Эпоха Павла I - Вольдемар Балязин

6 августа Павел возвел Суворова в княжеское достоинство с титулом Италийский. Причем в рескрипте указывалось, что титул дается ему «в воздаяние заслуг его в минувшую войну».

Между тем, еще не зная о присвоении ему княжеского титула, не зная, что война считается уже минувшей, Суворов отдал несколько приказов, смысл которых сводился к подготовке похода, окончание которого он видел в Париже.

Но французы перехватили инициативу и, словно Феникс, восстающий из пепла, в долинах Италии 1 августа снова (и уже в который раз!) появились их первые отряды.

Макдональд берегом моря прошел к Генуе, где соединился с Моро. Еще один молодой и талантливый генерал Бартелеми Катрин Жубер, назначенный в Италию главнокомандующим, прибыл на Ривьеру со свежими силами прямо из Франции на помощь Макдональду и Моро. Семью колоннами подошел он к небольшому городку Нови, надеясь встретить сравнительно небольшой воинский контингент – тысяч в шесть-восемь, но увидел перед собой всю союзную армию.

Жубер остановился и тотчас же собрал военный совет. Суворов ожидал атаки со стороны французов 3 августа, но ее не последовало. И тогда он решил атаковать сам. Еще до зари 4 августа Суворов бросил двадцать семь тысяч австрийских войск на левый фланг Жубера, который тут же примчался на угрожаемый участок и был убит в первые минуты сражения. Ему было всего тридцать лет. Командование принял Моро, перебросивший сюда с правого фланга двадцать две тысячи французов, которые отбросили австрийцев назад.

Суворов двинул шесть тысяч русских солдат во главе с Петром Ивановичем Багратионом и три с половиной тысячи во главе с двадцативосьмилетним Михаилом Андреевичем Милорадовичем. Но и это не помогло, французы держались стойко и оборонялись активно.

Тогда Суворов бросил в бой одновременно сорок три тысячи солдат и офицеров, перешедших в наступление по всей линии фронта. Но и они ничего не добились, ибо после девятичасового боя были отбиты на всех пунктах.

Суворов остановил бой. Такого в его полувековой военной практике еще не было. Он, имея шестьдесят пять тысяч бойцов, ничего не смог поделать с тридцативосьмитысячной армией неприятеля! Тогда он приказал Меласу идти в обход правого фланга, а сам бросил в бой сорок шесть тысяч человек, как только отряд Меласа завершил обход. Одновременный удар по фронту и по правому флангу противника завершил дело под Нови.

Потери сторон оказались почти равными: около семи с половиной тысяч человек с каждой стороны. Военные историки отмечают, что какого-либо стратегического значения битва при Нови не имела, тем более что преследования отступившего противника не было – солдаты были так измотаны сражением, длившимся от восхода солнца до темноты, что традиционную идею погони пришлось оставить.

А вслед за тем из Вены поступило строжайшее повеление: наступление остановить. Часть австрийских войск была отозвана, получив назначение в новые места дислокации.

В эти дни на Суворова пролился новый дождь наград. Более других отличился сардинский король: за взятие Пьемонта Суворов был возведен в ранг Великого маршала пьемонтских войск, гранда королевства, с потомственным титулом принца и кузена короля. Павел, поздравляя с этим Суворова, написал: «Через сие Вы и мне войдете в родство, быв единожды приняты в одну царскую фамилию, потому что владетельные особы между собою все почитаются роднёю». Кроме того, Александр Васильевич получил от пьемонтского короля еще крест Святых Маврикия и Лазаря и цепь ордена Святой Анунциаты. Павел рескриптом от 6 сентября 1799 года велел всем своим «верноподданным присоединить в молитвах имя Суворова к имени Его», а войскам армии и флота было предписано «воздавать Суворову царские почести, согласно уставу, даже в высочайшем присутствии». Город Турин поднес Суворову золотую шпагу, усыпанную бриллиантами. В театрах читались стихи, написанные в его честь. В Англии было выбито множество медалей с его изображением.

Суворов гордился итальянской кампанией 1799 года. Когда по окончании боевых действий спросил он в штабе своем, были ли за время похода какие-нибудь случаи неповиновения, то ему ответили, что не было ни одного случая.

«Теперь, – сказал Суворов, – узнаю я наше русское войско. Это дисциплине обязан я своими победами, ибо что есть войско без повиновения и каким образом могут толпы вооруженных людей направляемы быть безошибочно к назначаемой цели без власти? Наша служба легка, когда ее дружно поднимают все вместе. Нет! Греки и римляне с нами не сравнятся!»

Один венский двор был далек от восторгов. Только Вена сохраняла вид. что ничего особенного не случилось, но опасалась усиления роли России в городах Италии. Суворову вскоре было предложено, встав во главе русских войск, отправиться в Швейцарию, где находилась восьмидесятитысячная армия французского генерала Андре Массены.

