Рыбья кровь - Евгений Таганов

Ребра жесткости из толстой каленой проволоки были его любимым коньком. Ими, как он утверждал, всегда следовало снабжать и шлемы, и доспехи, и щиты, ну и конечно, древки топоров и копий для рукопашного боя.

Как-то, желая подшутить над дядей, Дарник поспорил, что не против всякого оружия эти ребра могут помочь. Рассерженный кузнец приказал принести то оружие, которое может разрубить его ребра. Дарник принес с собой клевец, оружие Смуги Везучего, которое Маланка после смерти отца тихонько унесла к себе. Как удивленно округлились глаза Вочилы, когда он, выставив на пень остроконечный шлем с восемью жесткими ребрами, увидел, какое оружие достал Дарник из принесенного с собой свертка. Но отступать было поздно, оставалось надеяться на недостаток сил племянника. Тут Вочила тоже сильно ошибся. Несмотря на юный возраст, Дарник обладал силой крепкого юноши-отрока и умел всю ее вкладывать в одно резкое движение. Его удар получился столь сокрушительным, что четырехвершковый шип клевца не только пробил железо шлема, но даже сама его рукоять от удара разлетелась на куски. Последнее послужило для Вочилы хоть каким-то утешением.

– Вот видишь, если бы у древка были свои ребра жесткости, ничего бы и не сломалось.

После несчастного случая со Сбыхом Дарник решил про себя, что лошадь – это проклятое животное, и лучше обходить его стороной. Но две остроносые кобылки Вочилы быстро покорили его сердце. В отличие от мелких коренастых бежецких лошадок они казались верными и понятливыми помощницами своему хозяину, и так оно на самом деле и было. Впервые увидел Дарник и настоящее, обтянутое кожей деревянное седло со стременами. Как-то, сжалившись над умоляющим взглядом мальчишки, кузнец сам предложил ему проехаться в своем седле. Столь захватывающего ощущения собственного могущества Дарник еще не испытывал. Приподнявшись в стременах, он метнул в дерево одну за другой обе свои охотничьи сулицы, и броски получились такими же точными и сильными, как если бы он стоял на земле. Разобравшись в конструкции деревянного седла, Дарник сумел изготовить себе точно такое же, и в дальнейшем они с Вочилой не раз верхом отправлялись за пределы Засеки, на узкую и длинную поляну, по которой можно было скакать в полный мах и где дядя показывал племяннику, как надо сражаться верхом, и вот тогда предубеждение Дарника перед лошадьми было основательно развеяно.

Маланка смотрела на его дружбу с хромым кузнецом весьма косо, опасаясь, что тот будет вредно воздействовать на сына. Чтобы успокоить мать и перевести ее мысли в другое русло, Дарник заявил, что ладно, так и быть, он станет великим воеводой, но вовсе не по той причине, по которой она думает. Секрет его решения был прост: в очередной раз перебирая свои будущие взрослые занятия, он пришел к неожиданному выводу, что самые совершенные движения на свете могут быть только у сражающегося мужчины, хотя бы потому, что этими движениями он всякий раз борется за свою жизнь. Ведь самым красивым, что до сих пор ему приходилось видеть, была схватка Маланки с медведем, значит, любое убийство с риском для самого себя и будет самое совершенное, что есть на свете. А искусное убийство на поле боя тысяч врагов тем более всех восхитит и покорит.

Очередную зиму Дарник провел в более тщательном пересмотре и изучении свитков из заветного сундука матери, ведь во многих из них подробно рассказывалось о военных походах. Наталкиваясь на свитки на чужом языке, Дарник обратил внимание, что в некоторых за каждым незнакомым словом следует слово на словенском языке. Долго размышлял, что бы это могло значить, пока не сообразил, что перед ним словарь – ключ к пониманию незнакомого языка. И вот, совершенно не зная, как именно звучат чужие слова, он тем не менее вершок за вершком стал вникать в содержание ранее непонятных свитков, многие из них словно специально оказались руководством по военному искусству и давали прямые указания, какие приемы следует предпринимать в большом сражении: когда вести дальний обстрел, когда изнурять противника ожиданием, а когда с мечами в руках мчаться в ближнюю атаку.

Надо сказать, что изгнание из Бежети коснулось Дарника лишь на одно лето. Сразу после зимы товарищи из ватаги позвали его к себе обратно. Они готовились к своему выходу на Сизый Луг, и неучастие в отроческих поединках лучшего бойца ставило все их победы и достижения под сомнение. Как обычно в подростковом возрасте, кто-то за прошедший год сильно вытянулся, другой необыкновенно окреп, третий поднаторел в самих поединках. В общем, всем было интересно, чем закончатся новые бои с Рыбьей Кровью. Дарник с удовольствием принял приглашение, ему тоже важно было испытать пару своих новинок: удары босыми ногами и ложный замах, когда один кулак грозно замахивается, а второй снизу наносит быстрый скрытный удар.

