Шпионаж - Ганс Берндорф

Его привезли в Германию.

Германский суд приговорил Глауса, Енике и Элерса к шести годам тюрьмы.

Информация об этой сенсационной шпионской афере обошла многие газеты мира.

А 11 февраля 1912 года берлинская газета «Моргенпост» опубликовала следующее сообщение:

«Согласно полученным нами сведениям, на днях смещены со своих должностей все сотрудники полиции города Вильгельмсхафена. От полицейского управления промышленной области затребованы самые подробные сведения о лицах, назначаемых на места смещенных».

ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ПОЛКОВНИК РЕДЛЬ

Первая информация об этом событии появилась в газете «Берлинер цайтунг ам миттаг».

26 мая 1913 года пражский корреспондент этой газеты сообщил о том, что в одной из гостиниц Вены застрелился полковник Альфред Редль, начальник пражского дивизионного штаба австрийской армии.

В германских военных кругах полковник Редль был фигурой известной. Знали, что он делал успешную карьеру, что командование благоволило к нему. Знали и подробности его служебной биографии — они были связаны с его работой в австрийской контрразведке. И вот — такой странный, загадочный финал.

Сообщение, появившееся в «Б. ц. ам миттаг», породило массу домыслов и предположений. Но еще неожиданней была телефонограмма, опубликованная в бедующем номере этой газеты.

Сенсацией был уже сам ее заголовок: «НАЧАЛЬНИК ШТАБА — ШПИОН?» Тот же корреспондент сообщал: «Прага, 27 мая 1913 года. О смерти начальника штаба полковника Редля, покончившего с собой в венском отеле, здесь ходят самые странные слухи. Они ставят это сам«убийство в непосредственную связь с недавно раскрытым делом о шпионаже.

Будучи человеком весьма скромного происхождения, полковник Редль жил очень широко.

Как утверждают, застрелился он вечером накануне того дня, когда должен был явиться по вызову в военное министерство. Он был заподозрен военным министром в связях с преступными организациями, которые и могли толкнуть его на предательство».

Нужно сказать, что автор этих корреспонденций был человеком достаточно осведомленным. Обычно он получал информацию, как говорится, из первых рук, поскольку был редактором пражской газеты «Богемия» и пользовался налаженными контактами.

Возникает вопрос: почему он решил дать эти сведения именно в берлинской газете? Разве он не мог опубликовать их в своей собственной?

Все объяснялось просто: появись такая заметка на страницах «Богемии», это повлекло бы за собой неминуемый скандал: местная цензура наверняка закрыла бы газету и конфисковала весь ее тираж.

Берлинская же пресса от австрийской цензуры не зависела, и поэтому редактор «Богемии» решил действовать обходным способом.

Слух о том, что полковник Редль занимался шпионажем, был равносилен взрыву.

Шум поднялся прежде всего в заинтересованных военных кругах.

Германский генеральный штаб немедленно запросил телеграфом сведения о Редле у военных властей Австро–Венгрии.

Корреспонденты всех больших газет мира засыпали австрийское командование телеграммами, желая выяснить подробности.

Однако и австрийский генеральный штаб был полной растерянности. Он требовал у следственных органов полной информации о случившемся.

Не на шутку был обеспокоен и старый император Франц–Иосиф, узнавший о произошедшем от своих приближенных.

Пресса продолжала атаковать австрийские военные власти. Но те упорно молчали. Газетчикам по–прежнему оставалось довольствоваться слухами.

А слухи с каждым днем становились все более ошеломляющими. Согласно им полковник Альфред Редль, руководивший контрразведкой военного министерства Австрии, в течение многих лет состоял на службе у российской разведки и передавал России обширную информацию тайного характера.

Информация эта касалась не только военных секретов Австро–Венгрии, — Редлю были доступны и многие сведения о германской армии.

В то время как мировая пресса сообщала обо всем этом под огромными заголовками на первых страницах, австрийские газеты по–прежнему не смели и обмолвиться о шпионской деятельности Редля. Нравы военной цензуры были суровы.

Однако находчивый редактор «Богемии» и тут проявил изобретательность.

