Рейтинговые книги
Читем онлайн История Китая - А. Меликсетов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 206

Вторая зона — обширная территория региональных владений, управлявшихся уполномоченными шанского вана, его родственниками и приближенными. Это была зона вассалов вана, о чем в надписях немало упоминаний. Владений насчитывалось несколько десятков, может быть сотня-две. Если судить по количеству титулованной знати, упомянутой в надписях, — 35 хоу, 40 бо, 64 фу, 53 цзы и еще некоторое количество тянь и нань, то всего было около 200 владений, каждое со своим клановым именем и поселениями, о создании которых, часто по специальному указу вана, говорится в надписях. В крупных владениях количество поселений могло, видимо, исчисляться десятками, так что они практически представляли собой небольшие протогосударства, входившие в состав Шан. Их территория, скорее всего, была нестабильной как за счет естественных для полу автономных образований такого рода междоусобиц, так и вследствие постоянной тенденции к расширению их за счет захвата новых земель.

О второй зоне по сравнению со столичной известно сравнительно мало, надписи чаще всего говорят о военных походах через то или иное владение и о набегах варварских соседних племен на их территории. Видимо, вторая зона в целом была периферией Шан, более или менее надежно прикрывавшей столицу вана от набегов извне. Обе зоны, населенные шанцами, ограничивались сравнительно небольшим пространством (круг или эллипс с диаметром примерно в 150 км) в северной и центральной части

совр. пров. Хэнань, а число шанцев равнялось вначале примерно 150—200 тыс. За обеими зонами, которые, если следовать поздней китайской традиции, можно бы именовать внутренним поясом нэй-фу, располагалась аморфная третья зона, населенная чуждыми Шан племенами (внешний пояс вай-фу).

Судя по надписям, войны с племенами третьей зоны практически не прекращались. Служба вану, выполнение «дела вана», — главная обязанность всех его вассалов из второй зоны региональных владений. Причем кроме собственно военных действий и отражения нападений выполнение «дела вана» включало в себя и поднесение подарков, трофеев, прежде всего пленных, которых чаще всего приносили в жертву предкам вана при очередной календарной дате жертвоприношений. Такого рода жертвы обычно исчислялись сотнями, о чем опять-таки часто упоминают надписи. Однако соседние племена не только воевали с шанцами, но и перенимали у них немало ценных цивилизационных нововведений. Регулярные контакты с Шан резко ускоряли шедший в них процесс трибализации, что вело к структурированию и соответственно к укреплению этих племен, по крайней мере наиболее энергичных из них, каким было, например, племя чжоусцев. Стоит заметить также, что взаимоотношения региональных правителей из числа шанцев с окружавшими их не шанскими племенами отнюдь не всегда бывали враждебными. Они могли быть и союзническими, особенно когда речь шла о междоусобных войнах между самими враждующими друг с другом правителями. Но, несмотря на это, служба вану, этноцентрический импульс и координирующая роль центра всегда преобладали над сиюминутными интересами ведших междоусобицы властителей. Высший суверенитет и сакральная святость шанского правителя-вана были для всех шанцев превыше всего.

Правитель-ван, возглавлявший шанцев (заметим, что только этим именем они именовали себя, свой город и свое государство — термин инь стал прилагаться к обозначению шанцев и Шан позже, лишь чжоусцами), был, как можно судить по данным надписей, одновременно и первосвященником. Именно он исполнял торжественные ритуалы в честь покойных предков ди или шан-ди (ди, шан-ди — это живущие наверху, т.е. на небе). Своей персоной он символизировал, как то обычно бывало на сходной ступени развития едва ли не во всех протогосударствах, сакральное единство всей шанской общности. Более того, именно он и только он один («Я, Единственный» — обозначал себя ван в надписях) выступал в качестве посредника между миром живых его соплеменников и умершими обожествленными предками — ди. Об их высшей святости и неоспоримом могуществе можно судить прежде всего из не раз уже упоминавшихся надписей, в которых шан-ди оповещаются обо всем, что происходит на земле с их потомками, а те обращаются к ним за советом и содействием по любому поводу, будь то урожай, война или благополучное разрешение от бремени супруги вана.

Практика наследования должности правителя-вана находилась еще в процессе становления. Со времен У Дина (конец XIII в. до н.э. — надписи и вообще аньянская фаза начинается с его правления) до У И (нач. XI в. до н.э.) должность вана передавалась не от отца к сыну, но от брата к брату либо от дяди к племяннику с учетом старшинства и поколения, возможно также, с элементами уходящей в прошлое традиции выбора. Только с У И стала нормой передача власти от отца к сыну, что свидетельствовало о победе в доме вана принципа конического клана с его главной, основной и множеством боковых, коллатеральных линий. Заслуживает внимания и то обстоятельство, что в поздних надписях появляются названия нескольких кланов, близких к дому вана, — Доцзы-цзу (клан сыновей ванов), а также Сань-цзу и У-цзу (кланы профессиональных воинских дружин). Можно предположить, что в конце эпохи Шан возникали и иные кланы, в том числе и профессионалов-ремесленников. Об аристократических кланах в шанских региональных владениях уже упоминалось.

