Последняя битва президента Альенде - Хорхе Тимосси

Из рассказа Беатрис видно, сколько труда стоило Альенде убедить их покинуть Ла Монеда. Привожу следующий отрывок из моей второй беседы с Беатрис Альенде:

Я вошла в его кабинет, чтобы сообщить о телефонном звонке, и, кажется, впервые в жизни увидела, что отец раздражен моим появлением. Позже я, конечно, поняла, почему он был недоволен: он не хотел, чтобы мы оставались во дворце.

Ко мне подошел какой-то товарищ и сказал, что выполняет приказ Альенде: он должен узнать, сколько женщин находится во дворце, и проводить их в безопасное место. Я ответила, что ни одна из нас не покинет это здание. Тогда посланные от Альенде стали появляться один за другим, все они убеждали нас покинуть дворец.

Наконец, Альенде сам пришел ко мне и потребовал, чтобы я поговорила с сестрой «Чабелой» (Исабель) и уговорила ее уйти из Ла Монеда. Но сестра отказалась подчиниться этому приказу. Мы говорили с «Чабелой», а стрельба все усиливалась. Стреляли, как мне кажется, из автоматов и артиллерийских орудий. Тогда «Чабела» сказала, что уходить уже все равно поздно, танки двинулись на дворец.

Отец опять говорил со мной и сказал, что бои начались на Томаса Мора. Он беспокоился о матери, которая находилась там, и убеждал нас, что мы обязаны быть с нею и заботиться о ней.

Потом он старался объяснить мне, что самое важное — это каким курсом пойдет страна в будущем. Неоправданные, бесполезные жертвы тут ни к чему. Он требовал, чтобы мы покинули дворец, убеждал меня как только мог, говорил о моей беременности.

Он продолжал настаивать, я отошла в сторону. Мы решили просто спрятаться, надеясь, что о нас забудут. Я видела, как «Пайита» (Мириам Контрерас), не сказав ни слова, ушла куда-то. Она решила остаться с Альенде до самого конца. Посланные все приходили, пошли слухи о возможной бомбардировке дворца. Тогда мы перебрались в более безопасное место, рядом с хирургическим кабинетом, к тому же тут мы могли помогать врачам.

Когда мы были еще внизу, в маленькой подземной комнатушке, неожиданно появился Альенде. Он был в каске, в руках — автомат Калашникова, из кармана торчал пистолет. Решительным раздраженным тоном он приказал женщинам немедленно покинуть дворец. Каждой из нас он дал задание.

Фриде Модак он объяснил, что она обязана уйти. Долг революционеров-журналистов — описать в будущем все, что произошло в этот день. То же он сказал Веронике. Исабель велел позаботиться о матери и приготовиться к дальнейшей борьбе. Потом, обратившись к медсестрам, сказал, что достаточно остающихся во дворце врачей-мужчин, а их долг — оказывать помощь трудящимся. Мне же он объяснил, что я должна немедленно связаться с кубинским посольством и отправиться на Кубу. Моя задача — сообщить товарищу Фиделю, что президент Альенде выполнит свой долг и что чилийский народ ждет от Фиделя, от Кубы помощи в длительной и жестокой борьбе за свободу, которая начинается в этот день.

И тут я вижу, как отец просит открыть дверь, выходящую на улицу Моранде, и становится в проеме. На несколько минут стрельба стихла, но, когда он показался в дверях, я вновь услышала выстрелы. Я думаю, он поступил так, чтобы повлиять на нас, и, действительно, после этого женщины покинули наконец Ла Монеда. Это было примерно в 11.30. Говоря откровенно, нам было стыдно, неловко. Мы перешли улицу и поняли, что вот-вот должна начаться бомбардировка дворца с воздуха. Сначала мы хотели переждать где-либо, а потом, если удастся, вернуться опять во дворец. Одна из нас сумела даже добежать до Ла Монеда, чтобы сказать о нашем намерении, но ее не впустили, а, напротив, передали ключи от машины и велели уезжать. Но это оказалось невозможным, потому что все машины были разбиты. В этот момент мы увидели, что остававшиеся еще в Ла Монеда карабинеры покидают дворец. Они выходили с поднятыми над головой руками, размахивали белыми платками. Они шли сдаваться. Тогда мы решили направиться в противоположную сторону. С теми, кто отступал, сдавался, предавал, нам было не по пути.

Во время атаки на Ла Монеда и потом, когда женщины уходили из дворца, Беатрис мужественно переносила преждевременные родовые схватки: она была на седьмом месяце беременности.

Хоан Гарсес позже добавил:

В 10.45 президент Альенде собрал в салоне «Тоэска» всех гражданских лиц и сказал: «Верно, что ни одна революция не может победить, если руководители не будут тверды и последовательны до конца, но верно и то, что бесполезные жертвы никому не нужны. И потому я прошу мужчин помочь мне убедить женщин покинуть дворец».

