Адам и Ева — 2 - Павел Шумил

Возвращаемся к шалашу. Два усталых верблюда. Нас встречают пять волков. А может, это гиены? Они обсуждали, что делать с моим тайником, но мы их отвлекли. А проблема у них серьезная. Перед тем, как закопать, я обложил тайник ветками сэкондийского колючего папоротника. Не знаете, что это такое? Колючую проволоку видели? Представьте, что на ней листья растут. Узкие, как у осоки. Синие. Шипы по три сантиметра. Как у барбариса, только потолще и покрепче. А теперь представьте, копаете вы песок. Голыми, необутыми лапами, а там — сэкондийский папоротник. Короче, волко-гиены были на нас очень обижены. Пахнет! Мясом пахнет! Но — не достать.

Шейла сбросила узел на землю, наложила стрелу на тетиву. Кто сказал, что местные зверюшки семь лет человека не видели? Человека, может, и не видели, но что такое дикий турист, знают! Злой, голодный дикий турист — это страшно!

Шейла расстилает на траве шкуры, прутиком снимает с меня мерки и сочиняет выкройку. Дело идет туго. Шкура слишком маленькая. Я утверждаю, что если лось в нее влезал, то и я влезу. Шейла утверждает, что шибко вумных надо стрелять в детстве из рогатки. Укладывает меня на шкуру, заворачивает, закалывает шипами как булавками, отмечает что-то угольком. Сгоняет и решительно кроит ножом. Мне даже страшно, как бы не пришлось еще одного лося убивать.

— … Шить — женское дело! Мужское — с копьем бегать, провиант добывать!

— Назови хоть одного знаменитого модельера-женщину! То-то.

Я и мужчину не назову… Нет, одного назову. Скафандр Сомова! Сказка! Кто в «сомике» не ходил, не поверит. Переполняюсь гордостью за сильную половину человечества и, скрепя сердце, берусь за иголку. Шейле палец в рот не клади.

Шьем леской. Крупными стежками. Шейла утверждает, что шкуры больше месяца не протянут — не та выделка, поэтому нечего выпендриваться. Я заканчиваю куртку первым. Надеваю. Шейла бегает вокруг, одергивает, где-то закалывает по-новому. Распускает некоторые швы и заставляет перешить. Хорошая куртка получилась — с капюшоном. С пуговицами проблемы. Делаю из палочек — как в туристской палатке. Шейла откладывает иголку и кроит мне меховые штаны. Вновь берусь за шитье. Хорошо хоть, с обувью проблем нет. В сумках оказались надежные туристские ботинки с шерстяными носками. Вообще, содержимое сумок подозрительно напоминает комплект вещей, которые мне разрешено взять. И совсем не похоже на стандартный комплект носимого аварийного запаса. Оружия, например, нет. Если не считать ножей.

Ночью возвращаются волко-гиены и обсуждают наше нехорошее поведение. Бывалая таежница Шейла это предвидела. Шалаш защищен сэкондийской колючкой, но все равно страшно. Мне. Шейле — нет. Берет лук, высовывается и пускает стрелу в темноту. Темнота — хоть глаз выколи. Но она попадает! Визг, вопли, словно домашнему бомжику на хвост наступили. Хруст костей и чавканье. Ну, теперь сыты. Может, уйдут…

— Как ты это — в темноте…

— Чудак, — смеется Шейла. — У них глаза светятся.

— А когда научилась так стрелять?

— Знал бы ты, сколько раз я из дома убегала. В тайгу. По месяцу одна жила.

— А потом?

— А потом пересчитаю консервные банки. Девять. Съем две, через день пересчитаю — их опять девять. Соль кончится. Уйду на охоту, вернусь — ее опять целый коробок. Понял? Подкармливали меня родители. Или драконы. Глаз не спускали. Волком взвоешь. Я и сейчас не берусь утверждать, что это именно я его прикончила. Драконы подыграть могли.

