Большой Хинган — Порт-Артур - Василий Романович Бойко

с интересным солдатом, исполнявшим обязанности комсорга. Он доложил, что, перед отправкой их готовность проверяли офицеры, нашли ее достаточной для выполнения боевых задач.

— И за физическую нашу закалку не беспокойтесь, товарищ генерал, — уверял он. — Война сократила наше детство. Почти каждый из нас уже работал на предприятиях или в сельском хозяйстве, познал тяжелый физический труд.

Парень поделился своей сокровенной мечтой — хоть в какой-то мере приобщиться к боевым делам старшего солдатского поколения, завоевавшего Победу на западе.

— Раз не попали туда, обязаны проявить себя здесь, — заключил он. — Так же настроены и мои товарищи.

В тот же день я вновь встретился с молодыми бойцами из этого эшелона, когда они совершали марш в расположение своей дивизии. И опять убедился, что для беспокойства за них оснований нет.

Свой окончательный вывод по этому важному вопросу я сделал, когда ранним утром следующего дня встретил еще один эшелон.

Помню, вернулся я со станции к концу завтрака. В палатке-столовой Военного совета кроме командарма находились Симиновский, Бажанов, Зорин, еще несколько генералов и офицеров.

— Докладывай, — обращаясь ко мне, сказал Людников. — Уже второй раз опаздываешь к завтраку, а мы не внаем, где ты бываешь.

Я рассказал, чем занимался, сразу же посоветовал отбросить всякого рода сомнения насчет прибывающего к нам пополнения.

Это вызвало много вопросов, высказывались и другие точки зрения, так что получилось что-то вроде спора. Итог его подвел Людников, вставший на мою сторону. Конечно, отметил он, надо принять во внимание, что молодые бойцы не представляют всех трудностей, с которыми встретятся, но им не откажешь в готовности их преодолеть, а это главное. В дальнейшем, мол, все будет зависеть только от нас, воспитателей, — и успех, и неудачи.

Так определилась единая позиция Военного совета, нацеленная на активизацию работы командиров, штабов и политорганов по подготовке пополнения.

Дело это выдвигалось на первый план в связи с тем, что войска армии должны были совершить марш в выжидательный район, а успех его впрямую зависел от готовности и выучки всего личного состава.

Обе эти задачи — подготовка к многосуточному маршу и работа с пополнением — и стали предметом обсуждения на первом же совещании руководящего состава соединений и управления армии, проведенном Военным советом по прибытии в Монголию.

Хочу пояснить, что и в эти дни во всех служебных разговорах мы с командующим армией еще не раскрывали конкретной цели передислокации войск армии в эти места. О предстоящем нашем участии в планируемой наступательной операции против японской Квантунской армии пока что полагалось умалчивать.

Однако наши генералы и офицеры, имея громадный боевой опыт и политическую закалку, уже разобрались сами в ситуации и в той главной цели, ради которой армия сюда переброшена.

Командующему армией, открывшему совещание, не надо было тратить лишних слов на объяснение причин предстоящего нового перемещения войск армии в район между Тамсаг-Булаком и рекой Халхин-Гол — за сотни километров отсюда, в самый восточный выступ монгольской территории. В своем выступлении он подробно остановился на конкретных вопросах подготовки к маршу, на трудностях, какие нас ожидали, особенно в водоснабжении войск, дал основные указания о порядке движения соединений в назначенные им пункты.

Выступая докладчиком по второму вопросу, я осудил продолжавшиеся разговоры о неполноценности прибывшего к нам пополнения, якобы слабой его военной и физической подготовке. Собранные политорганами факты свидетельствовали, что молодые солдаты прошли в тылу неплохое военное обучение, в морально-политическом отношении были готовы к выполнению самых сложных задач. Главное состояло в том, чтобы, используя весь наш богатый опыт, вооружать молодежь духом уверенности, каким обладают ветераны.

Я напомнил участникам совещания, как мы опирались на бывалых воинов в подготовке нового пополнения перед Духовщинской операцией летом 1943 года, когда к нам тоже прибыли тысячи необстрелянных молодых бойцов из многих республик и областей страны. В то время наш опыт воспитания воинов в многонациональных коллективах частей и подразделений был специально изучен и обобщен политуправлением Калининского фронта и ввиду его поучительности рекомендован всем частям и соединениям фронта. Мы с успехом использовали его затем и сами в аналогичной обстановке перед Белорусской операцией 1944 года.

В системе конкретных направлений работы командиров и политработников с прибывшим пополнением я выделил интернациональное воспитание воинов, укрепление боевого товарищества и взаимного уважения среди ветеранов и молодых. На этой же основе пролетарского интернационализма и уважения должны были строиться наши отношения с монгольским народом, на земле которого мы временно оказались.

Хочу подчеркнуть, что призывы к интернациональной солидарности, к уважению национальных нравов и обычаев падали тогда на благодатную почву. За годы Советской власти, в горниле Великой Отечественной войны развилось и укрепилось чувство братской дружбы между народами нашей страны; в человеческом общении не находилось места для шовинизма или национализма, а если эти вреднейшие пережитки проявлялись, то они нещадно осуждались в любом коллективе. Эти же нравственные нормы наши воины переносили на отношение к монгольскому народу, всегда стоявшему рядом с советским народом.

Когда я работал над этой книгой, стали известны факты националистических эксцессов в некоторых городах и районах нашей страны. Нас, людей старшего поколения, они огорчили особенно, и мы рады, что такие уродливые явления сурово осуждены общественностью. Названа и их причина: ослабление за последние годы интернационального воспитания советских людей, особенно молодежи. Вот и думается, что было бы полезно почаще напоминать о том, что делалось в этом отношении в годы войны. Красная Армия, как и всегда, в ту пору активно формировала у воинов и советский патриотизм, и пролетарский интернационализм, и достигалось это целеустремленными усилиями командиров и политработников, коммунистов и комсомольцев.

Когда части нашей армии прибыли в другую страну — в Монголию, к тому же пополнились молодежью многих национальностей, то это не породило каких-либо осложнений ни внутри воинских коллективов, ни в отношении к местному населению.

Тем не менее, как видит читатель, Военный совет с первых же дней нацеливал командный состав, политорганы, партийные организации на активизацию интернационального воспитания воинов.

Многое делалось, в частности, по пропаганде советско-монгольской дружбы, основы которой заложили еще В. И. Ленин и Д. Сухэ-Батор, разъяснялся весомый вклад МНР в победу над фашистской Германией.

Мы широко использовали встречи воинов с офицерами и сверхсрочниками — участниками боев на реке Халхин-Гол, рассказывавшими, как шесть лет назад, сражаясь плечом к плечу, советские и монгольские войска под командованием Г. К. Жукова вышвырнули самураев за пределы МНР. Исторические обстоятельства сложились так, что 39-й армии предстояло начать свой поход против японских захватчиков как раз там, где кипели эти давние бои, и напоминание о героизме и боевом опыте халхингольцев было