След на кабаньей тропе - Валерий Георгиевич Шарапов

выстрелами с дальнего расстояния и на глазах у соседки. Убийцу никто не видел, про мотивы мне ничего не известно. Зверев кого-то там допрашивал, что-то, как всегда, изучал, а потом куда-то ушел с помощником участкового. Позже, ничего не пояснив, оставил с собой Евсеева, а нас отправил в город. Вот и все.

Корнев снова ругнулся.

– Все ясно! Завтра всех, кто был в Славковичах, ко мне в кабинет! Тебя это тоже касается. Хочу услышать доклад, а бумаги подождут!

– Хорошо, бумаги подождут, а на совещание, как обычно, к восьми тридцати? – елейным голосом уточнил Кравцов.

– К восьми! – рявкнул полковник и бросил трубку.

После беседы со следователем Степан Ефимович долго ходил по комнате, не находя себе места. Он думал об убийстве, наделавшем столько шума, и нервно гадал, чем все это закончится. Убитый одно из первых лиц города, московское начальство требует немедленных результатов, а Зверев на доклад не явился.

Прекрасно зная привычки своего подчиненного Пашки Зверева, Корнев не сомневался, что полностью своими соображениями по делу тот наверняка не поделится ни с кем, даже со своим любимчиком Костиным. Поэтому Кравцов по-своему был прав, что-то спрашивать у Зверева сегодня не имело смысла. Именно поэтому все расспросы Корнев оставил на следующий день.

Ночью Степан Ефимович долго не мог уснуть. От нервных потрясений, случившихся накануне, его язва снова разыгралась. Чтобы заглушить боль, Корнев несколько раз за ночь ходил на кухню, сидел за столом, ел мед и пил спиртовой раствор, настоянный на прополисе. Боль наконец-то утихла, но настроение от этого не улучшилось.

Утром, когда служебная машина доставила Корнева в управление, в кабинете его уже поджидали Кравцов и два оперативника Зверева – Костин и Горохов. Корнев молча вошел в кабинет, уселся за стол и, глядя в сторону, холодно спросил:

– Мокришина тоже не будет?

– Он сейчас в морге, ждет заключения патологоанатома. Тело Войнова привезли ночью, как только извлекут пулю, Мокришин обещал тут же явиться, – пояснил Веня Костин, который тут же понял, что вопрос был задан именно ему. Догадка Вени тут же подтвердилась.

– Ясно! Ну что ж, старлей, давай уже докладывай, что вы там накопали со своим начальником, раз уж наш Павел Васильевич решил устроить себе несколько внеплановых выходных. Попить молочка да покуражиться с деревенскими девками…

– Зря вы так, товарищ полковник! Зверев наверняка сейчас со свидетелями работает, – попытался вступиться за Зверева Веня и тут же пожалел об этом.

– Ничего не зря! Он должен был прибыть на место, провести необходимую работу и вернуться для доклада! Если уж действительно была необходимость оставаться там, то Зверев должен был согласовать этот вопрос со мной. Я для чего его старшим назначил? Чтобы он мне все докладывал лично, а не через подчиненных.

– Так Виктор Константинович может все доложить… – залепетал было Веня, но тут уже вмешался Кравцов:

– Прошу прощения, товарищ полковник, но ни от Зверева, ни от его подчиненных мне до сих пор сообщений не поступило. Мокришин тоже, как вы уже поняли, еще не представил никаких заключений, так что, кроме того, что я вам уже сказал, мне докладывать больше нечего.

Корнев сжал кулаки и выругался.

– Виктор Константинович, ты же выезжал с группой, отчего же ничего доложить не можешь?

Кравцов развел руками, снял очки и стал протирать линзы носовым платком:

– Да, я был на месте убийства, видел, как наши приступили к работе, но никаких отчетов и бумаг я не получил. Вы же Зверева назначили старшим, а он, как известно, не считает нужным в таких случаях мне докладывать. Так что я думаю, Костин обо всем доложит!

Корнев стукнул кулаком по столу:

– А ну хватит! Как же мне надоели эти ваши дрязги! Почему вы не можете нормально работать, а не собачиться друг с другом? Мне в Главк нужно что-то срочно докладывать! Время идет, а вы тут друг у друга одеяло перетягиваете! Черт с тобой, Виктор Константинович, пусть Костин говорит.

Корнев вдруг скривился и схватился за живот.

– Опять ваша язва, Степан Ефимович? – тут же поинтересовался Кравцов. – Может, сходить в санчасть за таблетками?

– Сходи, раз уж от тебя все равно никакого проку! – зло сказал Корнев.

Лицо Кравцова вытянулось.

– Мне? Идти мне?!

– Ты же сам предложил!

– Так я думал, что вы своего секретаря отправите.

– Вы сегодня видели моего секретаря? – кривясь от боли, продолжил Корнев.

Кравцов выдавил глуповатую улыбку.

– В приемной ее нет!

– Правильно, она со вчерашнего дня в командировке! Вы же сами приказ о ее командировке визировали! Забыли?

Кравцов еще больше скуксился.

– Простите, я действительно это забыл. За последнее время столько событий… Тогда, может, Шура в санчасть сходит? – Кравцов посмотрел на Горохова, тот тут же встал, но Корнев остановил оперативника жестом.

– Не нужно никуда ходить! Есть у меня таблетки! – Полковник достал из ящика стола коробочку с лекарствами, выпил две пилюли, запив водой из графина. – Черт знает что! Доведете вы меня, ей-богу… Веня! Давай уже, рассказывай по нашему делу.

Костин поднялся, собираясь рассказать про колокольню, украденную лодку и передать показания Файки Истоминой, но тут в дверь постучали, и в кабинет вошел Леня Мокришин с чемоданчиком в руке.

– Разрешите, товарищ полковник! Прошу прощения, что опоздал, занимался покойником.

– И что нового можешь сказать?

– Да особо ничего нового! Два пулевых ранения, стреляли из охотничьего ружья, примерно метров со ста. Предположительно, с заброшенной колокольни, а из нового вот! – Эксперт подошел к столу, поставил на него свой чемоданчик.

Достав из чемодана салфетку, Мокришин расстелил ее на столе перед Корневым. После этого эксперт достал из чемодана коробочку и выложил из нее пинцетом два свинцовых шарика размером с вишню. Все подались вперед.

– Я так понимаю, это пули? – уточнил Корнев.

– Совершенно верно. Две самодельные цельнометаллические свинцовые шаровидные пули…

– Самоделки?

– Разумеется, – продолжил Леня. – Для тех, кто не в курсе, поясню: у большинства охотников всегда были особенно популярны многоразовые патроны, изготовляемые кустарным способом. Эти патроны дешевы и просты в изготовлении. В донышко металлической, как правило латунной гильзы, запрессовывается капсюль с инициирующим веществом; пороховой заряд, на который сверху накладывается пыж, затем дробь, картечь или пуля – в зависимости от того, для чего, или, точнее, для охоты на кого, этот патрон предназначен. На пулю кладут еще один пыж, войлочный или бумажный, который заливают воском. В данном случае мы имеем круглую пулю, она проста в изготовлении и имеет неплохое останавливающее действие. Однако чувствительна и часто рикошетит, поэтому ее нельзя использовать для коллективной охоты. Всю эту информацию я получил в справочниках, кроме того, у меня тесть охотник, я от него столько этого всякого наслушался. Он, как соберемся,