Изгнанники звезд - Андрэ Нортон

Никогда мы, Тэсса, не должны забывать о Весах Моластера, на которых будут взвешены и дела тела, и мысли разума, и желания сердца — всё будет оценено с позиции высшей истины! Мои деяния уже оценили, у меня теперь другое тело — тело моей маленькой подруги Ворсы. Ворса с удовольствием отдала мне своё тело, когда мое собственное перестало мне служить. Я не должна преуменьшать ту огромную жертву, которую она принесла. Поэтому я заставляю себя терпеть, терпеть и ещё раз терпеть. Эту бесконечную битву с самой собой никто не должен видеть, о ней никто не должен знать.

Я сделала выбор. Как Лунная Певица, я должна была научиться быть на равных с другими живыми существами и вместе с ними достичь горных мест Йиктора в животном обличий. Только так может исполниться предназначенное. Но если раньше душу всегда согревало успокоительное чувство, что моё родное тело ждёт меня, что это изгнание временное, то сейчас…

Хотя я всегда оставалась Майлин, мною теперь была ещё и часть, остававшаяся в теле Ворсы. Я очень её любила и благодарна ей за то, что она сделала для меня, однако я вынуждена была сражаться с инстинктами этого тела для того, чтобы оно как можно дольше оставалось только временным пристанищем и не подавляло меня. Но в последнее время всё чаще набегала тень страха — что избавление не придёт, с годами во мне Ворсы будет всё больше и больше, а Майлин — всё меньше.

Я очень хотела расспросить своего друга Крипа Ворланда, приходил ли к нему такой же страх, когда он бегал в теле барска? Но я не могла показывать кому бы то ни было своё беспокойство. Я не знаю, говорила ли во мне прежняя гордость и привычка лидировать в любой ситуации, или это было чисто внешнее средство защиты. От прежней жизни во мне осталось неистребимое желание играть свою роль как можно лучше. Но к этому неожиданно добавилась необходимость играть определённую роль и в жизни «Лидиса». И когда это происходило, мне начинало казаться, что Майлин стала полноправным членом экипажа. Впрочем, так оно и было в те последние часы на Тоте, когда я, забыв о себе, полностью окунулась в заботы экипажа.

Я всё ещё лежала на своем месте, и мои мысли были мрачны. Я вспоминала священника, который проклял нас. Когда я сказала Крипу, что в чистой вере этого человека таится огромная сила, я была права. Хотя он и не использовал жезл, чтобы указать им на нас Силам Тьмы, но он призвал другие силы, которые, по его мнению, могли помешать нам. И ещё — я так и не смогла добраться до его мыслей. В его мозгу существовал барьер, отгораживающий его от меня так надёжно, словно он был одним из Старейших.

Сейчас, пристёгнутая ремнями к полке (за свою короткую жизнь на корабле я так и не смогла приспособиться к невесомости), я решила воспользоваться мыслепоиском.

Мысли экипажа «Лидиса» были обычными. Я лишь слегка касалась их. Это такое лёгкое прикосновение, что ни одно живое существо не может его почувствовать. Но внезапно в своём поиске я наткнулась на чей-то чуждый разум…

Я резко дёрнулась и оскалила клыки. Но скоро здравый смысл взял верх, и я послала сигнал Крипу. Он ответил мгновенно, должно быть, уже почувствовав моё беспокойство:

«Что случилось?»

«На борту человек с Тота. У него дурные намерения».

Крип помолчал, потом пришёл его ясный ответ:

«Я слежу за ним. Он без сознания с самого взлёта».

«Но мозг его бодрствует! Крип, этот человек не такой, как те, с которыми мы встречались на Тоте. Он похож, он очень похож на священника, который проклял нас. Следи за ним, хорошо следи!»

Но тогда я ещё не осознала, насколько же этот незнакомец отличался от других, и как мы должны его опасаться. Как и у того священника, у этого тоже стоял в мозгу барьер, за которым он прятал большую часть своих мыслей. И хотя я не могла их прочесть, я чувствовала страшную опасность.

— Не сомневайся, за ним будут следить.

И тут незнакомец как будто услышал наш мысленный разговор. Возможно, так оно и было. Последовал скачок, резко уменьшивший излучение его мозга. Хотя это могло произойти и от физической слабости. Но теперь я была наготове, как если бы расхаживала на страже по всему «Лидису».

На корабле не было ни дня, ни ночи, ни утра, ни вечера. Когда я первый раз появилась на борту, мне показалось, что к этому невозможно привыкнуть. Узкое пространство кабин и коридора напоминало тюрьму, особенно невыносимую для того, у кого раньше не было другого дома, кроме фургонов Тэсса, и кто жил вне человеческих стен. К тому же на корабле всегда стоял едкий запах. А рёв двигателей, нёсших нас к звёздам, иногда доводил до безумия. Единственным местом, где можно было спастись от всего этого, были мои мысли и моё прошлое. Ни дня, ни ночи, а только периоды времени, которые Торговцы произвольно установили для сна и бодрствования.

