Ягоды бабьего лета - Толмачева Людмила Степановна

Она тихонько смеялась мелким смешком, отчего на ее загорелом круглом лице обозначились многочисленные морщинки. По всему было видно, что она любит своего «малого ребенка» и на дачу за яблоками ездила ради него.

— Мне соседка по даче посоветовала в яблочное варенье рябины добавить. Рвать ее надо после первых заморозков, когда она обмякнет и слаще станет, — продолжала говорить женщина мягким, грудным голосом.

— И я варю с рябиной, — ответила Люба, чтобы как-то поддержать разговор.

— И вкусно?

— Мне нравится. Оно такое… слегка с горчинкой получается, и по цвету нежно-розовое.

— Надо попробовать. В другой раз поеду — нарву рябины. У нас за участком сразу лес начинается, там чего хочешь нарвать можно. И калина, и рябина, и черемуха растет…

Женщина умолкла и стала смотреть в вагонное окно. На ее лице так и осталось добродушно-ласковое выражение, с которым она говорила о муже и его любимом яблочном пироге.

Люба с завистью посмотрела на эту немолодую и не очень красивую женщину, полную, с натруженными руками, безмятежную в своем тихом счастье, и ей нестерпимо захотелось заплакать, закричать на весь вагон, но она сдержалась и вновь ушла в свои воспоминания.

А что любил Игорь? Что было его кулинарным пристрастием? Люба задумалась, перебирая одно за другим блюда, которые готовила сама, и те, что они заказывали в ресторанах, но какого-то особенного, такого, как этот «яблочный пирог», не могла выделить. Хотя нет! Как же она забыла? А селедка «в шубе», по выражению Игоря! Да, да! Селедка под тяжелым грузом вареных овощей, щедро политых майонезом. Обязательная закуска на всех домашних вечеринках. И даже в гостях за столом он тянулся в первую очередь к тарелке со свекольной горкой, внутри которой находилось такое аппетитное селедочное филе. Правда, в последние годы их совместной жизни, когда появилась новая традиция отмечать дни рождения в ресторане, никакой селедки «под шубой» в меню не было. Однажды официант презрительно фыркнул на вопрос об этом блюде, мол, закусок из прошлого кухня не готовит. И предложил на выбор ряд салатов с мудреными названиями.

«Закуски из прошлого»… Этого официанта, наверное, и в проекте не было, когда готовились все эти закуски, изобретенные в условиях тотального дефицита, когда народ не был искушен в японских, французских и прочих изысках.

Люба вспомнила их первый год после свадьбы. Они жили в общежитии, так как принципиально не хотели быть под крылом родителей. Да и где там было жить? У Любиных родителей маленькая двухкомнатная квартира с совмещенным санузлом, у матери Игоря и того хуже — однокомнатная в двухэтажном деревянном доме, построенном еще до войны, на самой окраине, откуда на работу ездить пришлось бы по два часа. СМУ, в котором после института работал Игорь, выделило молодоженам комнату в старой, обшарпанной общаге. Они были рады своему первому жилью и не обращали внимания на щелястый, давно не крашенный пол, на жуткий холод зимой из-за плохо пригнанных рам, на шумных соседей, до утра хлопавших дверями, бренчавших на гитаре или врубавших на полную мощь телевизор. Люба, помыв после ужина посуду и умывшись сама, дрожа от холода, скидывала с себя старенький лыжный костюм и с ледяными руками и ногами забиралась к Игорю под одеяло. Его тепла хватало на двоих. Припав к нему всем телом, она чувствовала, как от него идет горячая волна, и смеялась повторяющейся каждый раз шутке:

— В стародавние времена тебя бы опускали в молоко, чтобы оно не прокисло.

Или был второй вариант:

— Ой, смертушка моя пришла! Где косу-то оставила?

Он крепко обнимал ее и не отпускал, пока она не согревалась. Первое время они и не спали толком-то. Виной тому были не только любовь и секс, молодой, горячий. Отдыхая после любовных утех, они мечтали о будущем. Причем все их мечты в конечном счете сводились к одному. Им обязательно, во что бы то ни стало, необходимо побывать в поленовской усадьбе на Оке. Игорь, бредивший русскими художниками-пейзажистами, особенно Левитаном и Поленовым, заразил этой идеей Любу. Вооружившись картой, они выстраивали маршрут предстоящего путешествия, согласно которому им пришлось бы не только ехать поездом, плыть по реке, но и идти пешком. По пути решили ставить палатку, рыбачить, собирать грибы-ягоды. Для этого им надо было подкопить денег, приобрести необходимое снаряжение и, дождавшись первого отпуска, двинуть в Тульскую область.

