Одиночное плавание к острову Крым - Наташа Труш

Живя на Черном море, он скучал по другому морю, холодному. А еще больше – по лесам архангельским плесецко-каргопольским, в которых росли в изобилии грибы-ягоды. В Крыму таких было не найти. И год пустым считал дядька, если прошел он без вкуса гриба соленого. Поэтому, каждое лето Маринка с маманей и сыном шастала по питерским лесам, собирая грибы. Потом их солили, мариновали, морозили по рецептам бабушки. Получалось все равно не так, как на севере. Там у бабки, кроме рецепта, был еще какой-то секрет. Будто слово специальное знала, благодаря которому грибок получался хрусткий и нежный. Если уж волнушки, то в прозрачно-желтом желе, а грузди белые становились голубоватыми, с колючими иголочками в центре шляпки. Бабка вытаскивала их из банки большой ложкой, буквально отковыривая друг от друга, так сцеплялись они в засолке. Она их еще сопливыми называла, но в этом слове не было ничего противного, а лишь умиление – точнее не скажешь! В желе прозрачном густом груздь архангельский зимует.

Зимой их хранили в кадушке в холодном сарае. И если хотелось «посолиться», то бабушка откалывала грибы топором. Приносила в дом большую грибную ледяную глыбу, размораживала. Процесс этот сопровождался медленным заполнением кухни удивительным грибным духом…

Да… О таких грибах в Питере можно было только мечтать. На севере, если уж шли в лес, то целенаправленно. За белыми, например, или за груздями. Это значило, что в этот день ничего другого и не брали. Зачем? К каждому грибу подход свой. Белый на жареху шел, на маринад и на сушку. К нему примешать какой другой гриб, значило все испортить. А соляники – это совсем другой процесс. Их вымачивать долго надо. В бочке.

Бочка уже с начала сезона заготовлена – у колонки на улице поселковой стоит, наполненная водой. Сначала, как ее прикатывают из сарая к водопроводной колонке и заливают водой, она начинает плакать: из всех щелей льется вода. Только заливай по новой.

Что интересно: у колонки бочек много. У кого-то еще плачет, у кого-то – уже отплакалась. Но любой, кто приходил за водой, считал своим долгом шланг направить во все бочки, чтоб не пустовали, а разбухали от воды, готовились к использованию. Глядишь, за неделю бочка дойдет до нужной кондиции, вот тут и за груздями или волнушками пора отправляться.

Замачивали грибы там же, у колонки. Чистили их еще в лесу, чтоб грязь домой не носить лишним весом. Ножки отрезали, шляпки мелкие целиком в засол, крупные – пополам резали или на четыре части. В корзине в итоге приносили только то, что шло в дело. Не заходя домой, шли прямо к колонке с водой, где мыли грибы в корзине, словно в решете. Потом засыпали их в бочку, свежей водой заливали, и оставляли там же. И не надо было переживать, что кто-то у кого-то грузди украдет или волнушки. Никто этим не промышлял.

В городе Петербурге тихая грибная охота на деревенскую не похожа. Во-первых, надо было уезжать к черту на рога, чтобы хоть что-то насобирать. И то не факт. Иной раз случалось уехать за сотню километров, в места, где поблизости никакого жилья не было, а лес был полон шустрых старушек, которые шуршали палочками по кустам уже с рассвета, и Марине, прикатившей чуть не к обеду, приходилось гулять по обобрышам, надеясь на случайный трофей. Посему, питерский гриб дорого стоил.

Как-то в сезон Марина с маманей залезли в незнакомый лес. Сразу не повезло. Мало того, что было пусто в нем, так еще и начал кто-то неведомый их водить кругами. Вроде, идут по прямой, а три раза прошли мимо одного и того же пня. Решили от пня резко свернуть направо. Свернули. Через двадцать метров выбрались на пригорок, под которым протекала речка – вонючая и грязная. Сточные воды, видать, откуда-то. Через речку легкий мосточек из бревнышек и веток перекинут.

– Ну, что, рискнем?

– Рискнем…

Рискнули.

Маманя провалилась сразу же, одной ногой, но по самое не могу. Вытягивая ее из мутной чачи, Маринка умирала от хохота. Вонища на всю округу стояла такая, что словами не описать. Только вытянула, как маманя на ноге этой скользкой не удержалась, и завалилась на мостике, а, падая, сломала ноготь на пальце. Кровищи – как барана зарезали! Слезы из глаз, и рыдания на весь лес.

С горем пополам вылезли на пригорок. Палец с изуродованным ногтем Марина матери кое-как перевязала носовым платком, а вот с ногой намаялись. Штаны пришлось снимать, и колготки, все это отжимать и снова напяливать на окоченевшую конечность. Вместо носка натянули на ногу полиэтиленовый мешок – для тепла. Потом посмеялись, отдохнули, и попросили у лесного батюшки, чтоб за страдания грибов послал.

