Казнить нельзя помиловать - М Чертанов

- Седой говорит: убили Савельева какого-то, - сказал Олег. - Возле "Перекрестка". Но мы с женой ничего не видели. Мы были там в двенадцать часов... Потом список... Мы звонили этому Савельеву - не отвечает...

- Утром видал, как в мужика стреляли, - сказал я. - А вот Савельев он или кто - не знаю. Ты лучше расскажи...

- Ой, кто тут у нас? - с любопытством спросил грудной женский голос. Я обернулся.

Придерживая тюрбан из полотенца, в кухню вошла жена Олега. Она была, как и муж, очень высокая и со своими длинными ногами и руками казалась странно неустойчивой, словно детеныш цапли, - похоже, стеснялась своего роста. Темные глаза, вздернутая верхняя губка с пушком, как у Лизы Болконской, брови надломлены к вискам. Нет, я не равнодушен к женской красоте, мне нравятся все красивые люди, и собаки, и лошади (львы, орлы, куропатки etc.)

- Пошли мы за продуктами, - начал излагать свою историю Олег. - Потом поднялись наверх. Заглянули в тот отдел. Сам не знаю, почему этого седого стали слушать. Наверное, любопытство. Сначала подумали: многоуровневый маркетинг. Заполните анкеты, купите сковородку за сто баксов, а в придачу вам "бесплатно" дадут еще одну ненужную другую хреновину... А когда он начал про какого-то Савельева, да еще заявил, чтоб в милицию не ходили, я понял: тут покруче афера. Завтра позвонят и потребуют внести деньги.

- Какие деньги? - спросила Таня с раздражением - У нас что, есть деньги?

- Одного уже убили, - продолжал Олег, проигнорировав ее замечание. - Я думаю, это предупреждение: так будет со всеми, если не заплатите, квартиру не заложите или еще что-нибудь. Или, может, это средство шантажа. Как-нибудь приплетут нас всех к этому Савельеву, будто мы его убили. Посадят и опять же имущество конфискуют.

- У нас с тобой имущества-то никакого нет, - сказала Таня.

- У нас? - переспросил Олег. (Всякий раз, когда жена произносила слова "у нас", лицо его почему-то перекашивалось.)

- Вот у Артема - это тоже из нашего списка мужик, - сказал я, - есть довольно занятные соображения...

- А он кто? - спросил Олег, выслушав мой краткий пересказ Артемовой версии.

- Партайгеноссе от "Единой"...

- Ясно, - ухмыльнулся Олег. - Политики! Им кругом таинственные организации мерещатся. Не найдут, так придумают. Секта! Бред все это. Обычная коммерческая афера. То есть не обычная, конечно, а весьма странная, но суть одна: плати, или плохо будет.

- Нет, - сказала Таня упрямо. - Я знаю, это телевидение. Ты все сидишь, уткнувшись в клаву, ничего не смотришь, ничего не понимаешь. Знаешь, какие рейтинги у всех этих шоу? Что с тобой толковать, если ты даже "Реальную жизнь" ни разу не смотрел...

- Думаешь, это новая игра? - спросил я. Слова ее мне показались убедительными. Конечно, седой отрицал, что это шоу, но, видимо, в том-то и фишка!

- Конечно, шоу, - повторила Таня. - Выбрали группу людей по каким-то признакам... ну, им видней. Малость напугали, чтоб атмосферу создать. Дядьку этого никто не убивал, все инсценировано. Теперь будут следить, как мы себя поведем в нестандартной ситуации, и снимать скрытой камерой. Кто выиграет - получит приз.

- Танька, ты неправа, - сказал Олег. - Во-первых, эти шоу заранее рекламируют: мол, записывайтесь, принимайте участие, господа хорошие. И размер приза сразу сообщают.

- Может, и рекламировали. Ты же к телевизору близко не подходишь!

- Но ты-то от него не отходишь! - парировал Олег. - Уж ты бы услыхала. Во-вторых, люди сами рвутся участвовать, отбор проходят. А здесь насильно. Зачем? И где они эти скрытые камеры поставят - по всему району? А правила-то какие у игры?! Что значит "останется один"? Как они решат, кто этот один, если не сказали, что нужно делать?! Вы просто недооцениваете наших родимых аферистов. Им такое устроить - раз плюнуть.

- Телевизионщики должны все время придумывать что-то новое, чего раньше не было, - сказала Таня. - Принципиальная новизна этого шоу в том и заключается, что участники приходят не добровольно, а случайно. Теперь насчет правил: они будут нам каждый день звонить и объяснять, какое предстоит испытание. А телекамеры стоят в каких-нибудь специальных местах, например, в том же "Перекрестке". Да завтра же наверняка позвонят!

- Вот тут я с тобой согласен, - буркнул Олег. - Что позвонят. И потребуют бабки.

- Но человека-то убили, - сказал я. - Видел собственными глазами.

- Ваня, - Татьяна улыбнулась мне, - это же постановка! Его не убили, тебе показалось. Ты смотрел прошлую...

