Америkа reloaded game (с редакционными примечаниями) - Кирилл Еськов

– А в России о них, выходит, просто позабыли?

– О нет, не просто забыли – отнюдь не просто! Множество людей – да весь Двор, почитай, за редчайшими исключениями – приложили вполне целенаправленные усилия к тому, чтобы забвение об Американской экспедиции стало по-настоящему полным. Это ведь просто подарок судьбы – что в развернувшейся по смерти Петра грызне за власть между столичными кланами этот ферзь придворных баталий, Меншиков, оказался заперт в самом дальнем углу шахматной доски и никак не способен влиять на петербургские расклады, на все эти интриганские двухходовки тех коняшек-офицеришек… И, ей-же Богу, Павел Андреевич, я где-то понимаю диссидентствующего историка Переслегина: останься тогда Меншиков в Петербурге и стань он регентом (в чем нет сомнений), и провластвуй ту же отпущенную ему природой дюжину лет – да, не было бы на свете никакой Русской Америки, но зато мы все жили бы сейчас в несравненно более приличном государстве. Впрочем, это так, к слову: история, как известно, не знает сослагательного наклонения…

А во всей красе тогдашняя камарилья показала себя через три года, когда горный инженер Клугер, искавший по заданию Компании залежи железа и меди, открыл на речке с непроизносимым индейским названием богатейшие золотые россыпи. Испания тут же заявила, что «земли окрест так называемого залива Петра Великого, искони именуемого заливом Св. Франциска, являются неотъемлемой частью Мексики», с ходу выдумав для них название «Новая Калифорния» – о чем и уведомила Петербург в соответствующей посольской ноте. В Петербурге затаили дыхание, боясь поверить такой удаче: ну, уж теперь-то бывшему царскому любимцу точно крышка! И отправили «Его высокопревосходительству губернатору Меншикову» инструкцию, являющую собой подлинный шедевр бюрократической казуистики, будто бы вышедший из-под пера плута-ярыжки из сказки – «Явиться к царю не пешим и не конным, не в платье и не нагишом, не с подарком и не без». В инструкции, начинавшейся с пафосной фразы «Где русский стяг единожды был поднят, его никогда впредь спускать не дОлжно!», губернатору вменялось в обязанность обеспечить таковое неспускание на вверенных ему землях Новой Калифорнии ; вместе с тем, если губернатор своими действиями омрачит безоблачные отношения между Петербургом и Мадридом, а паче того – спровоцирует русско-испанскую войну, то ответит он за подобное самоуправство по всей строгости, как за государственную измену. За неимением собственных каналов связи, инструкцию его высокопревосходительству отправили через Мадрид и Мехико, озаботившись, чтоб испанцам стало известно содержание депеши…Через три месяца в Петербург пришел ответ – тоже кружным путем, через Компанию Гудзонова залива и, далее, через голландское посольство. Светлейший отвечал по пунктам. Во-первых, к моменту получения инструкций из Метрополии война между армией вице-короля Мексики и русскими поселенцами в Новой Калифорнии (ладно, пускай зовется так…) не только началась, но уже и успела закончиться: разбитая наголову мексиканская армия в беспорядке бежала к Сан-Диего, а преследовать ее, нарушив существующие границы, и в мыслях ни у кого не было. Во-вторых, Российская империя как таковая к означенному вооруженному конфликту не имеет ни малейшего отношения: военные действия вела частная армия Русско-Американской компании, при поддержке иррегулярных партизанских формирований из самих поселенцев (справка: разрешение на наем вооруженной охраны для верфей, приисков и прочего недвижимого имущества Компании содержится в подписанном Его Императорским Величеством «Регламенте к освоению Северо-американских земель» – параграф 17, пункт «д»). В-третьих, «спустить русский стяг» над Новой Калифорнией вообще весьма затруднительно, ибо он никогда не был над ней поднят: земли те как спокон веку принадлежали, так и ныне принадлежат племенам индейцев-пенути, и лишь арендованы у них Компанией (на традиционные триста лет, с продлением по умолчанию) в обмен на товары, оружие, а главное – на гарантии защиты от исконных врагов: кочевников-апачей и мексиканских работорговцев. На всякий случай, для тех, кто недослышал: арендатором ново-калифорнийских земель является Компания, а вовсе не российская Корона; по означенной причине – это в-четвертых – никакого «губернатора» в Новой Калифорнии нет и быть не может. Кроме того – это уже в-пятых! – на момент отбытия из России он, светлейший князь Меншиков, не только не занимал никаких государственных постов, но и вообще пребывал в глубочайшей опале; и если нынешнее обращение к нему как к «его высокопревосходительству губернатору» следует понимать как приглашение вернуться на государственную службу, то он вынужден это предложение отклонить: обязательства перед торговыми партнерами не позволяют ему в настоящее время сложить с себя обязанности Президента Русско-Американской компании. Писано в столице Новой Калифорнии Петрограде, число-подпись.