Но жизнь распорядилась по-своему. Первый отпуск у Любы был летом, а Игоря не отпустил начальник участка, мол, летом самая напряженка в строительстве, пойдешь в конце октября. В Сочи еще бархатный сезон можно захватить. «Да не надо мне вашего Сочи!» — в сердцах крикнул Игорь и вышел из конторки, хлопнув от души фанерной дверью. А на будущий год появился Владик, к тому же Игорь, назначенный начальником участка, сам отлично понимал «нереальность» летнего отпуска, когда по швам трещал график сдачи нового корпуса института.

Так и не воплотилась их «мечта-идея», осталась несбывшейся сказкой, грустным воспоминанием о лучшем в их семейной жизни времени.

Ох, Игорь! Скажи, что ты получил в итоге от этой сумасшедшей гонки за удачей? Неужели счастье? Или всего-навсего сытое существование, граничащее с пресыщенностью? Или моральное удовлетворение, за которым только пустота и цинизм? В самом деле, это какое-то безумие, охватившее людей твоего круга. Ты стал невольным участником соревнования за самую «крутую тачку», за самый престижный район проживания, за самый роскошный особняк… Ты даже стал чемпионом еще в одной номинации — «самая молодая и красивая жена».

О существовании Стеллы Люба узнала на одной из корпоративных вечеринок, проводившихся, как обычно, в ресторане. Уже выпили по второму тосту, когда в зал вошла высокая, стройная шатенка в темно-изумрудном платье на бретельках. Она грациозно прошествовала к столу и села с противоположной от них с Игорем стороны. Люба вдруг увидела, как напрягся Игорь, как он старался не смотреть на эту девушку. Но тамада, разбитной парень, работавший у них дизайнером, вдруг вскочил, подбежал к девушке и, подняв ее за локоток, представил собравшимся:

— А это наша новая сотрудница, референт главы фирмы, Стелла Борисовна Ласкина. Прошу, как говорится, любить и еще раз любить!

Все одобрительно зашумели. Раздалось несколько реплик: «А мы уже знакомы. Неделю вместе работаем». Люба шепнула Игорю:

— Красивая девушка. А ты не говорил, что у тебя новая помощница.

— Боже мой! Какое неординарное событие! Да у меня десять человек в этом году сменилось. Вот и бывшего референта пришлось турнуть. Дурак и лодырь оказался. Посмотрим, что эта из себя представляет. Взял ее с испытательным сроком.

Как потом оказалось, испытательный срок Стелла выдержала блестяще. Люба при этой мысли горько усмехнулась. Игорь внезапно преобразился, как внешне, так и внутренне. Похудел, стал бегать по утрам, накупил модных галстуков и сорочек. Все чаще задерживался по вечерам, объясняя это тем, что увеличились объемы заказов, фирма расширяется, много организационной работы.

Под Новый год Люба ходила по магазинам, выбирала подарки для всей семьи. Накануне она видела рекламу хрустальных статуэток, в большом ассортименте продававшихся в центре, и решила купить для Игоря какую-нибудь из этих изящных безделушек. Утомленная магазинной суетой, но в благостном настроении — купила Игорю, завзятому болельщику, фигурку хоккеиста при клюшке и шайбе — Люба стояла на эскалаторе, увозившем покупателей вниз, на первый этаж универмага. Ее глаза, безучастно скользившие по людскому потоку на соседнем эскалаторе, вдруг выхватили в толпе яркую пару: высокого, импозантного мужчину в строгом сером пальто, обнимавшего рыжеволосую девушку в норковой шубке. До Любиного сознания не сразу дошло, что это Игорь со Стеллой. Уже внизу, машинально двигаясь вместе со всеми к выходу, она почувствовала, что ноги ослабли, а в груди все сжалось так, что стало трудно дышать. На улице она остановилась, потерянно оглянулась на дверь универмага, постояла несколько секунд, но возвращаться не стала.