Джнана-йога - Йог Рамачарака

Жизненные проявления монеры мы можем наблюдать и несколько дальше; – монера является низшей формой так называемой "живой материи" – пунктом, в котором живые формы переходят в формы (так называемые) безжизненные. Это маленькое пятнышко клея, – этот организм без всяких органов – обладает способностью ощущения. Он сторонится от того, что может нанести ему вред, и направляется к тому, чего он желает, всегда повинуясь чувству элементарных ощущений. У него есть инстинкт самосохранения и самозащиты. Он ищет и находит свою добычу и потом поглощает ее, переваривает и ассимилирует. Он может двигаться при помощи своих "псевдолапок" или выступов своего тела, которые он, по желанию, может выталкивать из любой части составляющего его вещества. Он, как мы видели, воспроизводит подобных себе, разделяясь на части.

Присутствие жизни в бактериях и зародышах, – зачаточных формах жизни, – известно многим из нас. Однако же есть и еще более низкие организмы. Наука все дальше и дальше отодвигает черту, отделяющую живые формы от безжизненных. Теперь нам известны живые существа, которые так похожи на безжизненных, что грань между теми и другими нельзя установить окончательно.

Есть живые существа, которые можно засушить и сохранять в течение нескольких лет, а потом снова оживить, опустив их во влагу. Эти существа похожи на пыль, а между тем полны жизни и ее функций. Наука знает, что известные виды бацилл были подвергаемы действию такого жара и холода, который доступен, как предел, одной только мысли ученых.

Известны также низшие организмы, называемые диатомами или "живыми кристаллами". Они представляют из себя крошечные геометрические фигуры. Они состоят из крошечной, похожей на клей, капли плазмы, покрытой тонкой скорлупой из кремнистого или песчаного вещества. Видеть их можно только через микроскоп; они так малы, что тысячи их могли бы уместиться на одной булавочной головке, и так похожи на химические кристаллы, что различить их может только искусный и тщательный наблюдатель. И все-таки они живут и выполняют все жизненные функции.

От этих существ, в наших поисках жизни, мы перейдем теперь к царству кристаллов. Да, кристаллы тоже проявляют жизнь, как бы странно ни показалось это утверждение тем, кто не следит за движением науки вперед. Кристаллы рождаются, растут, живут и могут быть убиты химическим способом или электричеством. В науке образовался новый отдел, называемый "плазмологией"; цель его – изучение жизни кристаллов. Некоторые исследователя дошли уже до того, что утверждают, будто они открыли у кристаллов зачаточные признаки половых функций. Во всяком случае, кристаллы рождаются и растут, подобно живым организмам. Один ученый сказал недавно: "Кристаллизация, как мы теперь знаем, вовсе не представляет из себя простой механической группировки мертвых атомов. Она есть рождение".

Кристаллы образуются из жидкости другого кристалла; тело кристалла формируется систематически и правильно, по хорошо определенному плану иди образцу, совершенно так же, как тело и кости животного или древесина и кора дерева. В росте кристалла сказывается действие жизни. Кристалл не только растет, но и воспроизводит себе подобных, разделяясь или распадаясь на части, точно так же, как это бывает у низших, только что описанных нами, организмов.

Главный пункт различия роста и развития кристалла от роста и развития прочих низших организмов заключается в том, что кристаллы питаются извне и разрастаются с внешней поверхности, тогда как монера поглощает питание внутренне, и внешний рост ее совершается благодаря внутреннему. Если бы у кристалла имелся мягкий центр, которым бы он поглощал пищу, то он был бы почти тожественным с диатомом; а если бы диатом развивался с поверхности, он был бы кристаллом. Линия разграничения между теми и другими – едва заметна.

Кристаллы, как и живые организмы, можно стерилизовать и сделать неспособными к размножению путем химического воздействия или с помощью электричества. Их также можно "убить", и, таким образом, помешать их развитию в будущем. Разве все это не похоже на жизнь?