Чтобы Суворов поскорее ушел в Швейцарию, австрийцы вывели оттуда почти все свои войска, оставив наедине с Массеной двадцатичетырехтысячный русский корпус генерал-лейтенанта Александра Михайловича Римского-Корсакова.

И Суворов поспешил ему на выручку.

Он начал Швейцарский поход, ставший венцом его воинского искусства, вознесший его выше покоренных им альпийских вершин. И эту его лебединую песню справедливо назвали «орлиным полетом».

Приказ императора Франца о передислокации русских войск в Швейцарию Суворов получил 16 августа. Но он не спешил с его выполнением, ибо его войска стояли под крепостью Тортона и пока еще не могли ее взять. Как только 31 августа Тортона капитулировала, армия Суворова выступила в поход. Через шесть дней армия подошла к подножию Альп, к городку Таверна. Здесь русских должны были ждать продовольствие, фураж, орудия, мулы и лошади, которых обещал доставить Мелас. Но ничего этого не оказалось, а когда обоз прибыл, выяснилось, что доставлено меньше половины обещанного. Пришлось спешить казаков, превратив их в пехоту, и за счет казацких коней пополнить недостаток лошадей и вьючных мулов. Закончив приготовления для перехода через Альпы, Суворов распустил слух, что выступить сможет не ранее 20 сентября. А сам выступил гораздо раньше и, послав в обход Альп шеститысячный отряд генерала Розенберга, уже 10 сентября подошел к перевалу Сен-Готард, занятому восемью с половиной тысячами французов.

13 сентября русские двинулись на перевал. Впереди шел отряд Багратиона, который, карабкаясь по страшным кручам, выбивал огнем и штыком засевшего за глыбами камней и скалами неприятеля. Упорно сопротивляясь, французы уходили от русских, пятясь к перевалу, и возле деревушки Госпис остановили русских, заняв заранее подготовленную позицию.

Суворов шел к этой позиции следом за неприятелем и, дойдя до Госписа, сам дважды поднимал в атаку свои главные силы, но обе его атаки были отбиты с большим для русских уроном. Потери наступающих превысили тысячу человек. В четыре часа дня Суворов повел войска в третью атаку. И в этот момент все увидели, как под низкими тучами, нависшими над левым флангом французов, на заоблачных высотах, показались солдаты Багратиона, совершившие обход противника. Почти тотчас заметили это и французы и, поняв, что оказались между двух огней, стали поспешно отходить к деревне Госпенталь. Заняв перевал Сен-Готард, Суворов дал солдатам короткий отдых в католическом монастыре капуцинов, стоявшем на самой высокой точке перевала, а затем начал спуск.

Французы из отряда генерала Лекурба ждали русских на новой позиции. Первая попытка выбить их успехом не увенчалась. Но в семь часов вечера в тылу неприятеля появился отряд Розенберга. Батальоны Суворова бросились в штыки, сбили Лекурба с позиции и ворвались в Госпенталь.

Суворов тут же послал депешу Римскому-Корсакову: «Несмотря на задержку, на следующий день рассчитываю быть у Альтдорфа».

Однако на пути к Альтдорфу Суворова ждало еще одно неожиданное препятствие. Он не ожидал встретить Лекурба, полагая, что тот ушел в долину. Но Лекурб, повторяя Суворова, за ночь перешел через дикий хребет Бетцберг в две с половиной версты высотой, без дорог, по отвесным кручам, и раньше русских занял позицию у них на пути, возле деревни Гешенен за Чертовым мостом.

Войска Суворова, выйдя из монастыря капуцинов, по дороге соединились с отрядом Розенберга и двинулись дальше правым берегом реки Рейсы. Через версту суворовцы увидели огромные отвесные утесы, спускающиеся к реке. Сквозь один из утесов был пробит туннель в восемьдесят шагов длиной, настолько узкий, что по нему могла пройти только одна навьюченная лошадь.

Разумеется, Лекурб занял выход из туннеля, полагая, что горсти солдат будет достаточно, чтобы не пропустить неприятеля через «Урзернскую дыру», как называли туннель местные жители. Первыми на ружейный огонь и картечь французов напоролись солдаты авангарда Милорадовича. Атаковать «дыру» в лоб было бессмысленно. Милорадович остановился и затеял перестрелку, в то время как Суворов послал в обход туннеля два отряда в триста и двести егерей, которые зашли в тыл защитникам Чертова моста, расположенного за «Урзернской дырой». Чертов мост лежал ниже туннеля, в конце крутого спуска. Мост назывался так, потому что под ним на глубине в двадцать пять метров мчалась, сдавленная скалами, бурная горная река. После Чертова моста дорога упиралась в отвесные скалы противоположного берега Рейсы, поворачивала направо и спускалась к реке, а затем, по второму мосту, можно было снова перейти на другой берег.