Шоу семейных секретов - Галина Владимировна Романова

перед ней всегда заискивал и сейчас не переставал баловать.

Как только в замке заворочался ключ, Элеонора выключила ноутбук, закрыла его и, грациозно поднявшись с кресла, пошла в прихожую.

– Привет, – улыбнулась она ему одними губами. – Что-то случилось?

Серж выглядел потерянным, съежившимся. Всегда аккуратно зачесанные волосы растрепались, свисая на лицо. На пиджаке меловые пятна.

– Ты упал? – Элеонора подошла, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Серж?

– Нора… Прошу тебя, не надо! – Он взял ее руки, потянувшиеся к его лицу, и развел их в стороны. – Прошу тебя!

Его губы задрожали, глаза наполнились слезами.

– Что стряслось?

Она наклонилась и подняла пакеты с едой, которые он выронил, едва переступив порог.

– Я не могу так больше, – горестно прошептал Серж и сполз по стене на пол, безвольно вытянув ноги. – Все пропало, Нора! Все пропало!

Она не терпела мужских истерик. Женя не позволял себе слюней и соплей никогда. Скандал мог устроить, руки распустить, это да. Но чтобы слезы! Она и себе не давала подобных поблажек. Ее слез почти никто не видел.

Элеонора ушла на кухню и принялась доставать из пакетов еду. Всего было много, пахло вкусно, выглядело аппетитно. Но среди того, что она выкладывала на блюда и тарелки, не было ничего любимого ею. Она в принципе не ела на ночь. Но могла бы проглотить пару кусочков запеченных овощей и рыбы на пару. Сержу было об этом известно. А он словно нарочно набрал мяса, картошки, каких-то агрессивно пахнущих маринадов. И вина взял крепленого. Она его не пила. Никогда!

Последние приготовления к ужину проводились ею в легком раздражении. Потрачены деньги. Ее деньги, между прочим! Но не для нее. О чем он думал вообще? И чего там копается? Застрял в ванной – Элеонора слышала шум воды, фырканье и странные стоны, словно ему было больно. И вдруг подумала, усаживаясь за стол: черт с ним, с Сержем! Пора заканчивать весь этот цирк. Парень свое отработал. Выходное пособие она загодя приготовила. Вот сегодня после ужина и сообщит ему о прощании.

Но Серж неожиданно ее опередил.

– Нора, нам надо расстаться, – произнес он невнятно, не поднимая глаз от тарелки, с которой только что смел почти все.

– Так… – Она опешила. – Объяснись.

– У меня была полиция! – Он поднял на нее красные от слез глаза.

Видимо, в ванной все же расплакался в полную силу, оттого так долго там и пробыл.

– Полиция? – Элеонора откинулась на спинку стула и задумалась.

Женя всерьез решил ее найти. Хочет вернуть деньги или так сильно переживает за нее? Неужели все же любит? По-своему, конечно, странно, но любит…

– Что хотела полиция?

– Они ищут тебя.

– Не прошло и двух месяцев. – Элеонора сдержанно улыбнулась. – В какой связи поиски? Хотят привлечь к ответственности или…

– Или! Твой муж написал заявление о твоем исчезновении.

– Упс-сс… – прошипела она и сощурилась. – Проняло-таки Женечку. Разволновался. Речь о деньгах шла?

– Почти нет, – подумав, ответил Серж. – Просто спросили, кто обслуживал тебя, когда ты получала деньги в нашем банке. Переговорили с девушкой-кассиром.

– Что она сообщила им?

– Я не знаю! – Лицо Сержа вдруг сделалось испуганным. – Эта кассирша… Она немного в меня влюблена. И что могла придумать, не знаю.

Элеонора погасила улыбку. Послушать Сержа: в него все были влюблены. Кто немного, кто серьезнее. Но теперь-то она знала, что единственным человеком, который любил его больше всех на свете, был он сам!

– А что она могла придумать? – решила уточнить Элеонора, хотя ей было все равно.

Она приняла решение. И изменить уже ничего невозможно.

– Ну… Что я помогал тебе. Скрыл от твоего мужа поступление денег на твой личный счет со счетов его фирмы.

– Ты не имел права разглашать. Тайна банковских вкладов у нас защищена законодательством.

– Ай, брось! – недовольно поморщился Серж. – У нас все защищено законодательством, а беззаконие на каждом шагу. Ко мне уже приходил этот чертов Коломов и бряцал оружием и…

– Серж, остановись, – попросила Элеонора с теми самыми властными нотками в голосе, которые заставляли заткнуться даже ее мужа.

– Что? – Он съежился на стуле, сделавшись похожим на нахохлившегося попугая.

От мужчины, из-за которого она потеряла голову, в нем не осталось ничего.

– Виталик Коломов всего лишь частный детектив с подмоченной репутацией… Странно, что Женька к нему обратился. Многим известно, что Виталик жульничает с клиентами.

– В смысле, жульничает?

– Обманывает. – Элеонора рассеянно отщипнула от виноградной грозди несколько ягод. – Моя хорошая знакомая рассказывала как-то, что Виталик изображает бурную деятельность, а на самом деле просто тянет время и деньги. Если бы он захотел, он бы нас с тобой нашел.

– Каким образом? – Серж сильно побледнел.

– Ну, ясно же, что в банке у меня был сообщник. Ребенку ясно! Странно, что Коломов не догадался проследить за каждым из сотрудников. Я бы так и сделала. А он нет.

– А если догадался? – просипел Серж.

– Если бы догадался, давно бы уже сдал нас с тобой Женьке.

– А Евгений Иванович… Он не догадался? – Серж принялся оттягивать воротник домашней трикотажной кофты, словно тот душил его.

– Евгений Иванович, мой дорогой Серж, прекрасно понимает, что те деньги, которые я выдернула из его бизнеса, мои. Сам бы он мне их никогда не отдал. И развода бы не дал. Я все сделала за него. Сама. Он злился, бесился, но понимал собственное бессилие. А то давно бы уже у отделения полиции гарцевал.

– А сейчас почему туда пошел?

– По-настоящему встревожился. Не из-за денег, – с тайной надеждой произнесла Элеонора. – А из-за того, что со мной могло что-то стрястись. Действительно страшное.

Она замолчала, уставив взгляд на черный квадрат незанавешенного окна, и задумалась.

А стоило оно того? Так ли уж необходимо было устраивать весь этот балаган с хищением денег со счетов фирмы и бегством? Может, стоило с ним договориться? Подать на развод, как подобает, и на раздел имущества. Может, стоило поступить как-то цивилизованно? Ответ всплыл немедленно.

С Женькой договориться было невозможно. Она уже пыталась восемь лет назад и очутилась на больничной койке в санатории. На принудительном лечении. Только санаторием его Женя называл для детей и друзей. На самом деле, это была самая настоящая психушка. Он приезжал каждый день и говорил одно и то же:

– Если еще раз надумаешь от меня уйти, сдохнешь, милая, на такой вот койке. Не знаю когда. Может, сразу, а может, лет до ста доживешь. Но на больничной койке.

Он наклонялся очень низко, дышал ей в лицо перегаром, облизывал ее рот и целовал его взасос. А она даже отодвинуться не могла. Была привязана.

– Так что