– Фантастическая наглость! Уважаю! И что – в Петербурге сумели проглотить это не поперхнувшись?

– Ну, поначалу казалось – на брегах Невы сгустились такие тучи, и из них сейчас шандарахнет такая молния, что разнесет вдребезги не только обе-две Калифорнии, но заодно и всю Мексику с Панамским перешейком, и расколет Америку на два отдельных континента!.. Но потом всё как-то стремительно распогодилось. Дело в том, что той же почтой, через ту же Гудзонову компанию, в Петербург из Петрограда были перечислены деньги – и вполне солидные деньги: казначейству предлагалось оприходовать налоги, выплаченные за отчетный период Русско-Американской компанией – подтвердив при этом кондиции и преференции, обозначенные в старом, петровском, Регламенте; русской императорской фамилии же – являющейся, согласно тому же Регламенту, совладельцем-акционером Компании – просто-напросто причитались дивиденды за тот же отчетный период: получите и распишитесь! А надобно представлять себе состояние российских финансов на тот момент – казна раздербанена временщиками в полную ветошь, производство и торговля скорее мертвы, чем живы, в Европе никто уже в долг не дает, ни под какие проценты, – чтобы понять: это было пресловутое «предложение, от которого невозможно отказаться».

А главное – status quo, по серьезному-то счету, устраивало всех. Ну, есть где-то там, за морями-океанами, какая-то Калифорния, живут там сколько-то тысяч русских; в военной защите Метрополии не нуждаются, субсидий-субвенций от казны не просят, напротив того, исправно платят налоги – чем плохо? Царская семья заимела неплохую «прибавку к жалованью», двор перекрестился с облегчением: Светлейший-то и вправду, видать, решил осесть в этой своей Америке насовсем, и в столичных раскладах больше не фигура – ну, так и попутного ветра ему в корму!..Правда, в царствование Анны Иоанновны при дворе распространилось мнение, что негоже, мол, такой высокодоходной компании оставаться в ненадежных частных руках, и в государственных интересах следовало б изыскать какой-нибудь способ отобрать ее в казну. Однако ревнители государственного интереса, продвигавшие, разумеется, каждый свой прожект отъема компанейской собственности (а главное – последующего руления оной), втянули в свои дрязги сперва ближний круг императрицы, а затем и ее саму; чем вызвали крайнее монаршее раздражение, завершившееся историческим державным окриком: «Слышать впредь не желаю про ту Америку, ни от кого и никогда!» После чего «Та Америка» для государства Российского канула в некое странное небытие, на манер Града Китежа – к обоюдному, надо заметить, удовольствию. Соблюдать этот режим взаимного невиденья-в-упор было тем легче, что сколь-нибудь регулярного сообщения между Метрополией и Петроградом так и не возникло: те охотские верфи, сооруженные голландскими умельцами, сгорели вскоре дотла, причем злые языки утверждают, будто запылали они с обоих концов сразу…

– Что ж, они там, так и не обзавелись собственным флотом?

– Обзавелись, конечно! Из тех двоих голландских корабелов один, перекрестясь, вернулся с честно заработанными деньгами в родной Лейден, к тюльпанам и мельницам, а вот второй – маэстро Ван-Хиддинк – ни с того ни с сего плюнул на блага цивилизации, продлил контракт с Компанией и сделался шефом тамошнего Адмиралтейства. Работал как каторжный и совершил-таки второе свое чудо: войну с Мексикой Колония встретила с каким-никаким, но флотом; сам вот только до победы не дожил – сердце сдало, помер в одночасье прямо у себя на верфях. Имущества, сказывают, после него осталось – ни разу не надеванный парадный камзол, библиотека и морской сундучок, набитый золотом: всё его немереное адмиралтейское жалованье за все те годы – тратить-то его было, почитай, некогда; ну и конверт с завещанием, всё чин чином: внятных родственников, дескать, не имею, так что употребите те деньги на обучение смышленых ребятишек из неимущих семей в приличных мореходных училищах – голландских и английских. Бездуховный европеец, одно слово – нет, чтоб о душе подумать… Так что всегда был у них там флот, как не быть. Просто тогда уже возникало то отношение к Метрополии, которое потом чеканно сформулировал их третий президент: «Мы к вам – если захотим, а вы к нам – если сможете».