Старый барабанщик - Людмила Матвеева

Катя Сысоева, очень уверенная в себе девочка, покорно шла за добрым истопником.

Она с аппетитом поела супу и прикорнула в тёплом углу.

* * *

Когда Серёжка, расставшись со старым барабанщиком, пришёл домой, мама стояла у окна и волновалась, как все мамы, у которых дети не пришли вовремя домой. Но, как все мамы, едва она увидела своего сына живым и здоровым, она перестала волноваться и стала сердиться. Она ругала волшебника за то, что он ходит невесть где, а ужин давно остыл. Тут мама, как бывает со многими мамами, сразу заметила, что у сына какие-то неприятности, а в этих случаях мамы привыкли помогать или ругаться, смотря что произошло.

— Рассказывай, в чём дело, — строго сказала мама.

«Что я, ненормальный, рассказывать?» — подумал про себя волшебник, а вслух сказал:

— Я нечаянно не выучил урока по алгебре и сбежал из школы, но я больше не буду. Честное слово.

Конечно, мама не пустилась в пляс от радости, услышав это известие. Она стала стыдить Серёжу, говорила, что он отбился от рук, что у него на уме одни пустяки, что в его возрасте… и так далее. Она сказала всё, что говорят мамы людям, которые не готовят уроков, а потом сбегают с алгебры или с чего-нибудь другого.

Но, как всякая мама, мама волшебника не сердилась слишком уж долго. Когда Серёжка в третий или четвёртый раз пробубнил: «Я больше не буду», мама перестала его ругать и велела идти умываться. Так закончился этот странный день, не очень весёлый, но и не только грустный. В этот день подружились Серёжа и старый барабанщик, значит, это всё-таки был хороший день. Правда, дружинники долго растерянно толкались в тёмном зале кинотеатра, налетая друг на друга, и не могли понять, куда девались нарушители. И аккуратная Катя первый раз в жизни спала на куче угля и видела во сне математические формулы и сахарные косточки. Завуч тоже наконец успокоилась. Ей сделали укол, и она утешала себя тем, что теперь осталось делать не сорок уколов, а всего тридцать девять.

Барабанщик в этот вечер после долгого перерыва негромко, но весело ударил в барабан, провожая уходящий день.

* * *

Утром чёрная собака проснулась, потрясла головой так, что уши закачались, доела вчерашний суп и лизнула руку Сергею Ивановичу, говоря ему по-собачьи «спасибо».

И в ту же секунду чёрный пудель исчез бесследно, а посреди котельной очутилась девочка в форменном коричневом платье с чёрным передником и белым воротничком. Она поправила косички, вежливо раскланялась с Сергеем Ивановичем и пошла наверх, в свой класс на урок географии.

А истопник долго ходил по котельной, заглядывал во все углы и выкликал:

— Пудель-пудель-пудель! На-на-на!

Он свистел и причмокивал и всё искал сбежавшего куда-то симпатичного пуделя. Не найдя собаки, истопник опечалился, сел на кучу угля и надолго задумался.

Сергей Иванович не всегда работал истопником. В молодости он был артиллеристом и стрелял из большой пушки. Снаряды летели так далеко, что Сергей Иванович не видел, куда они улетали. Командир кричал: «Батарея — огонь!» — и Сергей Иванович стрелял. Раздавался грохот, и сверкало пламя. Но это было давно, в молодости. А теперь он стал пожилым, любил тепло и пошёл в истопники. Он подбрасывал уголь в топку, пламя гудело и рычало, и батареи в классах, в коридорах, в учительской становились горячими — всем было тепло и уютно. Иногда Сергей Иванович сам заходил в какой-нибудь класс, трогал радиатор и с удовольствием говорил: «Батарея — огонь!» И тогда ребята ему улыбались, и Сергей Иванович чувствовал, что он молодец. Неважно, что это была не та батарея и не тот огонь.

Когда потерялся пудель, Сергей Иванович долго не мог успокоиться. Входя в котельную, он оглядывался, посвистывал и всё надеялся, что собака вернётся. Но она не возвращалась. Один раз истопник спросил Катю Сысоеву:

— Девочка, а девочка, не припомню, как тебя зовут, помнишь, ты как-то в котельную забегала, уж не знаю зачем. Ты собаку там не приметила? Чёрная такая, курчавая, очень аккуратный и умный пёс.

Катя покраснела и отвернулась:

— Нет, не знаю.

А что она могла сказать?

В тот день она сидела на уроках, писала упражнения по русскому языку, стараясь не заезжать на поля, записывала в дневник домашние задания, но всё делала как в тумане. И на щеке у неё была сажа. А когда Серёжка хотел заглянуть в её тетрадь по алгебре, она обернулась и сердито тявкнула неожиданно для себя. Галина Анатольевна и ребята очень удивились, подумали, что опять в класс забежала собака, но никакой собаки не было, и все решили, что им просто показалось.