В один из дней он опубликовал в своей газете следующее «Опровержение»:

«Из осведомленных сфер мы получили просьбу опровергнуть слухи, будто начальник штаба местного гарнизона полковник Альфред Редль, покончивший с собой в одном из отелей Вены, передавал военные тайны России.

Направленная в Прагу особая комиссия, вскрывшая в присутствии корпусного командира барона Гизля служебный кабинет покойного и произведшая обыск в его бумагах, на основании данных этого обыска предполагает, что причиной самоубийства были мотивы совершенно иного характера».

Всякий, кто умел читать прессу в условиях цензуры, превосходно понимал, ради чего публикуется такое «опровержение».

Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять: разговор о «мотивах иного характера» велся лишь для отвода глаз. Важно было дать; толчок читательскому воображению. В то же время и цензура не могла предъявить газете каких‑либо претензий. Ведь заметка отвергала «крамольные» слухи! Да к тому же этот намек на «осведомленные сферы» — мало ли с кем может быть связан бойкий репортер!

Между тем скандал ширился, рос, и постепенно выяснявшиеся подробности убеждали в том, что речь идет о шпионаже, масштабов которого еще не знала Европа.

Альфред Редль действительно происходил из бедной, заурядной семьи. В молодые годы он вступил в австрийскую армию.

Энергичный, честолюбивый юноша мечтал о карьере, о высоком положении в обществе. Однако рассчитывать на большие успехи он не мог. Его сверстники, выходцы из состоятельных родов, в продвижении по службе легко обгоняли Редля.

И тогда он с головой зарылся в военные науки. Изучал языки, военную историю. Особенно его увлекало все, что связано с деятельностью разведки. В короткое время он стал превосходным знатоком в этой области.

На Редля обратили внимание руководители австрийской секретной службы. И вскоре, будучи в звании майора, он получил назначение на пост начальника военно–сыскного отдела.

Здесь незаурядные способности Редля, его обширные знания наконец‑то нашли свое применение.

Доклады и донесения Редля всегда были составлены умело и доказательно. Лучшего знатока законов, преследовавших шпионаж, не было во всей Австро–Венгрии. Всякий, кто по подозрению попадал в руки Редля, знал: обмануть умного и упрямого майора не удастся.

Редля побаивались даже его сослуживцы.

Его талант не могли не оценить и органы российской разведки. Он представлял для них чрезвычайную опасность: русские агенты не раз попадали в сети, умело расставленные Редлем.

Необходимо было обезвредить Редля, найти способ «перекрыть» его, а в идеале — заставить работать на Россию.

Имя русского агента, которому удалось завербовать Редля, до сих пор покрыто тайной.

Утверждают, что агент этот одному лишь ему доступными путями узнал об одной слабости Редля, которую тот должен был скрывать от людских глаз, если хотел по–прежнему носить военный мундир.

На служебном пути Редля встречалось множество женщин, так или иначе связанных с делами, которые он расследовал. Были среди них и блестящие красавицы. Не раз они пытались обольстить его. Но майор был непоколебимо тверд и не поддавался женским чарам.

Во всем этом была какая‑то тайна.

И русский агент нашел ее разгадку.

Вовсе не стойкостью характера Редля объяснялось его равнодушие к женщинам. Тайна состояла в том, что страстью майора были лица его собственного пола.

Жертвою этой страсти он и пал.

Вместо женщин его стали «ловить» мужчины. «Ловля» эта продолжалась несколько месяцев, и когда у русского агента накопилось достаточно неопровержимых улик, он приказал доложить о себе Редлю.

Кабинет, в котором Редль принял русского агента, описан в очерке журналиста Эгона Эрвина Киша.

Очерк этот был опубликован в номере «Новой берлинской газеты» от 25 февраля 1924 года.

«Каждый секретный посетитель этого кабинета, того не подозревая, подвергался фотографированию в профиль и анфас с помощью объективов, расположенных в рамах картин, висевших на стене, — пишет Эгон Эрвин Киш. — Точно так же каждый оставлял дактилоскопические оттиски на сигарном ящике, из коего майор предлагал гостю сигару, или на коробке конфет, которыми он любезно угощал посетительниц, на спичечнице, пепельнице, — словом, на всем, до чего гость миг лишь дотронуться рукой. Поверхность всех этих предметов была покрыта специальным составом.