Конический клан, клановая структура как таковая, окончательное упрочение новой системы наследования в доме вана — все это свидетельствовало о завершении развития социальной структуры Шан на позднем этапе существования шанского общества. Усовершенствована была и административная структура. Обращая внимание на функции носителей должностей, степень их близости верхам и иные факторы, можно выделить три ее основные категории: высшие администраторы (сановники и советники, причастные к принятию важных и ответственных решений); низшие чиновники-распорядители (посредники и ведавшие учетом канцеляристы); лица, отвечавшие за военную подготовку и охоту (к последней категории кроме собственно военных следует отнести оружейников, колесничих, конюших, псарей и т.п.).

Содержался весь этот немалый аппарат власти — речь идет только о столичной зоне, которая представлена в материалах надписей, — за счет, как следует полагать, урожая с тех самых больших полей, которые обрабатывались привлекавшимися для этого из пригородных районов земледельцами-чжун. Судя по всему, урожай с этих полей был рентой-налогом с обрабатывавших их земледельцев — не исключено, что для этого по жребию или по очереди выделялись общинники из пригородных поселений, находившихся под властью вана и входивших в столичную зону. Этот урожай был тем самым избыточным продуктом, без наличия которого протогосударство как таковое не могло бы возникнуть и существовать. Редистрибуцией этого продукта, как и всего прочего (прежде всего ремесленного), занималась администрация столичной зоны, во всяком случае представители двух первых ее категорий. Обе они, как и третья, не говоря уже о самом ване, его семье и челяди, существовали главным образом за счет этого продукта, все остальное лишь немногое добавляло к главному — урожаю с больших полей столичной зоны.

Мало, практически вовсе нет сведений в гадательных надписях о бытовой и хозяйственной культуре земледельцев, о крестьянской общине. Можно почти с полной уверенностью считать, что шанская община как таковая существовала, что именно ее представители, — а не чужеземцы, наемники либо неполноправные, как это нередко бывало с храмовыми землями на Ближнем Востоке, — обрабатывали поля, используя казенные орудия. Эта уверенность основана на следующем. Во-первых, в надписях нет ни слова о чужеземцах и неполноправных, не говоря уже о рабах или наемниках, которые могли иметь отношение к обработке земли. На земле работали шанские крестьяне-чжун, полноправные общинники. Чужеземцы же из числа пленников, о которых много говорится в надписях, в лучшем случае могли использоваться (пока не подошел день очередного торжественного принесения их в жертву в честь того или иного предка) на тяжелых работах, например по расчистке земли для пашни. Во-вторых, поселения-и, исчислявшиеся в Шан, судя по надписям, сотнями, — это, скорей всего, и были общины. Во всяком случае специальный анализ термина «и» позволяет сделать такое предположение, не говоря уже о том, что с начала эпохи Чжоу об общине земледельцев есть много материалов и существование ее не может быть подвергнуто сомнению. Впрочем, тем же знаком «и» (поселение) обозначались и столичный центр, и другие шанские города, в первую очередь центры региональных подразделений, структура которых была более сложной, чем у обычной деревенской крестьянской общины.

Обращает на себя внимание специфика духовной культуры и мировоззрения шанцев. Традиционное первобытное мифологическое мышление, столь ярко и явственно проявлявшее себя в расписной керамике Яншао, в период господства луншаньско-луншаноидной серии культур, видимо, стало приходить в упадок, о чем можно судить по характеру археологических находок (отсутствуют свидетельства о существовании сколько-нибудь заметной мифологии). На стадии раннего бронзового века (фаза Эрлитоу-Эрлиган) следов культовой практики и мифологического мышления также обнаружено крайне немного — нет изображений божеств или героев, остатков культовых сооружений. Разумеется, нельзя утверждать, что ничего подобного в представлениях протошанцев не было вовсе. Речь идет о том, сколь незначительное место оно занимало, особенно если сравнить предшанский Китай (Эрлитоу-Эрлиган) с самыми ранними протогосударственными образованиями на Ближнем Востоке, в Индии или Америке, где культу богов и героев, многочисленным мифическим сказаниям и изображениям отводилось бесспорное центральное место в изделиях, обнаруживаемых археологами, как и во всей бытовой и праздничной культуре народов.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 206
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История Китая - А. Меликсетов бесплатно.
Похожие на История Китая - А. Меликсетов книги

Оставить комментарий