Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2 - Всеволод Витальевич Вишневский

class="p1">Записал на батарее:

«Бумажку дашь — табак ваш,

Огоньку добудешь — вот и покуришь».

Темнеет. Боевая тревога. Бьем уже за Московскую Дубровку, к востоку…

«Дробь»[20] — там уже наши.

Сидим греемся у печки, ждем новостей.

Получили заявку от армии: бить по колонне пехоты и танкам противника. Ударили и две соседние батареи… Колонну рассеяли, были хорошие попадания.

Беседовал с генералом Дмитриевым об обстановке. Нами взяты на берегу Ладожского озера 1, 2 и 3-й Рабочие поселки. 4-й и 5-й должен занять Волховский фронт.

Через Марьино у нас ворота: Пильня — Мельница. И таким образом части Н-ской армии всего в двух километрах от наших частей, находящихся на ладожском берегу. Немцы выходят из Шлиссельбурга по лесным и болотным дорогам. 8-я ГЭС блокируется — даем по ней огонь. Бьем и по Анненскому, и по Мустолово. В целом обстановка складывается благоприятно…

Сообщили, что в 8 вечера в Ленинграде была воздушная тревога.

14 января 1943 года.

Приехал Крон, привез мне письмо от С. К. Огорчается, что из-за работы в Театре КБФ ее не послали на фронт…

Яркое солнце, щиплет мороз. Идем с Кроном по шпалам на дальнюю батарею. Внезапно налетели два «мессера»: короткая очередь — сбили «колбасу», — яркий огонь, наблюдатель спустился на парашюте… «Мессеры» снизились над эшелоном, обстреляли его и ушли… Все длилось несколько секунд, — наши не успели открыть зенитный огонь.

Свернули вправо, в лес, на батарею капитана Тарасова. Замаскированные елями землянки, шалаши; развешаны стенгазеты, лозунги. Виден порядок.

Беседа с командиром и замполитом.

Отправились к орудию № 2 — лучший расчет. Сидим в землянке; в открытую дверь — солнце. Я расспрашиваю бойцов. Любопытные рассказы.

Боевая тревога… Дали беглый огонь — восемь снарядов — по немецкому железнодорожному транспортеру. Накрыли и подавили.

Продолжаем беседу… Успенский и Крон записывают. Это будет материалом для листовок.

…Пришел старший лейтенант товарищ Вакула. Его батарея только что била по Мге — там большие взрывы… Сейчас буду с ним беседовать. В целом — отличные впечатления.

Написал листовку о старшем лейтенанте Вакуле (три страницы от руки). 12 января он дал 600 выстрелов взводом; на ходу менял части орудия и т. п.

К закату, в 16.30, вернулись в эшелон батареи. Дивный вечер, розовое небо.

Сводка:

«Рабочие поселки — 1, 2 и 3-й — заняты нашими войсками. Захвачены три орудия с боезапасом. Из этих орудий наши войска уже ведут огонь по противнику. Беляевское болото и 5-й поселок окружены. Бой идет на окраинах завода Вимпа и на юге, по дороге к ст[анциям] Подгорное, Синявино. На восток от Московской Дубровки до меридиана 87 нашими войсками все захвачено. В районах Мустолово, Анненское, Лобанове идут упорные бои. 8-я ГЭС в окружении.

В 12 часов 55 минут противник контратаковал несколькими батальонами плюс семнадцать танков (у Мустолово). Два батальона противника уничтожены полностью, танки отступили.

Оперативный дежурный бригады».

…На фронте авиация противника дерется вяло — появляются лишь отдельные «мессеры». Чаще бывают налеты на Ленинград.

Нашей бригаде приказано: перебросить посты наблюдения на левый берег и передвинуть по железной дороге три батареи вперед, в направлении переправ…

Огонь морской артиллерии точен и силен, — и армия его часто просит.

15 января 1943 года.

10 утра. Морозно. Резкий холодный ветер с Невы.

Идем, минуя несколько эшелонов, на батарею, которую обстреливали вчера вечером. Встретил там начальника политотдела бригады. Еще раз вместе проверили и дополнили две листовки. Они уже сданы в печать.

На ходу побеседовал с командиром орудия.

Пошли дальше, на другую батарею. У железнодорожного полотна — свежие воронки. Справа армейцы заготовляют лес на дрова, шпалы и т. п. Тащатся обозы (на санях)… Переезд через железную дорогу. Обходчицы проверяют пути. На железнодорожной ветке, в лесу, стоят два транспортера с пушками. Тут же землянки.

На КП батареи. Хороший вагон, тепло, чисто. Толковый замполит. Проверяем с ним по карте обстановку. Рядом бьют армейские орудия (на позиции до сорока «катюш»). Они работали и 12 и 13 января. Артиллеристы несколько удивлены слабыми ответами немцев…

За обедом — рассказ о Белоостровской операции в 1941 году:

«…Группа моряков взяла важный рубеж. Один из них всадил в гребень немецкого окопа русскую винтовку и на четырехгранном штыке укрепил матросскую тельняшку. Ветер взметнул ее, как вызов, как боевое знамя…» (Использовать для пьесы[21].)

После обеда — наш огневой налет, двадцать выстрелов… Быстрая стрельба, резкие команды. С дымом вылетают горячие гильзы — шипят на снегу; острый запах горелого пороха. Иногда накатники действуют туго, — тогда три-четыре моряка плечом, спиной подталкивают орудие.

12 января наша стрельба перекрыла все нормы. Орудия накалялись… «Хоть котлеты жарь!» — шутили краснофлотцы.

Пошел к орудию младшего командира Тыквы. Он украинец, невысокого роста, хитер — «дядько» из запаса…

— Я у Польшу ходыв, но вийна кончылась, нэ доихав. Потим у Финляндию ходыв, в дорози вийна кончылась — нэ доихав… А тэ-пэр доихав — воюю.

Сидим беседуем. Бойцы говорят просто, порой метко — не успеваю все записывать. Здесь уже устоявшийся фронтовой быт, люди бывалые.

15 января 1943 года.

Вечер.

Зашли в землянку. Нас встретил расчет… Моряк — гатчинский рабочий — спрашивает: «Что на фронте?» Даю сжатое описание действий за трое суток, предупреждаю, что операции фронтов бывают длительны. Слушают внимательно… Мечтают стать гвардейцами. Ругают бойца, который где-то достал семьсот граммов водки, напился и этим подпортил репутацию батареи…

Разговорился с товарищем Валецким. Он —