Чтобы понять всю важность идеи существования жизни в кристаллах, нам следует вспомнить, что самые твердые наши скалы и металлы состоят из кристаллов, и что и земля, на которой мы вырастаем и живем, есть не что иное, как раскрошившиеся скалы и миниатюрные кристаллы. Поэтому даже самая пыль под нашими ногами – живет. Мертвого в природе нет ничего. Нет трансформации "мертвой материи" в живую растительную ткань и затем в живую ткань животных. Химические тела – живут, и от тела химического до тела человека – одна непрерывная смена видов и форм живой материи. Всякое разлагающееся тело человека вновь обращается в тело химическое, и цепь начинается сначала. Существует только перемена в живых формах, – поскольку это касается тел физических. Природа дает нам много примеров присутствия жизни в неорганическом мире. Чтобы понять истину утверждения, что все живет, – нам стоит только посмотреть вокруг себя. Металлы обладают тем, что называется "притуплением эластичности". Бритва устает и требует отдыха. Камертон теряет в известной степени силу своей вибрации, и ему тоже необходимо бывает отдохнуть. Машины на мельницах и заводах требуют время от времени свободного дня. Металлы подвержены болезням и зараженьям; бывали случаи их отравления и потом исцеления при помощи противоядий. Оконные стекла, особенно цветные, подвержены болезни, передающейся от одного стекла другому.

Люди, привыкшие управлять машинами и обращаться с инструментами, естественно приобретают привычку говорить об этих предметах, как о живых существах. Они как будто признают за инструментами или машинами способность "чувствовать" и различают в каждом из них своего рода "характер" или личные особенности, с которыми следует считаться, применяться к ним или задабривать их, чтобы добиться лучших результатов.

Может быть, наиболее ценное свидетельство в этом вопросе, свидетельство, значительно подтверждающее многовековую теорию йогов о вездесущей жизни, исходит от профессора Калькуттского университета Чендер Боза, индуса, получившего европейское образование под руководством лучших ученых.

В своей книге, озаглавленной "О живущем и не живущем", проф. Боз дал миру несколько очень ценных научных справок по данному вопросу. Книга его вызвала широкие комментарии и возбудила величайший интерес среди высших ученых авторитетов. Его опыты по вопросу о доказательствах присутствия жизни в неорганических формах вызвали революцию в теориях современной науки, и сильно укрепили мысль, что жизнь присутствует всюду и что такой вещи, как мертвая материя, – не существует. Проф. Боз основывает свой труд на теории, по которой лучшим и единственно верным критерием присутствия жизни в материи является отзывчивость материи на внешний стимул. Исходя из этой основной теории, он бесчисленными опытами доказал, что так называемая неорганическая материя, – минералы, металлы и т.п., – отвечает на такие стимулы, и этот ответ подобен, если не тожествен, ответам вещества, составляющего тела растений, животных и людей.

Он придумал чувствительный аппарат, измеряющий отзывчивость тел на внешний стимул; градусы и другие деления отмечались черточками на вращающемся цилиндре. Чертежи или кривые, полученные от исследования олова и других металлов, при сравнении их с кривыми, данными живыми мускулами, оказались тожественными. Для опытов Боз пользовался гальванометром, весьма чувствительным и точным научным прибором. Этот прибор устроен так хорошо, что самый слабый ток вызывает в нем отклонение регистрирующей иглы, легко качающейся на маленьком стержне. Если гальванометр соединить с человеческим нервом и раздражать конец нерва, то игла будет отмечать показания на цилиндре.

Профессор Боз нашел, что, когда он соединял гальванометр с полосой того или другого металла, и ударял по ней или скручивал ее, – металлы всегда давали ответ. Чем сильнее было раздражение металла, тем ощутимее была отзывчивость, зарегистрированная прибором. Аналогия в отзывчивости металла и живого мускула была поразительная. Так например, при опытах с живым мускулом или нервом животного, отзывчивость последних притупляется; совершенно то же происходило при опытах с металлом: кривая, отмечаемая иглой, становилась все слабее и слабее, по мере того, как полоска металла все больше утомлялась от беспрерывного раздражения. И, как мускул, отдохнув от такого утомления, снова принимался деятельно отзываться на раздражения, точно так же и металл, если ему давали возможность отойти.

Повторными ударами можно было вызвать столбняк, и затем исцелить металлы. Металлы проявляли усталость. Лекарства действовали на них, точно так же, как и на живые тела; одни – возбуждающе, другие угнетающе; третьи – убивали их. Некоторые ядовитые химические вещества убивали куски металлов, делая их неподвижными, а потому неспособными производить отметки на аппарате. В некоторых случаях быстро применялось противоядие, которое и спасало жизнь металла.