Лихая звезда - Далия Трускиновская

– Значит, всякий, кому в голову взбредет, может у нас ямы копать?!

Наверно, давно бабе Рае не доставался такой лакомый кусочек, как самовольный раскопщик. Антон уже прикидывал, как подхватить старуху на лопату и перекинуть через забор, когда за спиной у него зазвенел совершенно хрустальный голосок:

– Бабушка, вы ведь здешняя? Скажите, пожалуйста, где тут Самохины живут?

– Нет тут никаких Самохиных, – огрызнулась баба Рая.

– Как это нет, когда есть?! Алла Самохина, Гоша Самохин…

– Да говорю ж тебе, ни Аллы, ни Гоши!..

– Бабушка, почему вы на меня кричите?

– Кто кричит, я кричу?

– Вы кричите!

Тут только Антон обернулся и радостно воскликнул:

– О!

Бабу Раю завела и раскручивала на полноценную истерику та самая хрупкая девочка, которая ехала в его маршрутке и, получив звонок от бромпира, выскочила чуть ли не на ходу.

С виду девочка была – сущий ангелочек, нежнейшее личико, светлые волнистые волосы до плеч, фигурка – непревзойденного изящества, но со всеми округлостями, которые полагаются шестнадцатилетней красавице. И голосок у ангелочка был как-то особенно, издевательски, свеж, чист и простодушен.

Баба Рая вдруг замолчала и взялась за сердце.

– Ой, бабушка, что с вами? – забеспокоился ангелочек. – Вам плохо?

Отмахиваясь и отплевываясь, старуха побрела прочь.

– Так… – сказала девочка. – Это было очень кстати…

Ее лицо менялось прямо на глазах – вот только что было бледненьким, продолговатым, полупрозрачным, с точеными чертами, и вдруг щеки налились румянцем, округлились, исказились пропорции, и перед Антоном стояло уж никакое не заоблачное существо, а спортивная девчонка, только что пробежавшая кросс и очень довольная результатом.

– Ни фига себе… – пробормотал Антон.

– Меня Гера прислал. Я Сильда, – представилась девочка. – Мало ли что… Я не помешаю, просто буду рядом, можно?

– Можно, – согласился Антон, хотя без особого желания. Но спорить с такой Сильдой – себе дороже выйдет.

Он опустился на корточки и посветил фонарем сквозь решетку. Металлические прутья позволили бы проскочить и более крупному предмету, чем флешка. Но за много лет и под решеткой накопилось порядком грязи.

– Ну-кась… – пробормотал Антон и попытался раскачать решетку. Она не поддавалась. Нужно было соорудить рычаг. Антон почесал в затылке – из чего бы?

Когда речь шла о простых и элегантных технических решениях – он был очень сообразителен. В этом случае элегантность составилась из колоды для колки дров, найденной в полуразрушенном сарае, черенка лопаты (толщиной сантиметра в три) и шнура от покойной настольной лампы, который Антон зачем-то отцепил и припрятал.

Выворотив решетку, Антон уселся рядом с дырой и попытался высветить флешку. Но трудно разглядеть черное на черном.

– Давайте я, – предложила Сильда. – У меня ночное зрение, как у кошки.

Она опустилась на корточки, вглядывалась минут пять.

– Знаете, там никакой флешки нет, – произнесла девушка растерянно. – Точно нет… Может, он ее еще куда-то забросил?

– Так… – ответил Антон. – Бежит человек, за ним гонятся… Он не уверен, что не догонят… на всякий случай прячет флешку, выживет – достанет… Так… бежит от моей подворотни…

Вместе с Сильдой он еще раз прошел тем маршрутом, которым пробежал почти через весь квартал по диагонали покойный Миха.

– Вот тут его подняли, – девушка показала пальчиком с острейшим коготком.

– А странно…

– Что?

– Что никто об этом не вопил… Ну, соседи, да та же баба Рая… И телевизор молчит, а там ведь всегда что-то этакое, с кровищей, они это любят…

– Так свои же подобрали и унесли, бромы то есть, и драмбои. Еще не хватало, чтобы полиция получила обглоданный труп без печенки. Тогда такое начнется… – Сильда возвела глаза к небу.

– Драмбои?

– Ну да. Мальчики-драматисты. А я – девочка-драматистка, драмгерл. Мы же теперь в союзе с бромами.

– Они вам не конкуренты?

– Они ночью кормятся, мы – днем. Но мы не можем слишком долго жить на одном месте, нас запоминают… – Сильда вздохнула. – И у вампов примерно такая же проблема – если вамп живет в одном районе и там кормится, то находятся охотники. Поэтому мы решили с вампами объединиться. Если бы Майкл остался жив, я бы, может, пустила его пожить у себя, а сама уехала на полгода в Горелов. И гореловские вампы не дали бы меня в обиду, а Майкл тут дружил бы с нашими бромами и драмбоями… Мальчиков бы от нямов защищал…

– А это зачем?

