Самая-самая, всеми любимая (и на работе тоже все о’кей) - Мартина Хааг

РОЛЬ МАТУШКИ ТЕАТР ДОСТАЕТСЯ НОМЕРУ 64, ИЗАБЕЛЛЕ ЭКЛЁФ. СПАСИБО ВСЕМ УЧАСТНИКАМ ЗА ПРОЯВЛЕННЫЙ ИНТЕРЕС. БУДЕМ ИМЕТЬ ВАС В ВИДУ ДЛЯ БУДУЩИХ ПОСТАНОВОК.

С УВАЖЕНИЕМ,

ТЕАТР «ГОДО»

Я получила роль Матушки Театр! Они выбрали меня! Агнета снимает объявление и переворачивает листок, проверяя, нет ли чего-нибудь на обороте. Например, ее имени. Но там пусто. Она снова прикрепляет листок к двери, несколько криво, но делает вид, что не замечает этого.

— Поздравляю, Белла, ты это заслужила! — говорит Агнета, обнимая меня, но я чувствую, что она раздосадована.

Это же она у нас занимается пантомимой и все такое прочее. Вроде как у нее было больше прав на эту роль. Я ведь и сама не знаю, хочу ли я эту роль. Но до чего приятно видеть, как вытягивается ее оранжевое лицо! Ха-ха! Поделом тебе!

Мы вместе идем до метро. Дальше Агнета пойдет пешком, она живет неподалеку. Мы обмениваемся телефонами, я прощаюсь с ней и вхожу на станцию метро «Слюссен», она радостно машет мне рукой и кричит: «Поздравляю, правда!»

Хм. Значит, у меня теперь есть постоянная работа на ближайшие три недели. Это, конечно, неплохо, хотя довольно далеко от того, что я себе представляла. Я-то хочу играть настоящие роли. А не какую-то там старую шляпу. В провинциальной школе.

6

Режиссера зовут Петер. Высокий поджарый мужчина лет пятидесяти с темными вьющимися волосами, в очках и белой трикотажной водолазке. На ногах у него черные деревянные башмаки на босу ногу.

— Изабелла, рад тебя видеть! — восклицает он на своем тягучем южношведском диалекте, открывая мне дверь служебного входа театра «Сёдер». — Входи, входи! Мы сразу поняли, что из тебя выйдет идеальная Матушка Театр! Тебя-то мы и искали! Сейчас поставлю кофе, познакомлю тебя с Луковкой и Плутовкой, и тебе дадут сценарий и расписание репетиций. Время поджимает, первое выступление уже на носу, сразу после школьных каникул, и график у нас будет напряженный, первую неделю мы играем по два представления в день, так что очень тебя прошу выучить большую часть текста к первой репетиции. Остальные-то актеры нашей труппы эту пьесу уже играли. Для Ани и Бьерна это будет третий сезон. А тут такая неприятность, за две недели до конца сезона пришлось срочно искать замену, да еще в разгар праздников, так как актриса, которая играла Матушку Театр…

Он умолкает.

— Ну, не важно, главное, что теперь можно снова возобновить представления. Как ты знаешь, мы платим минимальную ставку, больше платить нам средства не позволяют — кстати, у тебя водительские права есть?

Мы садимся за стол на кухне. Петер объясняет, что в театре «Сёдер» мы репетируем только первые два раза, для театра «Годо» это слишком накладно.

— Так что с четверга будем репетировать у меня дома, в гостиной. Думаю, нам это не помешает, места у меня много, — произносит он со вздохом.

Дверь открывается, и в кухню заглядывает маленький старичок в пиджаке горчичного цвета. Он сипло дышит.

— Здрасьте, я — Бьерн, — представляется он и застенчиво улыбается, демонстрируя не меньше сотни мелких зубов, и опасливо протягивает мне руку, которая на ощупь напоминает холодную селедку. Вслед за ним заходит крупная женщина лет шестидесяти.

Она обнимает меня, и я чувствую запах ванили, исходящий от ее кудрявых волос. Женщина спохватывается:

— Ах да, меня зовут Аня, я играю Плутовку, здорово, что мы снова можем играть, мне кажется, у тебя хорошо получится! Я тоже вчера сидела в зале и видела твою игру — уверена, что из тебя выйдет превосходная Матушка Театр!

Мы читаем сценарий от начала до конца. Это современный перевод датской пьесы «Плутовкин сад». Речь в ней идет о размножении и чувствах. Петер читает все ремарки, и, когда мы доходим до финала пьесы, я испытываю какую-то пустоту внутри, хотя, судя по всему, остальные просто в восторге. Даже не знаю, что делать. У меня нет ну ни грамма желания разъезжать по городам и весям, изображая Грустный Театр. Который может развеселить лишь звонкий детский смех. Не для того я все эти годы училась в театральных школах и брала дорогущие частные уроки. Я хочу быть настоящей актрисой в достойной пьесе достойного театра. Да, называйте меня неблагодарной, но мне кажется полным идиотизмом водить хороводы с сипящим Луковкой и бабищей Плутовкой перед толпой привередливых тинейджеров. Да нет, мы же, надеюсь, играем для детей? Ну конечно, для милых маленьких детишек.