Нанси Хульен сообщила еще некоторые подробности, я привожу в точности ее слова:

Говорили, что через пять минут на дворец начнут сбрасывать бомбы, но мы оставались спокойны. Хайме и я старались все время держать друг друга за руки. Нам сказали, что президент приказал всем подняться в салон «Тоэска». Мы собрались вокруг него. На нем была каска, в руках — автомат. Какой-то репортер сфотографировал его. Президент сказал, что положение очень сложное и что мы, женщины, должны немедленно покинуть дворец. Мужчины, не имеющие оружия, тоже могут уйти, если хотят. Тех, у кого было оружие, о« призывал сражаться с ним вместе, сдаваться он не собирался. Мы слушали его в полной тишине. Президент умолк. Никто не двинулся с места, только слышался треск выстрелов да гул самолетов, проносившихся на бреющем полете над самым дворцом. Мы, женщины, по маленькой винтовой лестнице спустились в кухню (там стояли газовые баллоны), а оттуда поспешили перейти в небольшое подземное убежище. Но и туда приходили посланные от президента и настаивали, чтобы мы покинули дворец. Потом пришел он сам и с ним мой муж. Он подошел к своим дочерям и стал разговаривать с нами. Он говорил, что мы молоды, что почти все имеем детей, а потом сказал «Тати» (Беатрис), чтобы отправлялась в кубинское посольство. Он внушал ей, что после этой битвы надо будет продолжать борьбу. Мы запротестовали, он не убедил нас. Тогда президент объяснил, что разговаривал с генералом Баэсой, и тот обещал прекратить обстрел на время эвакуации женщин и сказал, что на улице нас будет ожидать джип.

«Тати» сказала президенту, что нас могут взять в качестве заложниц, чтобы оказать давление на него. Президент ответил, что, даже если они убьют нас, он все равно не сдастся. Пусть генералы войдут в историю как убийцы женщин, тем больше оснований бороться против них. Мы заявили, что не верим генералу Баэсе. Президент взял меня под руку и чуть ли не силой повел к двери. Я упиралась, хваталась за Хайме. Но президент заставил меня подняться по винтовой лестнице. Уже у двери, выходящей на улицу Моранде, я сказала: «Президент, позвольте мне, по крайней мере, выйти последней». Он ответил: «Бросьте романтику, ведь если останетесь вы, то «Тати», «Чабела» и другие тоже захотят остаться, а это невозможно». Я подошла к Хайме (он шел за нами), крепко обняла его, мы поцеловались. Президент сам открыл дверь на улицу Моранде. Свистели пули. Женщины стали выходить. Я снова подбежала к Хайме, еще раз поцеловала его и выбежала из дворца. Генерал Баэса нарушил слово, данное президенту, — на улице продолжалась стрельба, джипа, который должен был ожидать нас, не было. На площади Конституции, вокруг дворца не было ни души.

Военные

Альенде дал приказ следить за подступами к своему кабинету и не впускать туда ни одного вооруженного человека. В кабинете, для охраны президента, остался только «Рамон». Прибыл лейтенант — дежурный офицер корпуса карабинеров, который должен был защищать дворец. Без оружия вошел он в кабинет, чтобы переговорить с президентом.

Потом появились три адъютанта Альенде, также безоружные, и остановились в приемной. Альенде прервал разговор с лейтенантом и вышел к ним в приемную.

Как явствует из слов Эрнесто, президент проводил адъютанта команданте Роберто Санчеса до главной лестницы, а затем возвратился в кабинет, чтобы продолжить разговор с карабинером. Открыв дверь, Эрнесто увидел, что в кабинете находились еще другие офицеры корпуса карабинеров. Эрнесто узнал генерала Сепульведу. Потом он видел, как все они спустились по главной лестнице. Дежурный лейтенант приказал одному из карабинеров обойти здание, снять людей с постов и покинуть дворец. Вот что рассказал Эрнесто:

Карабинеры поспешно и довольно беспорядочно покидали дворец. Тот, что по приказу лейтенанта обходил посты, спустился с группой около десяти человек по главной лестнице. Они подошли к двери, вдруг один из них щелкнул затвором винтовки, повернулся и хотел выстрелить в президента, но сторонники Альенде тотчас же открыли по нему огонь.

Беатрис Альенде сообщает еще некоторые подробности об этом моменте:

Уже после того как я узнала, что «Сесар» и шесть других товарищей, пробиравшихся во дворец с оружием, были задержаны, мне рассказали, что карабинеры все больше и больше склоняются к измене. Мы узнали, что генерал Мендоса оказался среди тех, кто выступал на стороне фашистской хунты. Мне сказали также, что Альенде находится в своем кабинете с Сепульведой и Уррутией и что он просил последнего приказать карабинерам освободить «Сесара» и других товарищей и возвратить захваченное оружие. Позже я узнала, что Уррутия пытался сделать это, но безуспешно. Кроме того, мне стало известно, что тексты ультиматумов, которые предъявляли путчисты Альенде, составлял генерал Баэса. Он же предлагал самолет президенту, его семье и сотрудникам.