– Так нечестно! – вопили побежденные.

Дарник лишь недоуменно пожимал плечами: ну кто на ратном поле будет разбирать, что честно, а что нет.

Обиженные поединщики захотели отыграться в боях деревянными мечами, наивно надеясь на выигрыш, ведь они все время упражнялись, а он нет. С еще большим изумлением они обнаружили, что как раз на мечах Дарник искушен лучше прежнего. Вместо чинного скрещивания своего оружия с мечом противника он в два-три удара находил способ обрушить свой меч на его тело. Фактически это были поединки противников разной степени подготовки.

Равнодушный прежде к какому-либо верховодству над сверстниками, Дарник неожиданно захотел добиться еще и групповой победы. Подговорив двух братьев-ухватичей, он несколько дней упражнялся с ними на деревянных мечах, а потом вызвал на поединок Верзилу с его двумя братьями-крепышами. Пока ухватичи, став спина к спине, стойко отбивались от крепышей, Дарник стремительно наскочил на Верзилу и в пять ударов опрокинул его, после чего преспокойно обратил в бегство и его крепышей. Никаких особых последствий эта схватка не имела, на следующий день ухватичи преспокойно вернулись под крыло Верзилы, а Дарник – на дворище кузнеца Вочилы. Но важен был сам факт, что он вполне способен распорядиться и групповым поединком.

Пробовали превзойти его в других видах, но тоже без видимого успеха. И в стрельбе из лука, и в метании ножей, топоров и сулиц Дарник неизменно оказывался лучшим. Уступал только в простой борьбе, где побеждало не столько умение, сколько обычная мышечная сила. Среди ребят постарше действительно было человека четыре посильней его.

В свою очередь, он и сам попытался обучиться вместе с ними чему-то новому, вместо пассивного щита взять во вторую руку нож, палицу или кистень и сражаться двумя руками сразу. На это соглашались при условии, что он будет бить по бокам и рукам не слишком больно. Но что за сражение, когда все понарошку? Захотел было увлечь ребят своей пращой-ложкой, и два-три человека действительно вырезали себе по такой же, но спустя какое-то время потеряли к ней всякий интерес.

Вместо круглого щита Дарник сколотил себе прямоугольный щит меньших размеров, объясняя удивленным ватажникам, что у него тело не круглое, а продолговатое, стало быть, и щит должен закрывать не пустое пространство, а только его торс. Для большего удобства проделал в верхней части щита несколько отверстий, чтобы, наглухо укрывшись, можно было видеть противника. В итоге щит получился намного легче обычных круглых щитов и с ним все движения стали гораздо быстрей. К удивлению Дарника, никто из ребят его примеру опять не последовал, хотя преимущества нового щита были совершенно очевидны.

И снова среди подростков пошел слух, что вся ловкость Рыбьей Крови от чистого колдовства, даром, что ли, они с матерью столько лет живут в землянке колдуна Завея и ни разу с тех пор не бедствовали и не просили помощи. Припомнили ему и его удивительную невредимость во всех их прежних ребячьих переделках. Нет, прочь его никто не гнал, просто сверстники стали его всячески сторониться.

Впервые изгойство представилось Дарнику не как случайное недоразумение, а как тягостный безнадежный жребий. Ведь одно дело, когда тебя отлучают от ребят своенравная мать или злой староста, и совсем другое, когда ребята сами не хотят тебя признавать за своего. А как же быть тогда с мечтами об управлении сотнями и тысячами гридей?

Единственный человек, с кем он мог поделиться своей бедой, был Вочила. Кузнец воспринял ее достаточно серьезно и посоветовал впредь быть более осмотрительным и расчетливым. Поменьше выставлять свои умения напоказ, мол, умников никто не любит, а если ты перед всеми сразу покажешь все свои способности, ничего не оставив себе про запас, то обязательно найдется тот, кто придумает, как их преодолеть и принизить.

Дарник внимательно слушал, хотя до конца понять смысл совета пока был не в силах.

4

Отроческий возраст у запрудников обычно наступал в четырнадцать-пятнадцать лет, но для Дарника он пробил уже в двенадцать лет. Когда настало время подросшей бежецкой ватаге отправляться на Сизый Луг в соседнюю Каменку, к началу брачных токовищ, он последовал вместе со всеми, и никто не решился ему помешать.