Все пути ведут в Сантьяго - Сэйс Нотебоом

Брат Карла, который, по идее, должен был стать, Филиппом V, умер, едва достигнув четырехлетнего возраста. Ничто не помогло. Пресвятую Деву Одиночества (de la Soledad) перевозили с одного места паломничества на другое, Мадонну Аточскую перевезли из ее церкви в монастырь босых кармелиток. Не помогло даже самое сильнодействующее средство — мощи святого Исидора, которые всегда приносили к ложу царствующих особ, если те были при смерти, равно как и урна с прахом святого Диего из Алькалы. Испанцы снова ждали короля, поскольку без короля наследство, включая все земли с их жителями, перешли бы к ссорящимся наследницам. Все меры предосторожности были соблюдены и теперь. Стоило королеве почувствовать первые схватки, как она тут же устремилась в комнату в башне. Королева ела в одиночестве: король, согласно жестким правилам монаршего этикета, не мог разделить с ней трапезу. В комнате в башне все было приготовлено: три шипа из тернового венца Христа, один из гвоздей, которыми Его прибили к кресту, щепка от самого креста, лоскут плаща Девы Марии, посох святого аббата Доминика Силосского и пояс святого Хуана де Ортеги. Помогло. Ребенку, появившемуся на свет шестого ноября 1661 года, была уготована судьба страдальца и безвольной пешки в играх самых разных участников.

Из детского портрета Карла кисти Карреньо это еще не очевидно, но и радостной картиной его тоже не назовешь. Длинный выдающийся подбородок, доставшийся от блистательного предка Карла V. Недовольно искривленный рот с короткой нижней губой, глаза смотрят с подозрением. Он умрет бездетным, этот главный герой трагикомедии одержимости и бесоизгнания, с мешочком яичной скорлупы, состриженными ногтями с пальцев ног, волосами и прочими колдовскими предметами под подушкой, чувствующий жуткий холод посреди самого жаркого дня, едва способный передвигаться, средоточие интриг, зажатый между исповедниками, великими инквизиторами, врачами, экзорцистами и придворными. Его смерти и особенно его завещания ждала вся Европа.

У каждого был собственный интерес: у императора Леопольда, Людовика XIV и у Вильгельма Оранского. Вопреки всем ожиданиям страдания Карла растягивались на годы — страдания и для него самого, и для европейских монархов. Смерть Карла наступила в тот самый роковой миг, когда обладатель наследства мог определиться лишь в ходе мировой войны. В это время Людовик подписал предложенное Вильгельмом Оранским соглашение, по которому Австрии передавались территории Испании, Испанских Нидерландов и колоний, а Франции приходилось довольствоваться Неаполем, Сицилией и Миланом. Однако австрийский император от такого щедрого предложения отказался. Через своего посла в Испании и архиепископа Вены Леопольд получил достоверную информацию о том, что нашептывал сатана в соборе Святой Софии во время изгнания дьявола из одного одержимого. Так он удостоверился, что в Карла вселился нечистый, и все, что нужно сделать, это изгнать его из умирающего Карла и его жены, тогда Господь сам позаботится, чтобы и Сицилия, и Неаполь, и Милан тоже оказались в его, Леопольда, руках. Я прав, история — все-таки лабиринт, но никто его не строил.

Стоял октябрь, потянулись последние дни жизни Карла. Снова доставили во дворец мощи святого Исидора и святого Диего, но двор был печален, потому что октябрь считался роковым месяцем для испанских королей. Королева сама кормила его толченым жемчугом, Карл оглох, от головокружений ему на голову клали свежезабитых голубей, у него пропал голос, и врачи пытались поддерживать в нем тепло, прикладывая к животу дымящиеся внутренности только что убитых животных. Но уже ничто не помогло, и король скончался. Его завещание состояло из разрывной бомбы и приказа считать святую Тересу Авильскую покровительницей Испании наравне с Пресвятой Девой. Война за испанское наследство была предрешена.

У входа в Алькасар, где вступил в свой роковой последний брак предок король Филипп, стоит памятник, не имеющий ничего общего и в то же время тесно связанный с Карлом, — он посвящен другой войне, случившейся много позже. Время — мужчина, История — женщина из белого мрамора, груди у нее больше, чем в самом извращенном «Плейбое». На коленях она держит книгу, куда она сама вписана, поскольку на обложке написано: «История». С высоты она смотрит на бронзовое поле битвы, лежащее у ее могучих ног. Мечи, штыки, со ствола пушки безвольно свешивается тело геройски погибшего офицера. A los capitanes de Artillería D. Luis Dadiz y D. Pedro Velarde, 2 мая 1808 года, с благодарностью от испанского народа.

В тот же день, чуть позже, я сижу на балконе гостиницы и всматриваюсь в очертания Сеговии — большого волшебного корабля в лучах закатного солнца, корабля, который медленно плывет к пламенеющему западу. Его мачты — башни собора и церкви, а нос — Алькасар. Глубоко внизу, словно развернувшийся океан, неподвижно лежит сцена с плодами и катастрофами, переселениями народов и битвами, где разыгрывались трагедии и пожинались плоды, земля, страна, не ведающая ни имен, ни дат.

Примечания

1

Чистая Сория, глава Эстремадуры (исп.). (Здесь и далее — прим. перев.)

2

Иоанн Кассиан родился, но одной версии, в Добрудже, между Нижним Дунаем и Черным морем, по другой — в Марселе.

3

Отель (исп.).

4

Цит. по изд.: Ronald Fraser. Blood of Spain. The Experience of Civil War 1936–1939.— Penguin Books, 1988. — P. 167.

5

Хюго Клаус (1929–2008) — фламандский писатель, поэт, художник, режиссер театра и кино. Действие романа «Горе Бельгии» (1983) происходит во время Второй мировой войны во фламандской деревушке Валле, оккупированной немецкими войсками.

6

Бакалея, колониальные товары (исп.).

7

Антон Пик (1895–1987) — нидерландский живописец и график. Наиболее известная его работа — детский парк сказок Эфтелинг, именуемый иногда нидерландским Диснейлендом.