Витязь. Замок людоеда - Степан Кулик

Глава третья

Не зря поговаривают, что в России нет дорог, а одни только направления. Взять, к примеру, римлян. Как проложили еще во времена рабовладельческие свои булыжные «виа», так по нынешний день ими пользуются. И говоря о «дне нынешнем», я имею в виду не одна тысяча двухсот какой-то год от Рождества Христова, что сейчас на дворе, а свое родимое третье тысячелетие.

В общем, молодцы латиняне. Звериный лик рабовладельческого строя канул в Лету, даже Колизей развалился, а мостовые и акведуки в Италии и не только — остались.

А у нас хоть битым шляхом назови, хоть большаком, хоть гостинцем — все едино грунтовка. Причем лик транспортной артерии так побит оспинами рытвин да колдобин, что ровных участков раз-два и обчелся. В большинстве ям вода даже летом не высыхает. Будто подземные ключи в них выход на поверхность нашли.

Или в самом деле землевладельцы вредят? А что… На таком пути «из варяг в греки» или обратно не только товар растеряешь. Впору транспортному средству развалиться. И уж тогда ликуй да веселись честной народ, ибо что с воза упало, то пропало. В том смысле, что законного хозяина сменило.

Впрочем, мне-то что? Имущества кот начхал, да и замка рядом с дорогой тоже нет. Был да сплыл. Остался за синими горами и зелеными лесами… И это я уже не ерничаю, а заявляю всерьез. Отрекаюсь, значит, от старого мира и стряхиваю его прах с ботфорт.

После того как мой монастырский знакомец пришел в себя, выяснилось, что вторичное пленение обошлось для него без необратимых последствий. Шишка и постоянный звон в ушах не считаются… Хотя, конечно, для человека, больше полагающегося на слух, нежели на зрение, деталь весьма неприятная. Радовало только, что последствия нокаута, как правило, весьма непродолжительны. Организм молодой, восстановится.

Так вот, когда Митрофан перестал трясти головой и начал различать внятную речь, я в первую очередь навел справки административно-географического плана. Чтобы хоть как-то сориентироваться на местности.

Информация, собранная и сопоставленная с уже имеющейся, не просто удивила, а прямо скажем, огорошила. Хотя, казалось бы, пора привыкать к мысли, что здесь не там. И если допустимы одни необъяснимые наукой факты, типа моего перемещения и видоизменения, или те же телепорты, в простонародье именуемые Радужными Переходами, то почему не могут происходить и другие странности?

В общем, если Митрофан не сочиняет, — а я не вижу в этом никакой для него нужды и корысти, а значит, и смысла, — то выйдя из замка и направившись, куда глаза глядят, то бишь на северо-восток, я за два часа неторопливого марша оказался примерно в полутораста верстах на северо-западе от резиденции фон Шварцрегенов.

Снизу и слева от меня теперь располагались владения Тевтонского ордена[3] рыцарей-крестоносцев и еще каких-то примкнувших к ним храмовников. Меченосцев, кажется, если память не изменяет.

Вправо, то бишь на восток — земли Великого княжества Литовского и города русичей. А под ногами — та самая Жмудь, куда православное духовенство и киевские князья тайно отправили священную реликвию. До рекомых Россиен не так чтобы рукой подать, но все ж гораздо ближе, чем из Западной Гати или от замка Черного Дождя.

Интересное совпадение. Или все же случайность? Поскольку я без малейшего понятия о событиях, происходящих в мире, любое упоминание о том, что мне знакомо, кажется важным и судьбоносным. А я сам — весьма нужным и значимым. Типа пресловутой затычки, пардон, чопа.[4] Без которого ни одна бочка обойтись не может.

— Не вышли еще к болоту? — отозвался монашек. В сером предутреннем свете он почти ничего не видел и брел, как бычок на привязи, держась за веревку, привязанную к моему поясу. При этом стараясь не дотрагиваться до мешков с разбойничьими трофеями. — Гнилью пахнет… И сыростью.

Свежий лесной воздух и в самом деле слегка изменился. Не так чтобы слишком, но явственно отдавало грибами и менее приятной для обоняния плесенью. Но плотно укатанная грунтовая дорога по-прежнему вилась сквозь чащу, и никакого просвета впереди не намечалось. Зато солнце наконец-то поднялось выше деревьев. И как только грунтовка, совершив очередной маневр, легла строго на запад, я всей спиной почувствовал приятное тепло, изгоняющее из тела ночную стылость.

