Мерцание золотых огней - Николай Новиков

"Отвернись, сказано было! - что-то мягкое соткнулось между её ног, потом поняла - её трусики. Легкая ткань юбки упала на бедра. - Резинка нужна, чтобы по сперме не определили, если дело того коснется, понял? Все нормалек, Кочегар. Теперь она нику да не денется. Учись, как нужно действовать."

"Значит, мне нельзя, да? Смотри, она почти ни хрена не со ображает, тащится от тебя, Стас. Может я приведу её в чувство, а? Разочек..."

"И когда я гуляю с тобой, хочется сделать что-то невероят ное..."

"Ты хотел сделать что-то невероятное? Ну так сделай, Саня, сделай!..." - а это её собственный голос.

"Подержи голову, зальем в её бензобак водяру, чтоб не тре пыхалась потом."

"Думаешь, она никому не скажет, Стас? А если в ментовку сунется? Папаше своему разбазарит, он кипешь поднимет?"

"Папаша у неё - алкота заводская, он и трепыхаться не ста нет. А в ментовку... Держи голову. Поддатая баба сама во всем виновата, понял? Пить меньше надо было! Потом пусть попробует сунется в ментовку! папаня не даст своего Стасика в обиду. Главное, самому не облажаться."

"Хочется сделать что-то невероятное..."

"Ну так сделай! Сделай! Сделай..."

"Балдеет... Понравилось ей - такой мужик трахнул, а потом и водярой напоил... Классная телка, Стас. Слушай, я тебе что хошь сделаю, только дай и мне... Хоть чуть-чуть, а?"

"Садись за руль, а я рядом с ней. Не переживай, Кочегар,. найдем и тебе подходялую телку."

"Я за руль, а ты ей трусы будешь натягивать, да? Сука ты, Стас! Я столько для тебя сделал, а ты... Я что, железный, да? Мне теперь ночью она мерещиться будет! Голая..."

"Заткнись! Ты тоже в этом деле участвовал, значит, если что, загремишь в зону. Твой пахан ни хрена сделать не сможет, понял? А там с такими сам знаешь, что делают. Так что молчи, и чтоб я не слышал, что ты видел её голой. Заткнись, Кочегар, больше повторять не буду!"

"Да понял я, понял. Кончай орать, Стас, а то я хреново ру лить умею, куда-нибудь врежемся, на хрена нам лишние неприят ности?"

"Хочется сделать что-то невероятное..."

"Ты теперь моя телка, врубилась? И не вздумай дергаться - только хуже будет тебе и твоему пахану-алкоте. Вали домой, от дохни, потом я скажу, чё делать. Ты поняла, да?!"

"Что делать..."

"Придумаем, как прибалдеть по-хорошему. Ты же хочешь это го, да? Хочешь?!"

"Хочешь..."

"Ну и классно. Это было наказание за то, что ты приткну лась к этому козлу Иваненко. Видела, как он рванул вдоль улицы? А я ж тебя предупреждал."

"Хочется сделать что-то невероятное..."

"Ну вот он и сделал. Сдернул от тебя. Теперь врубилась, что со мной шутить опасно."

"Опасно..."

Юля в изнеможении присела на лавочку у соседского двора. Под юбкой было сыро и грязно. Хотелось прямо здесь стащить тру сики и выбросить. Но что-то в глубине души говорило: прямо здесь нельзя, она ведь уже почти взрослая девушка, должна вести себя прилично. Так не раз говорил отец.

Взрослая девушка... Теперь - женщина... Господи, как это отвратительно и мерзко! Никогда, никогда больше!..

Никогда...

Она поднялась и пошла домой. В комнате было темно и прох ладно, а в кухне горел свет, оттуда неслись громкие звуки музы ки. Отец слушает пластинки? Сейчас она все-все расскажет ему, он пойдет... он поймает этих подлецов, он разорвет их на клочки и будет прав, никто за это и слова плохого не скажет. Отец! Кто же еще, как ни он, защитит её от этих подонков? Ведь она и обе ды и ужины ему готовила, и училась, и по магазинам бегала, и успокаивала, когда он напивался и плакал, проклиная непутевую мать. Она всегда была рядом с ним, а теперь ей нужна помощь.

Юля вошла в кухню и остановилась у порога. В комнате было накурено, как будто пожар случился. За столом, на котором стоя ли пустая бутылка, стаканы и грязные тарелки, сидел отец в об нимку с толстой, краснолицой женщиной.

- О! Вот и наша Юлия! - заплетающимся языком пробормотал отец. - А где ты была так долго, а? Может быть, кушать хочешь?

Сейчас я тебе что-нибудь найду... - он медленно поднялся со сту ла.

- Да сиди ты, Гриша, - женщина дернула его за рукав, снова усадила на стул. - Она взрослая барышня, сама найдет, если есть хочет.

- Да? - с удивлением спросил отец и тут же согласился. - Ну да, найдет. Юля, найди чего-нибудь... А я пока познакомлю тебя с Марусей. Это Маруся. Она пришла к нам в гости.

- Папа... - всхлипнула Юля. - Папа, ну почему ты опять на пился? Мы же договаривались, что больше не будешь... Ты же сам жалуешься, что сердце стало болеть...

Это все, что она могла сказать.

