Дом пятидесяти двух карт. Мир Корпорации - Алексей Щуров

Клер, наконец, едва выдавила:

– Ты не человек…

– ТЫ ТОЖЕ, – проскрипела в ответ модистка. – У НАС ОБЕИХ КОНТРАКТЫ С КОРПОРАЦИЕЙ, только я об этом знаю и живу, а ты – не живешь и не знаешь. Забирай костюм и уходи. Иначе ты увидишь, на что я способна.

Клер судорожно подхватила костюм и поползла к выходу. Напоследок она оглянулась и увидела, как ворох масок разлетается по комнате и как каждая маска начинает буравить незваную гостью пустыми глазницами…

…Ну вот, наконец, последняя ступенька звук открывающейся двери – и слепящий свет после полутьмы салона…

– Мама, мама, эта тетя – большая крыса? – раздался детский голос.

Клер медленно плелась к выходу из центра, словно сомнамбула. Добравшись до паркинга, она пробормотала, что ей нужно в оперу.

Как раз там обнаружилось, что костюм пропал. Скорее всего, Клер посеяла его в торговом центре. Прима облегченно вздохнула. Что ж, она будет исполнять партию Тоски в своей одежде. По крайней мере, внешние приличия будут соблюдены. Впрочем, неприличности этого дня еще не начинались…

…На подходе к гримерке Клер услышала шум и лязг, как будто громыхали огромными кастрюлями Еще пару шагов вперед – и из распахнутых дверей гримерки пахнуло тухлятиной.

Не успела Клер войти, как в нее полетела алюминиевая кастрюля, едва не ударив по голове. Но это было еще не самое страшное – запах подгнившего мяса перемешался с чадом, будто в комнате наскоро установили печь. Стук ножей по разделочным доскам окончательно вывел Клер из себя.

– Что здесь происходит? – завизжала она.

– Новый костюм для фру и эвакуация кухни, – раздалось в ответ.

Гвалт стоял такой, что не возможно было определить, кому принадлежит голос.

– В моей гримерной… Что происходит? – Клер кричала изо всех сил, но потом закашлялась.

Затем, немного придя в себя, она кинулась на ближайшего обвальщика с кулаками, но ее удары были все равно, что укус назойливой мухи.

– Отойдите, фру, а то покалечитесь, – прогремело у нее над ухом.

Клер ничего не оставалось, как покинуть оскверненную гримерку. Она оперлась об стену, не понимая до конца, что происходит. Казалось, ее мир рухнул в одно мгновение, и вместо него появилась бездна.

Дверь вскоре распахнулась, и из комнаты выкатили вешалку с новым нарядом для Тоски. Платье точь-в-точь копировало костюм той эпохи, но что-то очень смущало Клер – странный цвет: такого не было ни у одной ткани. Клер подошла ближе и не смогла сдержать отвращения: от костюма несло гнилым смрадом, а ткань, из которой он был сшит, при прикосновении выделяла влагу. Радовало только одно: это выглядело приличнее того, что ей предложили в первый раз.

И, тем не менее, Клер заверещала на весь коридор так громко, что не ее визг сбежались люди из других помещений:

– С великими не спорят!!!!! Это издевательство над классикой!!!!!

В ответ актеры и обслуживающий персонал только качали головами, а Клер, забившись в истерике, подбегала к каждому из них. Жалкое было зрелище, когда из крысообразного лица вырывались человеческие слова, кое-то даже начала хихикать. Наконец, ее взяли под руки и увели обратно, в гримерку, пахнущую сырым мясом.

Пока Клер приводили в чувство – а сделать это было трудно из-за запаха гнилого мяса и шума в гримерке – два часа до начала «New Tosca» промчались, как не бывало.

Клер еле открыла глаза. Кухня и не думала сворачиваться. Из-за жары и пара к зеркалу было не подойти – так что прима не видела, что с ней сотворили гримеры. Только две вещи ощущала Клер: скользкое мокрое платье и головокружение, от которого не помогало ни одно лекарство. Под руки ее вывели по коридорам и лестницам, захламленным так, что можно было за секунду несколько раз переломать все кости.

Наконец, после получаса ходьбы спортивным маршем, раздалась музыка Пуччини – но какая! Фальшивые ноты и диссонансы выли, скрипели, визжали, грозя оглушить не только слушателей, но находящихся за кулисами, ибо динамики развесили по всему периметру сцены и зрительного зала, не забыв даже вип-места и ложи.

Неизвестно, в какой последовательности исполнялись партии, но корда Клер вытолкнули на платформу без перил, она едва не свалилась с нее. Через секунду платформа поехала навстречу чавкающему и безразличному залу, столкнув мимоходом статую Мари. Только тогда постамент замер. Все прожектора устремились прямо на Клер, а непонятно откуда выскочивший кордебалет бойко начал отплясывать канкан под жуткую какофонию экспериментального прочтения партитуры Пуччини.