- Это может быть, - перебил ее Олег, доставая из пачки очередную сигарету. - Очень может быть, что никого на самом деле не мочили. Стреляли холостыми. Иван, ты не видел, как в "Скорую" заносили? Головой или ногами?

- Я не дождался.

- Помнишь, сколько таких историй было! Один крутой другого якобы заказал, и киллер того якобы замочил, а потом адвокаты подсмотрели, что "труп" головой вперед несли. И все! Так же и здесь. Только телевидение тут ни при чем.

- Да как же ни при чем? - взвилась Таня. - Уж им-то изобразить перестрелку ничего не стоит. В "Большой погоне" даже взрыв в метро инсценировали! Неужели не слыхали?

Я промолчал. В самом деле, я ведь не видел толком - труп он был или кто. Машина проехала, выстрелы прозвучали, дяденька упал, народ набежал. Вот и все. А отчего он упал? Черт его знает. Каскадер - упал и даже не ушибся. И кетчуп... Единственное "но" - я был уверен, что не могу спутать звук холостого выстрела с боевым. Впрочем, стрелять могли боевыми, но мимо.

- А давайте позвоним в милицию! - предложила Таня. - Скажем, что видели убийство...

- Думать не смей! - Олег даже подскочил от возмущения. - Вот уж точно на нас все повесят, если там правда кого-то хлопнули. Тут в такое можно вляпаться... Тем более жулик этот предупредил. Проще уж у соседей по подъезду узнать.

- Ели это телевизионная инсценировка, - сказал я, - то и менты, и соседи подтвердят факт убийства. Так всегда делается. Послушайте... а ведь я сейчас заходил в "Перекресток". Там пусто... то есть в том отделе, где этот седой жульман утром был...

- А чего ты хотел? - спросил Олег. - Будут они там сидеть! Ведь мы могли все-таки в милицию стукануть...

- У администрации "Перекрестка" спросить, кто офис арендовал? предложил я робко.

- Так тебе и сказали! А даже если скажут: мол, фирма АБВГД плюс лимитед, а/я 12345. И что тебе от этого? Все схвачено, все предусмотрено!

- О кэй, о кэй, - я поднял руки кверху, соглашаясь. - Вы согласны встретиться с остальными? Может, другие что-нибудь знают, чего мы не знаем. Марина Макарова приглашает всех завтра к ней, в восемь вечера.

- Макарова - это кто? - спросила Таня.

- Женщина, которой я звонил, - сказал Олег. - Ночная бабочка. Кстати, по голосу совсем не похожа на путану.

- Нормальная баба, - сказал я. - И не путана она вовсе, а обычная дама, принимающая добровольные пожертвования от джентльменов. Ну что, придете?

- Придем, придем обязательно! - сказала Татьяна. - Так интересно...

Когда я вышел на улицу, хмель у меня совсем выветрился, и я заметил, что по сравнению с утром сильно похолодало. Дома я не знал, куда себя девать. Боялся, что захочется напиться, не смогу устоять, и пойдет все по кругу. Но как-то не захотелось, наверное, слишком устал. Набрал номер Марины - она сразу взяла трубку, и почему-то меня это обрадовало. Я доложил о посещении супругов Холодовых. Сказал Марине, что они довольно приятные люди, тоже ничегошеньки не понимают в происходящем, а завтра непременно явятся на "совещание".

- Иван, я ведь не поленилась, зашла к соседям этого Савельева, сказала она. - Они говорят: в той квартире уже год не живет никто. Но ведь если он крутой - у него сколько угодно квартир может быть. Так что никакой новой информации...

Повесив трубку и плюхнувшись в кресло, я вдруг понял: весь этот маразматический день я был почти счастлив, потому что меня оставила ноющая, грызущая душевная боль. Точнее, не оставила, а с этой непонятной историей и новыми знакомствами я о ней забыл.

"Зубной болью в сердце" ее называют. Нет, вру! Не такую. Обычно о любви так говорят. Просто выражение мне очень нравится. У кого-то я читал продолжение фразы, но не могу вспомнить автора: "...зубная боль в сердце, которую лечат только свинцовые пилюли и порошок Бертольда Шварца". Тоже хорошо сказано. А еще лучше бы совсем забыть, навсегда забыть, что я натворил два года назад во Владивостоке.

Я набросил на плечи свитер, вышел на балкон и прижался носом к стеклу Луна висела, как круг масла, электрические огни сияли сквозь паутину деревьев. Если вы когда-нибудь проезжали до конца Чертановской-штрассе, то не могли не видеть мой дом. Это длинная, кривая грязно-голубая семнадцатиэтажка. Справа - лес, а слева - шумная улица. Транспорт идет таким непрерывным потоком, что все звуки сливаются в один постоянный, ровный гул, похожий на шум океана, как на моей родине. Если ляжешь позднее двух часов ночи, когда машин мало и трамвай уже не ходит, тишина кажется неестественной, будто океан умер.