Неспящий в ночи - Джон Райт

Около семидесятого часа основная колонна столкнулась с Великой Серой Ведьмой, подобной чудовищу, сраженному Андросом, и ее мясистые пальцы заталкивали людей вместе с броней и оружием в отверстую дыру ее пасти. Люди в ужасе бежали от нее в земли Смертоносного Сияния. Они не вернулись. Сияние непрозрачно, и мы не видели, что сталось с ними. Разведчиков, сопровождавших колонну, одного за другим поедали Гончие Ночи.

Авангард продержался до конца второй недели, пока из облака не опустился Колокол Тьмы и не прозвонил свой гибельный удар. Лишь семерым из ста хватило присутствия духа или силы воли обнажить предплечье и раскусить ампулу Освобождения. Тех, у кого сдали нервы или кто не успел убить себя вовремя, медленно поднимало в воздух. Глаза их уже были пусты, на губах играла непристойная дикая усмешка, а тела их уплывали вверх, в устье Колокола.

Мы все смотрели с галереи. Словно гул океана, слышал я рыдания матерей и вдов, крики мужчин, детский плач - шум, подобный шуму древнего прибоя, но полный горя.

Пронзительный зов домой прозвучал из верхнего города, приказывая миллионам окон закрыться, и малые горны на каждой галерее подхватили сигнал, передавая его на нижние уровни. Вахтенные приказывали задраить переборки всех окон и амбразур во всех городах и селениях, врывшихся в северо-западную стену пирамиды, между тем как башни и верхние горницы опускали броневые плиты.

Помню, прежде чем закрылись ставни, я расслышал громкое шипение воздушных фильтров, воздвигавших невидимую завесу против зловещего звона, чтобы звук его не свел с ума оставшихся.

Перитой шел в авангарде. Монстрономы изучили расплывчатые снимки, сделанные через телескопы, пытаясь подтвердить каждую смерть, давая хоть малое утешение осиротевшим семьям. Не все тела удалось опознать.

Кузина Таис зашла ко мне, когда я проходил подготовку. Она мила и остра на язык, отличается тонким юмором и большими способностями к математике и шахматным играм. Таис не отговаривала меня от безумного предприятия, но показала расчеты: средний вероятный срок жизни человека, вышедшего на спасение Элленор, был один час двенадцать минут.

По традиции, столь древней, что времена, когда ее не существовало, не сохранились в записях, выходящий в Ночные Земли не берет с собой фонаря. Слишком хорошо известно, слишком часто подтверждалось на опыте, что странник не в силах противостоять искушению зажечь фонарь, когда глаза его изголодались по свету в бесконечной тьме.

Полагают, что если наше оружие, вращаясь, испускает свет, то ушедшему в ночь будет довольно света тогда, и только тогда, когда он необходим: а именно, когда одно из чудовищных созданий окажется не далее чем в ярде или двух от него - потому что, нанося удар, надо видеть, куда бьешь.

Наши мастера умеют делать лампы, горящие миллионы лет. Но мы не берем их с собой во мрак. Только тому, кто не доверяет душе, способной предупредить о неслышном приближении опасности, во тьме может понадобиться фонарь. Но хватит ли мужества у человека, слишком слабого, чтобы довериться своей душе, встретить то, что привлечет к себе свет его фонаря?

Берем мы с собой и часы, позволяющие определять время на ощупь, потому что утратить ощущение времени, не зная, когда пора отдыхать или подкрепить силы, значит манить к себе безумие.

Существует рецепт таблеток, состоящих из концентрированных питательных веществ. Они - единственная пища странника, потому что в Ночных Землях нет здоровой пищи, а более ощутимая еда, хотя бы надкушенное яблоко, слишком радует желудок и может нарушить дисциплину подготовки.

Также и вода конденсируется из атмосферы в особой чаше, посредством порошка, изготовленного нашими химиками. Новая вода чиста и прозрачна, но пронзительно холодна. А чаша обладает способностью обезвреживать попавшие в нее яды и губительные для души влияния. Проходя через зараженные участки, ею можно прикрывать рот и нос.

Плащ соткан из волокон, не живых, но достаточно разумных, чтобы давать больше или меньше тепла, смотря по тому, более или менее смертельным становится холод - в зависимости от количества тепла, испускаемого землей.

Броня настолько прочна и изготовлена так искусно, что ее не сокрушить чудовищу, многократно превосходящему силой человека, а сочленения столь точно пригнаны друг к другу, что невидимы глазу. Благодетельный металл шлема и нагрудника хранит энергию, сходную с пульсирующей энергией Белого Круга, и предохраняет от опасностей, поражающих мозг и сердце.

Оружие, броня, плащ созданы искусством, совершенствовавшимся миллионы лет, и красивы на вид, но строги и лишены украшений, как приличествует суровости предстоящего дела.

Наконец мучения в камере подготовки закончились. После инъекций и поста голова казалась необычайно ясной. Я выдержал испытание: не дрогнув, взглянул на то, что, еще живое, прикованное к каменной плите, хранилось в холодильной камере тайного музея монстрономов. Я прочел дневники прежних странников, вернувшихся в здравом уме, запомнил описание Гончих Ночи, их повадки и образ действий, и понял, почему эти дневники показывают лишь тем, кому предстоит выйти за стены убежища.

Тонкая кожа предплечья над ампулой Освобождения еще побаливала, когда настал час расставания.

Огни Последней Лестницы затемнили. Вахтенные, одетые в броню серого металла, с живыми клинками в руках, смирили свои мысли, чтобы никакое возмущение эфира, ни проблеск света, ни звон стали не выдали подстерегающим ужасам ночи дитя человеческое, выходящее в их холодные холмы.

Я долго стоял, прижавшись лицом к перископу, и сопровождавшие меня не выказывали нетерпения, зная, что верная или неверная оценка местности может спасти или погубить мою жизнь.

Наконец я поднял руку.

Мастер шлюза отдал салют, вскинув темный дискос, и привратник отключил питание клапанов. Стальная переборка внутреннего шлюза сомкнулась за мной, а впереди быстро и бесшумно раздвинулась наружная переборка.

И я перешагнул порог. Почва под ногами хрустнула сухим пеплом. Воздух был холоден как смерть. Внешний клапан уже закрылся у меня за спиной, и двуслойная броня тяжело надвигалась сверху. Почти беззвучно выдвинулись поршни запора. Какое бы чудовище ни ринулось теперь на меня из мрака за Белым Кругом, какое бы явление ни возникло из тьмы - обязанность привратников лишь защищать вход. Я уже за пределами помощи.

Никто изнутри не вышел бы спасать меня, когда я шел к Перитою, как он когда-то - к своей прекрасной Элленор. Все они - благоразумные люди.

Всего несколько минут ходьбы (не более полумили) привели меня к месту, где полые трубы прозрачного металла, наполненные священной белой энергией, окружали огромное подножие пирамиды. Величайшее творение прежних эпох, единственное, что сдерживает тлетворное давление, сводящие с ума вопли, отравленные тучи и пальцы невидимых сил, протянувшиеся к нашим душам. Полые трубки, два дюйма в поперечнике, на высоте чуть ниже колена. Перешагнуть их нетрудно, но прежде надо очистить разум от всякой несдержанной мысли, иначе невидимая завеса не пропустит меня. Уши заложило от перепада давления.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});