Клер смотрела под ноги, пытаясь защититься от слепящего света. Из зала она слышала уже не чавканье, а едкие ядовитые смешки, направленные в ее сторону, а когда до ее слуха долетела фраза: «Фи! Beata Maria с крысиной мордой», – только тогда стало очевидно, что возле стульев и кресел установлены микрофоны.

Клер еле стояла на платформе, но когда вместо Тоски на сцену выкатилась резиновая кукла в мини-юбке и на весь зал завопила некачественная фанера, она не выдержала. Благо платформа висела невысоко. Прима спрыгнула с нее, опрокинула куклу и помчалась в партер. Под Ta Deum рухнул железный занавес, едва не раздавив живую крысу. Подобно фурии в мясном наряде, она металась среди чавкающей публики, которой без повода захотелось набить животы. Чавкать заранее припасенными бутербродами и хлюпать дешевым пивом в жестянках все начали, словно по команде. А в ложах все было гораздо проще: стоило нажатием специальных кнопок вызвать официантов.

– Вы не понимаете! – Клер кричала, на пределе голосовых связок, подбегая то к одному зрителю, то к другому. – Это же великая музыка, классика, трагедия, наконец! Ну, что же вы – такие безразличные, тупые, быдло!

Ta Deum ревел во всю, и поэтому чавкающие не слышали воплей примы и думали, что это часть зрелища, отпуская по поводу вонючего наряда и внешности Клер колкости, пошлости и сальности. В итоге Клер поплелась обратно к закрытой сцене. Она оглянулась – и тут же получила привет из зала. Сэндвич с кетчупом распластался на ее крысиной физиономии. Занавес заскрежетал, и Клер пришлось проползти в узкую щель, благо она была субтильного телосложения.

Начался акт второй. Вместо Скарпиа в кресле развалилась голограмма – нечто невменяемое, словно перепившее тосканского вина. Фанера работала теперь иначе: звук был идеальным. Но когда пришла очередь реплики Тоски, Клер только и могла, что открывать рот. Да, занятное оказалось зрелище: крысорыба пытается исторгнуть из глотки хотя бы некое подобие звука.

Зал покатывался со смеху, а потом в Клер полетели остатки объедков… Шоу, явно, не заладилось.

Спотыкаясь, Клер поплелась за кулисы и с трудом дошла до гримерки. Постояв у двери несколько минут, она решила ее не открывать. Кухня все еще работала…

Так и не переодевшись, Клер поплелась в холл, а потом – к центральному выходу. Архитектурное чудовище и не мене мерзкая публика окончательно доконали ее. Медленно спускаясь по обледеневшим ступенькам, Клер сломала каблук и рухнула на брусчатку мостовой, больно ударившись. Наверное, эта боль – единственное, что могло вывести ее из ступора.

«А ведь скоро выйдут и увидят меня такой, – внезапно промелькнула мысль. – А дальше?»

Что будет дальше, Клер почему-то думать не хотелось.

Она с трудом встала и пошла к такси на стоянке, но тут ее осенило: сумочка в гримерке, а возвращаться туда не хотелось.

Клер медленно заковыляла по наледи к одному из многих узких проулков, словно сеть, расходящихся от театральной площади. Тупая боль в ноге понемногу давала о себе знать. Видно ушиб или вывих. Но придется идти по пустым улицам.

Нужно было выбраться на другой берег, но Клер привыкла разъезжать на машинах, и потому ей совсем было неинтересно, как найти нужную дорогу. А теперь она брела, куда глаза глядят, по темным и пустым улицам, дрожа от холода и стыда – вот кто-то возьмет и увидит ее такой.

Неизвестно, что помогло: то ли интуиция, то ли вид из окон как-то отложился в памяти, но проплутав часа два, Клер все же приближалась к мосту. Казалось, что еще немного – и она будет подниматься в старый город на том берегу.

Гав!

Гав-гав!

Гав-гав-гав!

Клер уже не понимала, откуда доносится лай. Собаки чудились ей повсюду. Наконец, ей в ногу уткнулся теплый мокрый нос, и тут Клер завопила от страха.

Лай смешался с рычанием, нарастающим, словно по команде – и стало ясно: больше ждать нельзя – разорвут. Она подхватила подол платья и хотела бежать, как вдруг мясной костюм полегчал, видимо, в половину юбки вцепились несколько собак и оторвали лакомый кусок. Часть стаи тут же набросилась на добычу, а Клер, забыв о боли в ноге, побежала веред – и если бы случайный прохожий проходил мимо, он бы увидел, как в свете желтых фонарей бежала темная тень с крысиной мордой, а за ней мчалась свора собак.