– Нямы на драмбоев охотятся. Девочку еще могут отпустить, а мальчика – нет, охота у них такая…

– Сложная у вас жизнь.

– Сложная. Мне бы школу окончить, я бы артисткой, может, стала. Мы, драмы, ведь все – прирожденные артисты, что хочешь сыграем! – Сильда оживилась. – А с публикой хорошо, кормишься – каждый дает крошечку, а тебе на три дня хватает!

– Ясно, – пробормотал Антон. Смысл проекта договора, записанного на флешку, стал ему понятен. Оставалось только найти треклятую флешку!

Как он ни ломал голову, единственным уцелевшим тайником могла быть только дыра у кирпичного склепа. Сарай, где мальчишки прятали свою тайную и непонятную взрослым дребедень, давно был разломан. Раздвоенное дерево, в развилке ветвей хранившее немало ерунды, от пустой «лимонки» до сигарет, давно было спилено. Оставалось предположить, что Миха сорвал флешку с шеи и запустил куда попало. Впрочем, было еще местечко – у брандмауэра, к которому когда-то лепился двухэтажный деревянный домишко. Там была щель, в которую Миха мог на бегу забросить флешку, если бы сделал небольшой крюк. Эта щель имела печальную славу – в ней испытывали самодельную взрывчатку, в полной уверенности, что брандмауэр такой мелочью не опрокинешь, и однажды Антон опалил волосы, дома была очень неприятная разборка…

– Ну? – спросила Сильда. – Есть еще идеи?

– Есть. Только я бы съел чего-нибудь, – признался Антон.

Поесть он любил и, выходя на смену, всегда имел с собой отличные домашние бутерброды, с толсто нарезанной колбасой, с хорошим сыром.

– Пойдем, угощаю. Гера велел о тебе позаботиться. Может, шашлыка хочешь? Там, через дорогу, – Сильда махнула рукой, – шашлычная ничего, чистенькая. Могу добежать, принести. Или сходим?

– Сходим. Там сортир есть?

– Должен быть.

– Руки помыть…

Антон посмотрел на изгвазданные руки, а когда поднял взгляд – обнаружил, что и Сильда смотрит на них с большим интересом.

– Ты, наверно, сильный дяденька, – сказала она, но не с уважением, а скорее с подбрыком: любопытно бы, мол, узнать, как эти руки тискают…

Антон усмехнулся: ну, юное поколение, ему палец в рот не клади…

Девчонка, впрочем, была стройненькая, хорошенькая, свеженькая, куда как соблазнительнее тридцатилетней Лары… ох, и за каким бесом ее к себе приволок?.. А теперь вот вызволяй…

Как-то странно увязались между собой недовольство Ларой и интерес к Сильде. А хитрая девчонка и за шашлыками (ах, как она кусала мясо беленькими ровненькими зубками, не знавшими руки стоматолога!) проказничала, глазками стреляла, хвостик распускала. Наконец пошли разбираться со щелью.

Мало было надежды, что Миха ею воспользовался. Повозившись в грязи, Антон убедился – флешки нет. Он на четвереньках, задом-задом, выпихнулся из щели.

– Облом, Сильдочка, – сказал он. – Ну, теперь уж я и не знаю…

И обернулся, уже видя торопливым внутренним взором две стройные ножки в узорных колготках, открытые почти полностью.

Однако тех ножек не оказалось. Сильда исчезла. Вот только что, казалось бы, подбадривала, внушала уверенность, и сгинула совершенно беззвучно.

Антон до полусмерти перепугался. Сперва – Лара, потом – Сильда! Это было уж чересчур! И Лара-то была украдена только из-за собственной бабьей глупости. Лара стала всего лишь разменной картой в хитрой игре вампиров, бромпиров, нямпиров, дрампиров и прочей нечисти. Собственных врагов она среди этих нелюдей не имела. А Сильда? Ведь если она – дрампир (драмнючка – по определению Гервасия, драмгерл – по ее собственному), то проклятые нямы – ее враги, поскольку ведут на дрампиров охоту…

…выгрызают печенку, обгладывают труп…

– Сильда! Сильда! – не то что заорал, а заревел Антон.

Он понесся по задворкам. Как на грех, дети были в школе, молодые мамочки с колясками предпочитали ближайший сквер, старухи со стариками куда-то попрятались. Пустынные задворки внушали ужас. За каждым углом мерещилось грозное и зловещее. Наконец Антона вынесло к склепу. Там-то он и обнаружил драмгерл. Сильда лежала у земляной дыры, по плечо опустив туда руку. Услышав топот, она повернулась, и Антон увидел лицо не шестнадцатилетней девочки, а как минимум – сорокалетней стервы.

Вскочив, Сильда кинулась наутек. Из крепко сжатого правого кулачка свисала черная петля шнурка – того самого, на котором висела флешка.