- Юля! Больше не буду - сам. А если Маруся пришла в гости

- надо. Это дело такое... закон! Да ты не переживай, я - в нор ме. Ты что, Юля? Что-то случилось? Кто-то обидел тебя? Скажи! Мы ему сейчас!.. Мы ему покажем... кузькину мать, да!

- Да она сама поддатая, - сказала Маруся. - Сразу видно - папина дочка! Молодец девка, времени зря не теряет.

- Кто - поддатая? Что ты мелешь, Маруся? Ты... ты как мо жешь говорить такое?

- Гриша! Я знаю, что говорю. И знаю, что делаю, - она поло жила свою ладонь на ширинку отца, стиснула толстыми пальцами то, что было под брюками.

- Маруся, перестань, что ты делаешь, Маруся, - забормотал отец, взглядом умоляя дочь поскорее уйти их кухни. - Юля... ты пока того... а потом поговорим, ладно?

- Может предложить ей чего-нибудь выпить? - усмехнулась Ма руся. Гриша, у нас там, кажется, ещё бутылка вина есть. В са мый раз для такой красавицы. Ну что, Юля, хочешь?

- Да замолчи ты, вот дура!.. - возмутился отец.

- Чего это я дура?

Юля с ужасом следила за этой пьяной перепалкой, не в силах слова вымолвить. Она уже догадалась, что ни о какой помощи со стороны отца сейчас и думать не стоит. И завтра тоже. И после завтра...

Всегда!

Юля тоскливо усмехнулась и медленно пошла из кухни.

- Обиделась, что выпить не предложил, папаша! - авторитетно заявила Маруся.

- Да тю на тебя, дура! - закричал отец.

Показалось, он вскочил на ноги, чтобы бежать вслед за Юлей, но за дверь так и не вышел.

Несмотря на теплый день, в доме было холодно. Юля разде лась, дрожа от холода помылась ледяной водой из ведра - печка не топилась, нагреть воду можно было в кухне на газовой плите, но возвращаться туда было страшно. Стирать окровавленные труси ки не было сил, Юля сунула их под матрас, чтобы отец нечаянно не увидел утром, надела ночнушку и легла под одеяло.

Она лежала с открытыми глазами, крепко стиснув зубы, и ду мала о том, что теперь только стало ясно: за пределами своего двора она одна в этом мире, никто не защитит, не поможет в трудную минуту. Никто!

Хотелось заплакать, завыть, застонать от бессилья и боли, отвращения и жалости к самой себе, но глаза оставались сухими. Темные тени, будто низкие грозовые тучи, метались под белым по толком. Зеленые искры, похожие на глаза матери, вспыхивали сре ди них.

"Это ты во всем виновата, мама! Из-за тебя отец стал водку пить, а меня считают ненормальной, смеются, издеваются... Ты этого хотела, мама? Этого?! Будь ты проклята в своей Москве, мама!"

Юля прищурилась, холодная жестокость вспыхнула в её голу бых глазах. Если бы Стасу Котову приснился этот взгляд, он бы проснулся в холодном поту.

Можно было пойти, заявить в милицию, но ведь они там будут расспрашивать, что да как было, возьмут какие-то анализы и пой мут, что она была пьяна вчера... Об этом узнают в школе, во всей округе... Юля представила себе понимающие взгляды милицио неров и покачала головой. Нет. Она сама себя может защитить. Сама найдет способ, как отмстить подлецам, которые надругались над нею. Так отомстить, чтобы все кругом поняли нельзя изде ваться над нею! Когда-то давно она так избила портфелем толсто го, наглого Стасика, что он потом несколько лет подходить к ней боялся...

Неужто теперь ничего не придумает?

4

Саня Иваненко испуганно замер, он даже забыл о своей парт нерше по танго, глядя во все глаза на Юлю. Но она смотрела мимо него, будто никогда и не знала этого парня. Девушка, с которой он танцевал, лениво переминаясь с ноги на ногу, стукнула кулач ком по его спине.

- Танец ещё не кончился, Саня. Ты чего стоишь?

- Извини, задумался, - сказал Иваненко, не в силах оторвать своего взгляда от Юли.

В короткой черной юбочке и голубой полупрозрачной блузке, чуть-чуть накрашенная, с распушенными каштановыми волосами, она фантастически красива. Он закусил губу, опустил голову. До сих пор не мог понять, почему убежал позавчера, когда столкнул ся с пьяными подонками. Этому не было объяснения. Животный страх парализовал его волю, когда понял - эти люди способны на все: убить, искалечить, унизить. Разговаривать с ними бессмыс ленно, драться - тем более, он и в очках не очень хорошо видит ночью, а без них вообще слепой. И он бежал, позорно бежал, бро сив Юлю посредине пустынной улицы. Оставив её наедине с этими подонками. Что случилось потом? Он много думал и в конце-концов убедил себя, что поступил правильно. Они хотели, чтобы Юля не встречалась с ним - он убежал, цель достигнута, что ещё может быть? Предупредили, чтобы Юля больше не встречалась с ним и, довольные собой, уехали. Он поступил, как трус, опозорился, но спас её от более крупных неприятностей. Ведь если бы попытался защитить Юлю, разозлил бы подонков, да и только...