Кстати, в том, что мы не стали засиживаться и двинулись в путь не дожидаясь рассвета, заслуга послушника. Я так с удовольствием пару часиков придавил бы, не отходя от костра. В силу общей усталости увеличившегося организма. Но глядя на беспокойно вертящего головою паренька, невольно и сам поддался его нервозности. Сперва начал прислушиваться к каждому шороху, а там и вовсе вздрогнул от махнувшей крыльями над нашими головами ночной птицы.

А когда прямо над нами разухался какой-то филин, стало окончательно ясно — с ночевкой ничего путного не получится. Так что собрались по-быстрому и зашагали в направлении искомого замка Людоеда…

Казалось бы, чего дергаться при такой толстокожести? Ан нет, какой-то червячок сомнения все же шевелился в душе, не давая насладиться ночным моционом.

Чтоб успокоиться, отломал от акации ветку и некоторое время безуспешно тыкал себя шипами в разные участки тела. Эффект нулевой. На коже даже царапин не оставалось. Собственно, чего-то такого и стоило ожидать. Согласно праву природы и законов физики. У слонов или бегемотов кожа тоже не потому толстая, что им так больше нравится, а чтобы не лопнула, удерживая вместе центнеры мяса и костей.

Вот и я, добрав в весе и росте, превратился в «броненосца». До носорога и тем более черепахи еще далеко, но и всякими разными ножичками или стрелами тыкать в меня дело зряшное. Ахиллес отдыхает…

И как только память вытащила из залежей школьного образования имя античного героя, предупредительный звонок прозвучал вторично. Причем настырно так… Дззззынь! А после и подсказка возникла. Поскольку Ахиллес этот не столько героическими подвигами знаменит, сколько пяткой.[5] А поскольку легенды и предания не столько для красного словца слагались, как в назидание и наставление грядущим поколениям, стало быть, надо и у себя пресловутую «пятку» искать.

Придя к такому выводу, я перво-наперво поглядел на ноги. В ботфортах неизвестного обувной промышленности размера они смотрелись уж слишком монументально, чтобы заподозрить в них слабое звено. А где же тогда?

«Гуляй солдатик, ищи ответу…»

— Ой!

Этот возглас издал Митрофан, одновременно выпуская привязь и непроизвольно пятясь.

— Господи помилуй! Ваша милость, это вы? — воскликнул, задирая вверх голову и крестясь, будто увидел дьявола.

— Прозрел, голубь? — улыбнулся я как можно добродушнее. — Неужто совсем непохож?

— Да, голос тот же, — согласился монашек, озадаченно вертя головою и потирая глаза. — Ну вы и вымахали! Ой… Я совсем не это хотел…

— Перестань, — махнул я рукою. — Как говорил Иисус, кто из нас без недостатка, тот пусть первым бросит свой камень…

— Вообще-то Христос сказал о грехах… Но так тоже можно истолковать, — согласился Митрофан. А потом, вразрез своим же первым впечатлениям, добавил, восхищенно причмокнув: — Эх, мне бы эдакую силищу! Здорово, наверное, быть таким огромным?

— Не знаю, — честно ответил я. — Не привык еще. Недавно в великанах хожу.

И глядя в широко распахнутые от совершенно детского восхищения глаза Митрофанушки, я наконец-то понял, где мое уязвимое место.

Глаза! Та же вчерашняя стрела попади не в плечо, а выше и правее — все могло закончиться гораздо печальнее. Много ли слепец навоюет? Даже очень сильный. Еще древний грек Одиссей сумел победить Циклопа, ослепив великана. Так что над этим надо покумекать и принять меры. Какие? Мало ли, с ходу и не сообразить. А для начала можно один глаз зажмуривать в бою, или повязку пиратскую надеть. Вроде глупость, а все же… Кривой — не слепой.

— Ваше сиятельство, вот оно, то самое болото… — паренек, очевидно, радуясь возвратившемуся зрению, забежал шагов на двадцать вперед и там тыкал рукою перед собой. — Пришли, кажись.

* * *

План у меня был прост, как и все гениальное. Притопать к болоту и обойти его по периметру, внимательно глядя под ноги. Какой бы потайной ни была гать, а если разбойники пользовались ею достаточно часто, не наследить не могли. Пусть я и не в индейском племени вырос, но дикий берег от того места, где люди входят и выходят обратно, как-нибудь отличу. Во всяком случае, надеюсь…

Ну, и всегда оставался план Б. Затаиться и ждать, пока не прибудет очередная шайка сбывать добычу. Вот только как скоро это произойдет? С учетом того, что две банды я немножко проредил и от трофеев избавил. И где именно их караулить?

Монашек выслушал меня, философски пожал плечами и ответствовал, что все в руках Господних.