— Опять ты о драконах…

— Извини, приступ мании преследования разыгрался, — засмеялась Шейла. — Уже прошел. Спи. — Мазнула губами по щеке и улеглась.

А у меня мурашки по спине забегали. Я не психиатр, но психи себя так не ведут. Не ссылаются на болезнь, чтоб от разговора уйти. А у нее теперь один ответ — забудь, очередной приступ паранойи. И рот до ушей. Конечно, если по месяцу одна в тайге жила… В компании, понятно, веселее. Сесть бы за терминал, да навести о ней справки в информатории. Что бы ответил информаторий? Фиг-вам (жилище такое индейское). Тайна личности — и ежу понятно. Зеленому, сэкондийскому. А зеленому курсанту непонятно. К черту! Не буду торопить события.

— Завтра выходим, а сегодня — день отдыха, — объявила утром Шейла. Уже командовать начала.

— Почему это? Обоснуй, — как можно строже сказал я. Она приуныла и растерянно огляделась. Я просто по физиономии видел, как изобретает отговорку.

— Есть такая гипотеза, что к вечеру пойдет дождь, — заявила она пронзительным голосом, причем не мне, а ближайшему кусту, сложив ладони рупором. — А до вечера мы можем отдохнуть и лучше узнать друг друга. Если дождя не будет, то рухнет весь мой авторитет бывалой таежницы, заработанный с таким трудом!

Я посмотрел на голубое, безоблачное небо. Послюнил и поднял кверху палец, определяя направление ветра. Конечно, я не метеоролог и городской житель, но основы метеорологии мы проходили. Я знаю, откуда дул ветер вчера, куда дует сегодня, помню карту и не верю в чудеса.

— Может, шалаш передвинем?

— Зачем?

— Придавит, однако, когда твой авторитет рухнет!

— Ах ты! — схватила ветку и погналась за мной.

День провели замечательно. А вечером пошел дождь…

— Вы это просили — вот вам!

— Кир, прости засранку.

Я в шутку, а она — всерьез. Глупо получилось. Весь день дурака валяли, а на крышу свежих веток набросать не догадались. Теперь сидим в темноте, мокнем. Стучим зубами и вздрагиваем от молний. Водостойкости шалаша хватило минут на десять. А непромокаемая пленка укрывает запасы фуража. Провианта, то есть. Мясо в нее завернуто. Меховые куртки и штаны — в сумках. Их мочить нельзя. Так Шейла говорит. Вопрос — зачем мы их шили?

Если гроза всю ночь пойдет, я уволюсь по собственному желанию. Нет, каптенармуса уволю! Космодесантнику положен скафандр. В скафандре можно спать хоть в луже. В луже даже лучше. Мягче.

— Шей, что ты говорила насчет того, что это не настоящая Кентукки?

Шейла плотнее прижимается ко мне. Укрываю ее, как могу, своей курткой, но она не водостойкая.

— Это долгая история. Драконам нужна была пригодная к жизни планета, но без людей. Вот Мрак и организовал.

— Как?

— Об эпидемии синей чумы на Кентукки слышал?

Кто о ней не слышал. Пандемия. Во-первых, к настоящей чуме никакого отношения не имеет, во-вторых, заболевание вирусное. В третьих, смертельно только для человека. Местный вирус мутировал, а биосферщики проглядели. И, не успели отдать планету под заселение, как… Так и не заселили. Репутация плохая. Подмоченная. Шимпанзе чуму переносят легче, чем насморк. Но — разносят. Будь здесь больше народу, такой шум поднялся бы. Хорошо, что на южном континенте меньше двух тысяч человек жило. 80% заболело, из них каждый пятый умер. Потом драконы объявили, что хотят полностью очистить от вируса всю планету. На сутки вывезли с поверхности все население и что-то такое сделали. Что именно — я не интересовался, потому что эксперимент закончился грандиозным провалом. Было уничтожено лишь 75% вирусов, что при темпе их размножения…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});