Когда я оказалась на корабле, мне не осталось ничего другого, кроме как подчиниться предложенному распорядку. Крип мне сразу объяснил, насколько привычно для экипажа замкнутое пространство звездолёта. Некоторые из его членов мастерили что-то для того, чтобы отвлечься. Другие загружали свой мозг, обучаясь чему-нибудь с помощью информационных кассет. Они делали всё, чтобы корабль не превратился для них в тюрьму.

На Крипа же, возможно, как и на меня, влияло тело, в котором он теперь находился. Будучи теперь Тэсса, он часто расспрашивал меня о прошлом, пытаясь как можно больше узнать о моём народе. Я с удовольствием делилась с ним воспоминаниями, скрывая только то, что не стоило знать чужеземцам. Так что мы оба обитали как бы вне стен корабля.

Вскоре он вернулся и стал стелить свою постель.

«Лидж всё взял на себя и после моего предупреждения обещал дать ему лекарство, облегчающее перегрузку при взлёте. Наш гость проспит большую часть полёта», — сказал мне Крип, а потом поинтересовался, не узнала ли я чего-нибудь нового о нашем пассажире.

«Нет, пока всё без изменений».

Я уже настолько освоилась с распорядком на корабле, что меня тоже потянуло ко сну.

Пробуждение было ужасным. Мне показалось, будто петля, обвившись вокруг моего тела, рванулась и резко вздёрнула меня вверх. Я забилась в привязных ремнях, удерживавших меня на полке, хотя разум быстро успокоился.

Момент ошеломления прошёл, и я никак не могла понять, что же меня разбудило. Затем поняла, что не слышу больше равномерного гула двигателей, в режиме их работы явно произошёл какой-то сбой. А секунду спустя над головой раздался резкий звук — селектор внутренней связи корабля объявил на «Лидисе» тревогу.

Крип кубарем скатился с полки. Так как мы были в невесомости, его резко отбросило к противоположной стене. Я слышала, как он что-то буркнул, ударившись о стену, а потом поплыл в обратную сторону. Держась рукой за полку, он развязывал мои ремни. После первого, разбудившего нас сигнала, из селектора раздалось тревожное сообщение:

— Всем приготовиться к выходу на орбиту!

Крип замер, всё ещё занятый моими ремнями, а я по-прежнему цеплялась передними лапами за край полки, чтобы не уплыть от неё. Потом Крип положил меня обратно и собрался уходить.

«Мы ещё не могли долететь до Пта!» — сказала я.

«Нет, но корабль…»

Он мог и не продолжать. Даже я, так и не ставшая настоящим космическим путешественником, поняла, что с двигателем не всё в порядке.

Я не стала использовать мысленный контакт, чтобы не отвлекать мозг, сосредоточившийся на работе двигателей, а пустила в ход мыслепоиск. Возможно, я это сделала инстинктивно. В первую очередь он был направлен на нашего пассажира.

Не знаю, может быть, я вскрикнула, и Крип тут же отозвался. Но когда он узнал то, что уже знала я, его тревога перешла в ужас.

Я была Лунной Певицей и пользовалась волшебным жезлом. Я могла читать мысли и проводила обмен телесными оболочками под тремя кольцами Сотры. Под покровительством Моластера я использовала свой талант. Но то, с чем я столкнулась сейчас, было совсем новым, чужим, тёмным и разрушительным.

Из каюты, где лежал тот странный священник, исходил поток чистой энергии. Я смогла проследовать вдоль этого потока, и, сделав это, мне удалось вслед за собой увлечь мысли Крипа, через весь корабль, вниз, к чему-то, находящемуся под двигателями, под самым сердцем корабля, к тому, что таилось в грузовом отсеке. Мысленная энергия нашего пассажира освободила силу того, что было там спрятано, и теперь обе эти энергии слились воедино, превратившись в смертоносную силу, замедлившую работу двигателей «Лидиса» и разрушавшую его сердце. В любую минуту эта сила могла окончательно уничтожить его.

Я попыталась сдержать энергию, изливавшуюся из мозга священника. Но поток её был настолько велик, что легче было сдвинуть с места гору Тормора. Я уже знала, что если этот поток остановится, уменьшится и сила, заключённая в предмете, упрятанном в грузовом отсеке. Узнав это, Крип сразу же ответил мне:

«Если не мысль его, то он сам связан с этой штукой! Подберись к человеку!»