Больше Катя не вспоминала, как была пуделем. Только иногда, увидев бегающих по коридору ребят, Катя с трудом удерживалась, чтобы не начать лаять, носиться и визжать вместе с ними. Но она вовремя вспоминала, что человек, у которого почти по всем предметам пятёрки, должен вести себя солидно и дисциплинированно. Вздохнув, Катя проходила мимо и шла в буфет пить чай с булочкой.

Завуч Мария Николаевна ходила каждый день в поликлинику на уколы, и её принимали без очереди, потому что считалось, что у Марии Николаевны производственная травма.

* * *

Старый барабанщик уже целую неделю не видел Серёжку и очень скучал. Когда с кем-нибудь подружишься, хочется видеться почаще. Но Серёжка почему-то не приходил. Несколько раз барабанщик заглядывал на тихую улицу и свистел под Серёжкиным окном, но волшебник не выглянул и не сказал хмуро: «Ну кто там ещё?» Наверное, его не было дома.

В тот день барабанщику было особенно тоскливо и одиноко: ведь это был не просто день, а день его рождения. В такой день не хочется задумчиво бродить по улицам или кататься в автобусах или бегать взад-вперёд по эскалаторам в метро, даже если в обычные дни ты эти занятия любишь. В день рождения хочется, чтобы к тебе пришёл твой лучший друг, поздравил и подарил что-нибудь такое, что может подарить только лучший друг и никто больше.

Музыканты, с которыми дружил барабанщик, уехали выступать в другой город. Они там были очень заняты, много репетировали и совсем забыли о барабанщике. Ни вторая скрипка Пильщиков, ни виолончелист Чапаев не прислали ему даже открытки с цветочком или с птичкой или ещё чем-нибудь, что рисуют на поздравительных открытках.

Барабанщик сходил в ближайшую булочную, выбрал круглый торт с зелёной розой и вскипятил пузатый коричневый чайник. «Буду пить чай, — грустно подумал он, — раз так всё получается…» Но не успел барабанщик допить четвёртую чашку, как дверь отворилась и в комнате появился… ну, конечно, волшебник. Он пришёл просто так, а угодил на день рождения.

— Это прекрасно, что ты пришёл! — обрадовался барабанщик. — Ты очень большой молодец. Садись пить чай, вот торт и конфеты «Южная ночь» и «Чио-Чио-Сан».

Волшебник не заулыбался, не сказал «спасибо». Ничего похожего. Он насупился и заворчал:

— Про день рождения надо сообщать заранее. Вот у меня день рождения восемнадцатого июня, запомни, пожалуйста, а лучше запиши, чтобы не перепутать. Я просто удивляюсь. Ты же взрослый человек, а такой несерьёзный.

— Ешь торт, — рассмеялся барабанщик, — и вот тебе самая красивая чашка, старинная, с золотыми цветами.

— А подарок? — сурово спросил волшебник. — Я пришёл без подарка. Кто виноват? Ты сам виноват!

— Ладно уж, — успокаивал барабанщик, — на этот раз обойдётся без подарка. Велика важность — подарок.

Но Серёжка не слушал, он о чём-то задумался, потом спросил:

— Ты всё ещё собираешь значки?

— Значки? Нет. Теперь я собираю другое. Смотри.

Барабанщик достал из ящика письменного стола железную коробку из-под халвы и открыл её. В коробке лежало штук десять разных шариков: голубой стеклянный, серебристый тяжёлый шарик-подшипник, серый пластмассовый, две жёлтые бусины величиной с орех и красная с рябинку. Шарики были блестящие, катаясь по коробке, они весело цокали. Волшебнику шарики очень понравились.

— Где ты их достал? — спросил он. — В магазине таких не купишь.

— Некоторые сменял, — объяснил барабанщик, — вот этот голубенький нашёл под кроватью, когда подметал, а бусины соседка подарила. А вообще-то шарики добывать труднее, чем значки: их мало кто собирает и меняться не с кем.

— Так-так, — просиял волшебник. — А хочешь, у тебя сейчас будет сто шариков или даже двести? Хочешь?

— Хочу, — сказал смущённый и радостный барабанщик, — если это, конечно, не очень трудно…

— Смотри!

Волшебник обошёл вокруг комнаты, перевернулся на одной ножке и пропел: «Бойля-Мариотта!» В тот же миг из-под шкафа выкатились разноцветные шарики — красные с огоньком внутри, и зелёные, как крыжовник, и чёрные пластмассовые, и жёлтые в полоску. Шарики катились по комнате, стукались друг о друга и тихо щёлкали. Они выкатывались из-под дивана, выпрыгивали из чашек и из сахарницы, вылетали из книжного шкафа и падали прямо с потолка.