Драйвер заката - Евгений Прошкин

Коновалов грузно уселся рядом, завозился с плащом, проверил коммуникатор и недоуменно посмотрел водителю в затылок:

– Чего стоим-то?

– Господин капитан, вы бы пересели вперед…

– Поехали, говорю.

Автомобиль мягко тронулся, обогнул жилую башню и вырулил на дорогу к перекрестку.

– Во-от… – начал Коновалов, глядя вперед, но обращаясь явно к Виктору. – Ехать не долго, скоро будем в участке. Приедем, оформим, и сможешь с кем-нибудь связаться, если нужно.

– Один раз?

– Почему один? Звони сколько влезет.

Капитан излучал заботу – не фальшивое беспокойство, которое бросилось бы в глаза и всё испортило, а разумную меру внимания к человеку, попавшему в беду. И он опять перешел на «ты», Сигалов даже не заметил, когда это произошло.

– Работаете без напарника? – осведомился Виктор. – Доброго и злого полицейского приходится играть в одиночку?

– Ай, брось, – благодушно ответил Коновалов. – Добрый и злой – это такой же штамп, как спасти красавицу в конце фильма.

– Вы смотрите фильмы? Правда?

– Сейчас редко. Хорошее кино уже не снимают.

– Всё хорошее реализуется в морфоскриптах.

– Не знаю, не знаю… Скрипты эти… Я их не воспринимаю. Пробовал много раз, не увлекает.

– А что увлекает – сидеть и пялиться на экран? Разве не лучше самому участвовать в действии?

– Да какое там участие? Там же всё ненастоящее.

– Эффект присутствия есть, полнота ощущений есть, что еще нужно? Стопроцентное отождествление с реальностью? Чтобы человек забывал о скрипте и проживал сюжет как настоящую жизнь? Но тогда включится инстинкт самосохранения. Не будет никаких приключений, никакого драйва – только страх.

Виктор умолк и задумался, на кой черт Коновалову сдались его рассуждения. Капитан будто бы нарочно позволял себя забалтывать, хотя опытный следователь сам заболтает кого угодно, и сейчас он явно преследовал какие-то собственные цели.

– Кстати, деньги-то на адвоката у тебя есть? – невзначай поинтересовался полицейский. – Если нет, пришлют какого-нибудь стажера. Или профи, отрабатывающего бесплатные часы во благо общества… Толку не будет ни с того, ни с другого. У них на все случаи совет один: молчать, отвечать только «да» или «нет», ну и прочие гнилые адвокатские штучки. Твоя судьба им до лампочки.

«Насчет гнилых штучек: вот они как раз и начались», – с тоской подумал Виктор.

– Ты ведь не убийца, – вкрадчиво продолжал капитан. – Выпили с другом, поругались. Обычная история. Я предполагаю, он тебя как-то оскорбил… Вот ты и не сдержался. Умысла на убийство не было, просто безотчетный порыв. Верно же? Плюс алкоголь, это я тоже понимаю. Вообще, это считается не оправданием, а наоборот, отягчающим обстоятельством. Если по закону. Но пока доедем, пока напишешь чистосердечное признание, пока чайку в кабинете попьешь, времени пройдет порядочно. Организм у тебя молодой. Когда явятся забирать кровь, у тебя уже почти ничего и не останется. Практически трезвый, со следствием сотрудничал, ранее не привлекался. Выйдешь под подписку о невыезде, до суда будешь жить дома.

– Знаете, Игорь… простите, забыл отчество…

– Игорь Сергеевич, – охотно подсказал Коновалов.

– И всё-таки, Игорь Сергеевич, хороший полицейский у вас получается лучше, чем плохой. Над плохим надо еще поработать. – Сигалов демонстративно отвернулся к окну.

Они уже подъезжали к огромной Таганской развязке, а здесь всегда было на что посмотреть, если только указатель не загонит машину на нижние уровни. То ли так совпало, то ли транспорт с арестованными всегда имел приоритет, но над дорогой как раз зажглась секция с цифрой «6», и автомобиль бодро помчался вверх. Взобравшись на самую вершину эстакады, машина поехала в спокойном, неплотном потоке. Обзор был идеальным, увидеть больше вряд ли удалось бы и с Воробьёвых гор.

После того, как столица переехала в Питер, Москву начали отстраивать заново. Дома и пространства, созданные для живых людей, а не ради цифр в таблице, сильно отличались от всего того, что находилось на этой территории раньше. Унылые коробки и безумные пирамиды преображались в нечто такое, на что даже москвичу было не лень любоваться часами. Как будто невидимые исполинские комбайны разъезжались от центра, квартал за кварталом перерабатывая ржавую бетонную дрянь в светлые кубы и полусферы, окруженные многоэтажными петлями развязок и аккуратными сквериками – дышащими, игрушечно-красивыми, неповторимыми. Эта работа длилась уже не один десяток лет, и конца-края ей не было. Вдалеке, на пределе видимости, еще торчали серые башни – как напоминание о давно минувшей войне города со здравым смыслом и самим собой.

– Дурак ты, Витя, – после долгого молчания заговорил капитан.

Сигалов повернулся вперед и поймал в зеркале взгляд водителя. Полицейский, не моргая, долго смотрел в ответ, но никаких подсказок давать не собирался. Участь арестованного на заднем сиденье для него значила меньше, чем вечерняя кружка пива.

– Я спасти тебя пытаюсь, а ты ерепенишься, – сказал Коновалов.

– Ну конечно, – процедил Виктор.

– Я не кровожадный, для меня главное найти преступника. А специально его мучить… Нет, такими комплексами я не страдаю. Особенно когда человек и не преступник вовсе, а сам жертва обстоятельств.

Эстакада осталась позади. Машина описала крутой полукруг, нырнула в тоннель и выскочила уже на другой улице, влившись в широкую реку проезжей части.

– Если дело будет рассматриваться в особом порядке, получишь по минимуму, – решительно заявил капитан. – Года два. Ну или три от силы.

– Особый порядок – это как?

– Нужно полностью признать вину.

– Совсем отказаться от адвоката, что ли?

– Адвокат у тебя в любом случае будет, так положено. Но при рассмотрении дела в особом порядке он не станет доказывать твою невиновность. – Коновалов сунулся в карман за коммуникатором и бегло прочитал входящее сообщение. – Зачем отпираться, Витя? – спросил он, вновь убирая трубку. – В квартире находятся двое, у одного из них бутылкой проломлена голова. Кто виноват? Дед Мороз?

– Я подумаю, – буркнул Сигалов.

– В любом случае мы еще не закончили.

– Ага…

На прямом отрезке водитель прижался влево и включил маячки. Виктор хмуро наблюдал за пассажирами в отстававших машинах. Некоторые его не замечали, иные поглядывали в ответ. Им было плевать на него, а ему на них. Но они ехали домой или на работу, а Сигалова везли в неизвестность, и поэтому он не мог на них не злиться – на молодых и старых, на красивых и не особо, на богатых и бедных. Они все вызывали у него одинаковое раздражение.

– А эти-то здесь откуда? – пробормотал вдруг водитель.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});