– Не может быть, чтоб тут не было! – Мамаша Андреева была полна оптимизма. – Думается мне, что таких дураков, как мы – лезть за эту речку-говнотечку – не так много, стало быть, и грибы тут все наши. Ну, двинули!

И они двинули. Поднялись на косогор, и обомлели. Нет, грибов не увидели. Увидели, что находятся они на острове. Крошечном, как пятачок, а вокруг та самая речка-вонючка, и с другой стороны она еще шире, чем с той, с которой они пришли. Стало быть, и выход один: там же, где и вход.

Когда готовились переходить шаткий мостик в обратном направлении, Маринка наставляла мать:

– Ты не торопись. Прежде чем тяжесть всю перенести на бревнышко, опробуй его как следует, потрогай ногой. Я вперед пойду, ты – за мной. Ну, с Богом!

Но это был явно не их день. Сначала матушка Маринкина шла аккуратно, пробуя ногой каждую опору. Берег был уже близок, как она сделала шажок шире, чем надо было, затопталась, как курица на одном месте, и ступила ногой в жижу. Другой ногой.

На берегу они хохотали во весь голос, так как процесс раздевания до трусов пришлось повторить. Снова отжимали жутко пахнущие скользкие штаны, ногу в полиэтиленовый пакет, в сырой сапог…

– Ну, что, домой?

В корзинках перекатывалось по десятку мелких не то съедобных, не то поганок. Вот такие порой были грибные вылазки у них в Питере.

Поэтому от псковского изобилия у Марины дух перехватило. Вот бы дядьке довезти такую красоту! Но как?!!

– Не думайте, красавица! Берите грибочки! Почти даром! И самые свежие. Час, как из лесу…

Продавец хвастался перед покупательницей боровиками, которые были словно игрушечные: ровненькие все, как один, крепкие, с небольшими, еще толком не развернувшимися шляпками, шариками насаженными на плотную желтоватую ножку.

– Да я б с радость, но…

– Боишься, что не довезешь, красавица? Тебе куда ехать-то?

– В Крым.

– В Крым?!! Далековато… Но, есть секрет. Ты, вон, крапивы на поляне нарви, ведерко ею выстели, и грибы в крапиву. Мы так мясо без холодильника сохраняем не то, что грибы!

В общем, не удержалась, соблазнилась. Крапивы надрала, в ведро ее, а сверху грибы. Все удовольствие сто рублей. Дешевле – только даром. Другие продавцы увидели, что она покупку сделала, стали к своим корзинкам заманивать. Она б и рада была увезти все да по такой цене, но не в деньгах дело. Надо ведь продукт довезти.

Всю дорогу она любовалась этой красотой лесной, на ночь в Смоленске оставила грибы в машине, чтоб им похолоднее было. А утром призадумалась. Да и грибы малость призадумались – по ним было видно, что до Севастополя им не доехать, тем более, с заездом в Донецк.

Выехав из Смоленска на нужную трассу, Марина в первой же деревне тормознула возле сельмага.

– Мне, пожалуйста, нож, большую тарелку, две бутылки питьевой воды, пачку крупной соли, перец и лаврушку! – Выпалила она продавщице.

– Странная покупка! – Улыбнулась та в ответ, подбирая товар на полках.

– Ничего странного, как раз все то, что нужно для засолки грибов!

– Грибы?! Где вы грибы взяли? У нас их в этом году и не было-то!

– Грибы из Псковской области, надо их как-то до Крыма довезти.

– Ну и ну! – Продавщица с сомнением посмотрела на странную покупательницу, посчитала стоимость покупки. – Впервые такое слышу, чтоб белые солили…

– А я и сама впервые такое слышу! Но варить негде, поэтому попробуем так!

Потом она отъехала немного от деревни, устроилась на пеньке неподалеку от дороги. Грибы чуть-чуть почистила, поотрезала ножки от шляпок, плотно уложила в ведро, выбросив из него крапиву, пересыпала солью, добавила перец и лавровый лист, залила водой и придавила сверху тарелкой с камнем.

Если учесть походные условия, то сделано было все просто великолепно. Правда, ноль санитарии, но про ботулизм думать не хотелось. К тому же слово это страшное ей казалось каким-то выдуманным, и она ни разу не слышала, чтоб кто-то подцепил от грибов эту заразу.

Правда, ежегодно газеты пугали народ грибными отравлениями со смертельным исходом, но это ведь касалось тех случаев, когда в хорошие грибы пробирались гнусные поганки, а у нее белые настоящие – сомнений в них не было.