Так, все, надо прекращать это нытье. Я получила настоящую роль, пусть и не в большом пафосном театре. Я ведь так долго об этом мечтала. Надо дать театру «Годо» шанс. Может, все не так уж плохо. И кто знает, может, меня заметят? По крайней мере, вероятность, что на тебя обратит внимание какой-нибудь режиссер, куда больше, когда ты стоишь на сцене, чем в очереди за продуктами. (Интересно, каковы шансы, что в толпе первоклашек в Густавберге окажется сам Колин Натли?[16] А даже если вдруг он и в самом деле окажется там, он все равно меня не увидит, поскольку на протяжении всей пьесы я расхаживаю со здоровенным театром на голове. Впрочем, возможно, мне позволят его снять для выхода на поклон.)

7

Лежу в ванне уже почти час. Как минимум. К этому времени я успела прочитать сценарий «Плутовкин сад» несколько раз (горестный вздох). Похоже, мне придется не только скакать по сцене, но и одновременно произносить рифмованные стишки в стиле хип-хоп. С этой чертовой шляпой на голове. Хотя пальцы рук уже похожи на цветную капусту, я продолжаю отмокать, уставясь в пустоту, нет сил вылезать. Только время от времени подливаю горячей воды. Кажется, я так весь день пролежу. У меня даже не хватает энергии на то, чтобы сесть и сосчитать до десяти. Я просто лежу, вперив взгляд в потолок. По всему потолку идет длинная трещина. Представляю, как сосед сверху залезает в ванну и обрушивается прямо на меня. Мне и правда не мешало бы встать. Сосед у меня очень толстый (горестный вздох). Ничего, следующий год будет совсем другим. Просто обязательно!

Этот год был совсем никудышным. Почему-то я думала, что стоит мне уйти от Стаффана, как остальное решится само собой. Мне было с ним неимоверно скучно, и я полагала, что, как только мы расстанемся, начнется новая веселая жизнь, раз-раз — и все сложится не хуже, чем у других людей, достигших определенного возраста. Не понимаю, почему у меня-то ничего не получается?! К тому же я была совершенно убеждена, что карьера наконец пойдет в гору и мне предложат кучу ролей, особенно после того, как я целый год проработала в театре округа Норботтен; вот теперь-то, рассуждала я, точно появятся блестящие роли и предложения сняться в кино. Правда, пару раз в этом году я все же снялась на телевидении, но это было совсем не то, что я себе представляла. А прошлый год был еще хуже. Я тогда как раз работала в Норландии и страшно страдала от одиночества. И хотя в театре ко мне относились хорошо, меня все время тянуло домой. А в позапрошлом году я сидела сложа руки и помирала со скуки со Стаффаном. Ну то есть он был милый и все такое, но это не имело ничего общего с моей истинной жизнью, так, пустое времяпровождение в ожидании настоящей жизни.

М-да, и многого ли я добилась своей рассылкой по всем театрам и кинокомпаниям страны? Так, посмотрим… Можно ли назвать эту операцию успешной? Хм… За исключением прослушивания на роль в гламурной пьесе «Плутовкин сад» я получила один-единственный ответ. От женщины в Эребру, у которой был кукольный театр одного актера. (Когда я надписывала конверт, то об этом понятия не имела.) В своем письме она сообщала, что гастролирует с вязанной крючком белой куклой по имени Клуша Кукарекуша, надевающейся на руку, но, если они когда-нибудь поссорятся, она непременно даст мне знать. А еще она вернула мне мою фотографию и пожелала успеха в будущем.

Такое ощущение, что жизнь, которую я проживаю на этой земле, не имеет ничего общего с моим истинным призванием. У меня есть все предпосылки для куда более содержательной жизни. Но больше я ждать не намерена! Настало время перемен! С этой минуты я буду делать все, чтобы приблизить начало моей новой жизни. Я… Не знаю, начну хотя бы бегать раз в неделю. Минут двадцать, не больше, но обязательно. Плюс я приложу все усилия к тому, чтобы получить наконец эти чертовы водительские права. Не просто возьму пару уроков, а доведу это дело до конца. Надо будет записаться на экзамен по вождению — тогда мне волей-неволей придется взяться за ум. И любой ценой заполучить роль в каком-нибудь телевизионном сериале, чтобы не нужно было каждый месяц придумывать, чем платить за квартиру.

Ну вот и хорошо. Так тому и быть. Все, хватит тут отмокать. Этот год пройдет под знаком везения. Надо будет сделать список всего, чего я хочу добиться, и до конца года выполнить каждый пункт. Интересно, почему про тех, кому везет, говорят, что они в рубашке родились? Я слышала, что это пошло от младенцев, рожденных в плодном пузыре. Фу. Заворачиваюсь в новый темно-зеленый махровый халат (рождественский подарок от самой заботливой в мире подруги Кайсы) и сажусь за стол. С сегодняшнего дня я становлюсь успешным и интересным человеком с яркой и содержательной жизнью (не стоит стремиться к счастливой жизни, я это от кого-то по радио слышала, от Эвы Дальгрен[17], что ли, удача — вещь преходящая; нужно стремиться к тому, чтобы жизнь была содержательной.) Да! Сейчас запишу десять вещей, которые мне необходимо изменить в своей жизни, и не успокоюсь ни на секунду, пока все не выполню, — ну, на секунду-то, может, и успокоюсь, но, по крайней мере, сделаю все, чтобы следующий год не был таким отстойным, как этот. Кстати, про жизнь — это вроде Ральф Эдстрем[18] сказал.