ПВТ. Тамам Шуд (СИ) - Евгения Ульяничева

тьманник засмеялся, опустил натянутые плечи.

— Ай, как интересно, — выговорил протяжно, смахнул ладонью воду с шеи, с зеленых бус, — так вот ты какой, пастух. Выходит, правду о тебе говорят.

Выпь неловко пожал плечами. Его не волновало, что говорят о нем люди.

Он и сам-то не больно говорлив был.

— Я Юга, — сказал облюдок.

Улыбнулся, показав острые белые зубы.

— Хорошо, — кивнул Выпь. Потом вспомнил, чему учили воспитатели. — А я Выпь.

Смуглый опять засмеялся. Не обидно, а так, будто с другом хорошим шутил.

— Будем знакомы, Выпь.

И протянул ему руку.

***

Кажется, тогда он впервые хорошенько его разглядел. До того пересекались в становье, но впрогляд, едва-едва. Достать игрушку пастуха ему труда не составило, та сама в руки свалилась, а вот то, что пастух-бирюк отведет досадного преследователя — стало неожиданностью. Юга во всем привык полагаться на себя, такой жест его смутил.

Чудной какой, подумал. Нелепый, высокий, сутуловатый, с лохматой головой и странными желтоватыми глазами…

Давно было.

Юга запрокинул голову, унимая бегущую кровь. Прижал натянутый на запястье рукав плотнее к носу. Соленая, его уже тошнило от медного привкуса. Глаза мазал качающийся светильник, собранный из тележного колеса и привитых к ободу огнецветов. Третий моргнул.

Двинулся на выход, стараясь не запнуться о растянувшиеся тела.

Его не пытались удержать.

Попасть на Хом, некогда бывший под властью Третьих, оказалось не так просто, как того хотелось. Никто не соглашался вести его туда. Смотрели странно, с привычным интересом, но отказывались.

Страх был сильнее похоти.

Люди, порой думал Юга с омерзением. Бездумно плодящиеся, без меры жрущие, засирающие все кругом, трупное племя, никчемные твари… Но — одергивал себя, морщясь от справедливости — был и Волоха среди них, и та же Медяна. Не самые плохие представители рода.

Шатром стояла ночь. Пекло лунным тянущим жаром, от которого у Юга чесалось небо. Серебряными оттисками застыли кони в спящем режиме, с наброшенными на страшные головы платками. Концы ткани тяжелыми кистями-грузилами мели землю. Чтобы не скинули ненароком.

Хом Шартра был дикий, лошадный. Делали-лили коневоды особенных скакунов. Стабилок. Крепких в бою, выносливых, промесных изготовок живой природы и технической мысли. За таких стабилизированных брали много — иному и на жеребенка не скопить. Юга добрался сюда, прослышав, что в этих краях собираются охочие до черной воды-ихора и брошенных сокровищ авантюристы. Какой-нибудь шайке можно было попробовать упасть на хвост.

Пока не получалось.

Он был один четвертую неделю как. Тосковал, если честно — будто от него кусок по-живому оторвали. Они условились поддерживать связь, но Выпь тоже ходил далеко. Разговаривали два дня назад, Второй казался измученным, был небрит и лохмат, говорил откуда-то со складов, где пережидал ночной дождь. Клык дикты выпирал у него над плечом, парень периодически дотрагивался до нее, как до оберега.

Юга думал, что не успел словить момент, когда Второй стал так нужен ему. Уперлась эта нескладчина, до потребы дыхания.

— Ты ловок и зол, — сказал человек, до этого мирно отливающий у стены, — а у меня в команде недобор. Пойдешь с нами?

— Если как общая пепельница то нет, проваливай, — глухо огрызнулся Юга, напяливая капюшон.

— Таких не держим. Хом Третьих, рокарий, ты же туда рвался?

— А что потребуешь за это?

— Со мной ляжешь.

Человек повел плечами. Приблизился. Оказался лохмат, с большим ртом, крепкими скулами и размашистыми бровями. Упрямый подбородок, и даже наклон головы — так похож на Второго, только старше, старше на много снегов.

— Ты кто такой?

— Щелчок, — подтверждая сказанное, сухо прищелкнул длинными пальцами, будто кастаньетами.

— Хорошо, — одобрил Третий.

— А ты у нас…?

— Юга.

— Будем знакомы, — кивнул Щелчок.

Руки друг другу жать не стали.

— Что вы возите с рокариев?

Человек глянул искоса. Глаза его были словно ножи, светлые, долгие и холодные. На виске узорчатой сеткой процарапан рисунок, куртка тяжелой кожи наглухо застегнута.

— Я не пытаю, для чего тебе туда, так и ты лишнего не спрашивай. Идет?

— Идет, — признал резонность Юга.

— Поклажа есть?

Третий молча хлопнул по тощей сумке через плечо. Лишнего при себе не таскал. Да и одеваться стал не в пример себе прежнему: немарко, неярко, просто, удобно. Внимания и так хватало. Щелчок кивнул. Зашагали — плечом к плечу, прочь от приоткрытого зева постоялого двора.

Третий понимал, что едва ли новый знакомец загнал свою тэху на официальную стоянку-воронку. Так и вышло. Тэшка покоилась на растяжках, как в гамаке, баюкалась в глотке ямины, коими щедр был этот Хом.

— Ловко, — хмыкнул Юга, — или сам задом паутинку изобразил, или мастер среди твоих людей?

Щелчок фыркнул, но ничего в ответ не сказал. Посвистел, искусно подражая ночной птице. Им откликнулись, кинули с палубы лесенку.

Юга коснулся волос. Плотно, туго сплетенная коса была перевита цепкой. Держала крепко, но и сдернуть ее можно было одним движением. Если знать, как. Третий знал. Много пробовал, чтобы не остаться совсем без оружия, прижми его вилами местное крестьянство. В рукопашном и ножевом бою Ивановы поднатаскали, но с оружием он все равно ловок не был.

На палубе трудилась команда, готовились к отходу. Трафарет казался самым простым, но толщина бортов Юга озадачила. Третий прошелся вдоль них настороженно, точно кошка. Попробовал пальцами. Костяшками. Двойные, подумал. Контрабанда? Ему везло на пиратов, определенно.

На Юга пялились, но подкатывать и ручкаться не торопились. Щелчок распоряжениями не кидался, глотку не драл. Молча смотрел, но под этим молчаливым призором работа кипела слаженная.

— Как зовут? — Юга погладил борт.

— С чего ты взял, что у моего корытца есть имечко? Или катался на истинных?

Язык мой враг мой, подумал Юга, криво усмехаясь.

***

Третий прислушивался к разговорам, стараясь понять, за чем идут ребята на рокарий. Право слово, эта команда под водительством Щелчка была первой, кто направлялся к вымороченному Хому Третьих.

Выяснялось не особо. Люди болтали о пустяках, сплетничали, лениво, без злобы, ругались. Юга выдохнул напряжение. Сел так, чтобы не мешать. Потянул из сумы ихор, раскатал на колене. Экран отозвался на касание пальцев дрожью, развернул чешуйки-лепестки, обнаруживая черную студенистую гладь. В Луте сигнал всегда был хорошим, в отличие от многих Хомов, чьи купола-зонтеги глушили самородный голос Лута.

У Юга ловко выходило обращаться с ихором, так ловко, что случалось выручать ремонтом случайных спутников. Ихор будто его слушался, а сам Юга точно знал, куда ткнуть и что делать если неполадка какая.

Третий не знал, доведется ли ему выйти на связь с рокария, потому и решил отправить весточку загодя. На всякий случай, успокоил себя. Чтобы не теряться.