Жестокое желание - М. Джеймс

оставлять ничего, что могло бы осложнить наше соглашение с полицией: мы не оставляем беспорядка, а они следят за тем, чтобы мы не платили за наши преступления.

Я уже почти вышел за дверь, игнорируя администратора, когда она распахнулась, и внутрь вошел высокий молодой офицер, которого я раньше не видел. Он замечает меня, и его глаза мгновенно сужаются, а плечи напрягаются, когда он останавливается в дверном проеме, фактически преграждая мне путь к выходу.

Я поднимаю бровь.

— Могу я вам помочь? Мне нужно пройти.

Его верхняя губа слегка изгибается.

— Я знаю, кто ты, Кампано. Опять терся о шефа?

— Вам придется поговорить с ним об этом. — Я киваю в сторону места, которое он загораживает. — Извините.

Он не двигается с места.

— Не все из нас здесь настолько жадные, чтобы предпочесть набивание карманов выполнению работы. Вам это не будет сходить с рук вечно.

Ах. Должно быть, это один из тех "горячих голов", о которых говорил Доусон, новый офицер с блестящими идеями о будущем города.

— Уверен, я не понимаю, о чем вы говорите.

— Конечно. — Его темные глаза сузились. — Ты и все подобные тебе в конце концов заплатят, Кампано. Однажды твоя удача закончится.

Мой рот кривится в полуулыбке, и я чувствую опасный блеск в глазах, когда возвращаю ему взгляд.

— Но не сегодня. И если ты не будешь осторожен, сынок, твоя может закончиться первой. А теперь извини меня.

Я делаю шаг вперед, немного тесня его, и вижу, как его лицо слегка бледнеет. Он обходит меня и выходит из дверного проема, но я вижу гнев на его лице. Ему не нравится, что ему пришлось отступить. Теперь он ненавидит меня еще больше.

По правде говоря, мне все равно. Одного копа недостаточно, чтобы создать для меня проблему, и даже если среди них есть несколько единомышленников, они быстро встанут в строй или научатся подавлять свои возражения, если хотят сохранить работу. Доусон тоже не тот человек, которому стоит перечить.

Я выкидываю его из головы, когда иду обратно к ожидающему меня внедорожнику. Скоро он усвоит урок, и не мне его преподносить.

* * *

Позже тем же вечером, направляясь в особняк Альтьере, я делаю несколько звонков по рации людям, занимающимся предстоящими поставками. Я знаю, что Данте не в восторге от того, что приходится продолжать, тем более расширять, наш наркобизнес, но я доволен результатом. Он хочет по максимуму разорвать связи с Сицилией, отстранив нашу семью от незаконных мафиозных сделок и вложив деньги в легальные, более безопасные проекты. Я склонен считать, что нет причин разрушать то, на что наша семья потратила целую жизнь, создавая империю. Нет причин отменять связи, которые наш отец и дед установили с доном Фонтана, и нет причин отрываться от Сицилии и того, что она нам предлагает.

Пока что я получаю то, что хочу — часть сделки, которую Данте заключил, чтобы заставить Фонтану дать ему людей для спасения женщины, в которую он влюбился и которую у него украл Альтьер. Что будет дальше — понятия не имею. Я знаю, что Данте будет терпеть все это только до тех пор, пока не найдет способ снова начать отступать. Когда-то я думал, что со временем получу больше контроля над семьей, но теперь знаю, что этого не произойдет. Было время, когда Данте не собирался жениться, и титул дона, скорее всего, перешел бы к моему будущему сыну, как только я бы женился. Но теперь Данте и Эмма ждут ребенка, и, если у них не родится мальчик с первого раза, я уверен, что со временем это произойдет. Семейная линия продолжится через Данте, и я не могу найти в себе силы расстроиться из-за этого, потому что знаю: так хотел наш отец.

Черт, может, он знал, что Данте еще больше отдалит нашу семью от всех тех незаконных дел, которые строили последние три поколения Кампано. Может, именно поэтому он дал Данте титул. Или, что более вероятно, он передал его Данте, потому что он старший, и по-другому быть не могло, независимо от того, виделись ли они глазами или нет.

Наш отец был приверженцем традиций. И, нравится им это или нет, я — средний сын.

У меня нет планов подрывать своего брата. Наша семья сильна только до тех пор, пока мы держимся вместе. Я даже не уверен, что хотел бы справиться с давлением, которое оказывает на меня роль дона. Просто хотелось бы, чтобы Данте почаще слушал меня.

Например, я заподозрил Альтьере в опасности задолго до него. Он отмахнулся от моих опасений, и вот мы здесь.

Мы въезжаем на территорию Альтьере с черного хода, и водитель заводит черный внедорожник за особняк. Я бегло оглядываюсь по сторонам, прежде чем направиться к задней части дома, но вся охрана Альтьере, пережившая наше нападение, уже давно скрылась. Они перешли на другую работу, не желая быть втянутыми в то, что Альтьере наложил на себя руки. Он был не из тех, кто внушал преданность тем, кто на него работал, и я не опасаюсь, что кто-то из его бывших сотрудников будет мстить нам. В особняке так же тихо и пусто, как я и ожидал, и я прохожу через черный вход и комнаты на втором этаже, по пути убеждаясь, что все следы произошедшей здесь драки убраны.

Здесь нет ни крови, ни тел, ни разбитых стекол. Разрушенная мебель убрана, окна заменены, все поврежденное унесено. Нижний этаж чист, и я поднимаюсь на второй, тщательно осматривая лестницу и коридор. Наши уборщики работают тщательно, но я не люблю оставлять все на волю случая. Я тщательно слежу за тем, чтобы после нас не осталось ничего, что могло бы нас преследовать, и это одна из причин, по которой Данте часто поручает это мне.

Спальня Альтьере, где он был убит, — моя последняя остановка. Я тщательно осматриваю каждый сантиметр комнаты, ищу брызги крови, разорванную одежду, все, что может указывать на то, что здесь произошло. Я не следователь на месте преступления, но в обязанности уборщиков, которых мы нанимаем, входит следить за тем, чтобы они ничего не нашли, когда приходят сюда.

Проверяя пол, я приостановился. На краткий миг мне показалось, что я слышу шаги в коридоре. Здесь больше никого не должно быть, и я выпрямляюсь и быстро иду к двери, чтобы выглянуть в коридор. Открыв дверь, я положил руку на пистолет, спрятанный в задней части брюк, готовый к тому, что там кто-то есть. Всегда есть