Девочка (не) Джеймса Бонда - Евгения Халь

что они точно здесь.

— Вы, генерал, пожалуйста, в следующий раз спрашивайте хотя бы перед тем, как фейерверки устраивать, — раздражённо заметил Стальной.

Генерал явно опешил и нервно задышал в трубку. Вот и хорошо. Давно пора его по носу щёлкнуть. В конторе Стального званий не дают. Разве что при выходе на пенсию или посмертно. И то не всем. Поэтому регалиями трясти не принято. И рабочая субординация очень условная. Генералу не понять, что если меряться званиями и длиной погон, то, несмотря на его военные заслуги, у Стального точно длиннее. Хоть он и младше по возрасту. Не то чтобы он это подчеркивал, но и сесть себе на шею не давал. Поэтому просто тонко намекнул. Генералу намека оказалось достаточно. Он шумно выдохнул и молча сбросил звонок, не прощаясь.

Вот и хорошо. Стальной удовлетворенно кивнул. Так, теперь девчонка. С этим нужно что-то делать. Он вернулся в спальню. Мелкая заноза как раз пыталась встать с кровати, но получалось плохо. Ее качало из стороны в сторону. Осознав тщетность попыток, она улеглась на бок, свернулась калачиком и закрыла глаза.

Стальной подошёл к шкафу, достал чистое полотенце и бросил на кровать

— Держи, Аня. Иди в ванную и прими душ. Иначе легче не станет.

— Не пойду, — пробормотала она, устраиваясь поудобнее. — Мне и так неплохо.

— Тебе, может, и нет. А мне да. Я должен скоро уйти.

— Так заприте меня. Я ничего не украду. И вообще вы мне должны. Меня чуть не изнасиловала эта тетка. И мне плохо. Сами предложили помощь, а теперь жалеете?

— Честно? Жалею, — вздохнул Стальной. — Я не думал, что ты такая прилипала. И потом никто тебя насиловать не собирался.

— А зачем эта психованная меня раздевала?

— Я попросил. Не хотел делать это сам, чтобы не пугать тебя.

Стальной взглянул на часы. Времени мало, дел по горло. А эта мелочь явно собралась дрыхнуть до утра. Ладно. Придется переходить к решительным мерам.

— Извини, но теперь по-другому никак, — он решительно сгрёб девчонку и понес в ванную.

— Отпустите меня! Оставьте! Я сама! — жалобно захныкала она.

— Я вижу, как ты сама, доходяга. Молчи уже! Тебя смерть пописать отпустила, а ты здесь строишь из себя.

Аня внезапно ожила и замолотила кулачками по его груди.

— Не смейте меня трогать! — взвизгнула она.

Зря она это сделала. Инстинкты самца-охотника, помноженные на профессиональные рефлексы, тут же оживили все механизмы тела, которые Стальной старательно гасил, надеясь, что они заржавеют за ненадобностью. Но не получилось. Мужская природа проснулась в самый неподходящий момент, и Стальной повернулся боком, и повыше подкинул Аню, чтобы девочка не почувствовала внезапную весну в его штанах.

Но, видимо, она всё же что-то ощутила. Потому что вдруг сжалась его руках и прошептала:

— Я — девственница.

Стальной даже вздрогнул. Не выдержал и прошептал:

— Всё! Гасите свет, выносите мебель.

Организм, не понимая юмора, воспринял фразу, как приказ, и немедленно его исполнил. У Стального всё и везде погасло. И в голове, и в ее противоположности. Девственница в двадцать лет? В Москве? В наши времена, когда последнюю девственницу раздавил трамвай в 1925 году?

Значит, ее отношения с Сашкой были исключительно платоническими, и он, Стальной, старый сатир попал на молодую нимфу. Какой лютый армагеддец! Штирлиц понял, что это провал.

Стальной молча положил девушку в ванну. Включил воду, ловко и быстро сорвал с Ани джинсы, футболку и белье. Отворачиваясь и стараясь не глазеть на "мексиканских собачек", прикрыл их полотенцем, бросив его прямо в воду.

— Пустите меня! — Аня вжалась в угол джакузи, собрала полотенце в мокрый ком и прикрылась, испуганно глядя на него снизу вверх.

Он одной рукой прижал ее ко дну ванны, а другой включил гибкий души и направил ей в лицо. Она зажмурилась, закашлялась и захлебнулась. Полотенце соскользнуло, обнажая грудь. Да что же такое-то? Как назло! Стальной отвел взгляд, вслепую нащупал полотенце и вернул его на место. Вода заполнила ванну наполовину.

— Задержи дыхание! — Стальной схватил девчонку за мокрые волосы, стараясь не тянуть слишком сильно, и два раза полностью окунул ее в воду.

Аня захрипела и взмолилась шепотом:

— Хватит! Умоляю вас!

— Согласен, — Стальной поднял ее на руки, поставил на мягкий коврик возле ванны.

Не глядя на девушку, сбросил в джакузи мокрое полотенце, сорвал с крючка сухое и завернул в него. Она не сопротивлялась. Лишь куталась в полотенце, испуганно глядя на него и напоминая взъерошенного воробья: мокрые ресницы, трогательные ключицы, затравленный взгляд широко распахнутых глаз. Но несмотря на испуг, было в этом взгляде что-то еще. Стальной и думать не хотел, что именно. Слишком многие женщины смотрели на него вот так. Они были старше, опытнее и мудрее. Но в такие минуты все вдруг превращались в маленьких беззащитных девочек. Сердце — не камень. Вернее, не сталь. Даже если твоя фамилия Стальной. И если он иногда позволял себе отпустить на волю эмоции, то ничего хорошего из этого не выходило. Никогда. Ни разу. Только плохое. Как тогда, с Янкой.

Но в глубине души — чего уж тут скрывать? — ему было приятно, что двадцатилетняя девчонка вот так на него смотрит. Она еще не научилась скрывать свои чувства. И в этом вся прелесть. В ее глазах явно читалось: "втюрилась по уши". Правда, был здесь один крайне неприятный момент. Сашка явно втюрился в нее. Причем со всем пылом первой пацанской любви. А она смотрела мимо него. Это было видно сразу. И Стальной почувствовал себя старым козлом, который отбивает девчонку у практически сына. Тьфу, гадость! Завязывай ты с этим, Стальной. Всё! Хватит! Хотя… если посмотреть на это в другом ракурсе, то получается, что ты ей просто помогаешь по-взрослому, почти по-родственному. Именно потому, что твой сын на нее запал. Ничего такого в этом нет. Главное: не пялиться на нее и вести себя по-отечески. Как приличный папаша, а не игривый папик. Поэтому отведи глаза, которые уже минуты три как прилипли к нежному девичьему хрупкому телу пониже ключиц. Давай же, старый обезьян!

Аня

Он завернул меня в мягкое полотенце и впервые за весь вечер посмотрел таким откровенно мужским взглядом, что у меня забилось сердце. Так бы и стояла, покорно подчиняясь его рукам. Они были такие ловкие и очень мущинские. Совсем не такие, как у Сашки. Он иногда якобы случайно прикасался ко мне на лекциях в универе, потому что мы всегда сидели рядом. У Саши были крепкие пальцы спортсмена, но в них было что-то чужое и неприятное. Быстрые