заплатите деньги, и вы безгрешны!» или «Деньги скачут в мешок, а душа — в рай».

В 1517 году в окрестностях Виттенберга открыл лавочку с индульгенциями доминиканский монах Тетцель. Лютеру больше, чем кому-либо, были противны индульгенции, потому что они противоречили основному его положению. Римские богословы объясняли индульгенции так: святые своими заслугами скопили сокровище, которого достаточно не только для их спасения, но и для спасения многих других, и этот излишек оставили в наследие Церкви; папа как глава ее имеет право распоряжаться им, уделять его грешникам, у которых недостает собственных заслуг для спасения. Но Лютер, как мы видели, утверждал, что человек не может спастись своими добрыми делами, не только что излишком их очищать грехи других. Лютер в своих проповедях стал вооружаться против продажи индульгенций. Тетцель, узнавши об этом, начал браниться, называть Лютера архиеретиком. Лютер вызвал его по тогдашнему обыкновению на ученый поединок: осенью 1517 года на дверях замковой церкви в Виттенберге явилось 95 положений (тезисов) против индульгенций, причем Лютер объявлял готовность свою защищать эти положения против каждого.

Искра была брошена в порох: вследствие приготовленности общества к борьбе против Рима, вследствие напряженного состояния умов, требовавших выхода из тяжкого, нерешительного положения между старым и новым, спор между двумя монахами стал делом общегерманским, общеевропейским. Одни стали за Рим, другие за Лютера, и легко было предвидеть, что победа останется за последними, ибо на их стороне были таланты, образованность и горячее убеждение. Лютер, который в это время, по собственному признанию, готов был предать смерти всякого, кто бы явился ослушником папы, Лютер невольно вступил на путь реформы, возражая своим противникам, что в их защите индульгенций нет ничего из Священного Писания, ничего из соборных решений; таким образом уже была высказана мысль, что позднейшие постановления Римской Церкви, пап не имеют значения.

В Риме поняли, что нельзя смотреть равнодушно на споры немецких монахов, и Лютер получил приказание явиться к суду в Рим в течение двух месяцев. Но уже прошло то время, когда папские приказания исполнялись немедленно и беспрекословно; император пишет папе, что если соблазнительная продажа индульгенций не будет прекращена, то многие князья и города встанут за Лютера; саксонский курфюрст пишет, что дело Лютера надобно исследовать в Германии чрез немецких епископов: против единства Римской Церкви становится национальная Германская Церковь! И папа уступает — сознание своей слабости и силы новых начал! Кардиналу Каетану, отправлявшемуся в Германию на Лугсбургский сейм, было поручено вести Лютерово дело как можно тише, поговорить ласково с монахом и убедить его оставить борьбу. Свидание произошло в Аугсбурге (1518). Кардинал