Клятва верности - Вирджиния Лавендер

– Знаешь, при должной удаче Питер будет снимать, пока солнце не зайдет. Он же совершенно ненормальный, ты и сам знаешь. Пойдем лучше поищем место для пикника, да заодно и разложим все. Здесь нам делать все равно нечего.

Сэм с видимым сожалением бросил прощальный взгляд на Рози, которая в это время по команде Питера печально склонила голову у остатков поросшей мхом каменной стены на манер теннисоновской Марианны.

– Да, действительно, а то потом все проголодаемся, а ничего не готово, – пробасил он. – Не нарезать же сандвичи в темноте.

Они быстренько отыскали уютное местечко возле полуразрушенной арки, где упавшие в незапамятные времена камни образовали нечто вроде скамейки. Развернув полотняную скатерть, разложили на ней нехитрые припасы, предусмотрительно захваченные из города: превосходный и дырявый, как карстовые пещеры, сыр, розовую ветчину, отрубной хлеб, вымытые загодя овощи, белое столовое вино и несколько бутылок светлого пива «Килкенни», без которого не обходится в Ирландии ни одно застолье.

Сделав сандвичи и присовокупив ко всей этой красоте пачку салфеток, Сэм и Эрика, обозрев созданное в поте лица на скатерти неописуемое великолепие, синхронно уселись на поросший мхом теплый камень и дружелюбно переглянулись.

– Ну вот, и от нас есть какой-то прок, – улыбнувшись, сказала молодая женщина, незаметно рассматривая своего помощника.

– Почему же, я еще могу отличную статью написать, – немедленно откликнулся Сэм. – «Роскошный вечер на берегу чарующего озера в обществе звезды ирландской моды» и все такое.

Эрика фыркнула и откусила от сандвича с сыром. Она наслаждалась покоем и тишиной, и ей не было дела ни до каких статей.

– «Самые изысканные представители дублинского бомонда присутствовали на званом ужине, – продолжал импровизировать журналист. – Питер О'Нейл, прославившийся среди людей искусства необычайно талантливыми фотографиями ежей, и бесподобная манекенщица Рози Макдауэлл, чья неповторимая красота…»

– Хочешь сказать, что уже видел его ежей? – захихикала Эрика, припомнив горячее увлечение жениха. Тот действительно собрал богатейшую коллекцию снимков этих достойных представителей ирландской фауны. – Я бы точно сделала отдельную выставку, если бы вдруг оказалась на месте Питера.

– Ну что ты, это же глубоко личное, – вполне серьезно возразил Сэм, нацеливаясь на аппетитный кусок ветчины. – Питер показывает предметы своей страсти только ближайшим друзьям. Хотя есть среди его коллекции экземпляры, достойные того, чтобы их сделать достоянием широкой общественности.

– Еж Задумчивый!

– И Еж Отрицательный!

– Еж Ловелас! Вот что на самом деле великолепно!

– И Еж Умник! Разве такое забудешь?..

Они бы еще долго вспоминали ежей, но тут солнце наконец решило закатиться за горизонт и повисло над ровной гладью озера, вот-вот собираясь упасть за край небес. Сумерки мягко обняли маленький островок, нацепляв повсюду прядей сырого тумана. Повеяло прохладой. Начали раздаваться мелодичные трели – сначала робкие, но постепенно набирающие силу.

– Боже праведный, неужели это лягушки? – с восторгом осведомился журналист. – Самые что ни на есть настоящие лягушки!

– О да, этого добра здесь, на топких берегах, хоть отбавляй.

– Лет десять не слышал, как они поют летом, – признался Сэм. – Почему-то в Нью-Йорке земноводные не живут. Ну, если, конечно, не считать нашего главного редактора. Но он скорее относится к семейству гадюк очковых, или как их там…

– Кобры, это кобры бывают очковые, – машинально поправила Эрика.

– Нет, он точно гадюка. По сути, – не сдавался Сэм. – И очки у мистера Дартона тоже наличествуют. Гадюка очковая гонораронеплатящая – вот его полное имя. Первооткрыватель, на свою несчастную голову, некто Сэм Коллинз.

Напоминает по описанию нашего ректора, – задумчиво произнесла Эрика. – Помню, мы всегда спорили с подружками, источает он яд змеиный или же крысиный, в особенности когда отчитывает неуспевающих. К согласию, надо сказать, мы так и не пришли, но действовали эти жуткие проповеди безотказно. Мистер Бартингтон возвращал в лоно колледжа таких заядлых двоечников, что это граничило с чудом. Впрочем, думаю, что бедняги просто боялись его до одурения. Или пали жертвами гипноза…

– Я тоже боюсь мистера Дартона до одурения, – пробормотал Сэм себе под нос. – Вот спросит он у меня: «Сэмиус, дорогой, где статья?» А я что отвечу?

– Скажешь: «Вот, прошу, мистер Дартон, написал уже», – подбодрила беднягу неунывающая Эрика.

– Про ужин на лоне природы?

– А почему бы и нет? Что может быть интереснее, чем подробное описание наших бутербродов. Впрочем, соври что-нибудь, распиши данную встречу в самых ярких красках, прибавь блистательные видения дворцов и изысканных блюд… Разве вы, журналисты, не всегда так делаете?

– Ну, вообще-то…

– Уверяю, мы с Рози возражать не будем. Так что пиши все, что в голову взбредет, только приличное. Тяп-ляп, глядишь, статья и готова.

– Хорошенького же вы о нашем брате мнения, – невесело усмехнулся Сэм.

– Был печальный опыт, – ничуть не смутилась Эрика. – Хотя, сам понимаешь, лично против тебя я ничего не имею. Вряд ли Питер стал бы дружить с плохим человеком.

– Это почему же?

– А потому, что мой Питер – самый лучший и друзья у него тоже должны быть хорошие.

– Как Рози?

– На самом деле, Рози – моя подруга. Но как только Питер узнает ее поближе, думаю, что он ее не отвергнет. У Рози золотое сердце.

– Она кажется довольно жесткой леди, – заметил Сэм, старательно пытаясь скрыть свой интерес к огненноволосой красавице.

Похоже, неприступная ирландка произвела на заезжего гостя более чем сильное впечатление.

– Рози на самом деле очень ранима, – осторожно ответила Эрика. – И в ее жизни случалось всякое. Если ты понимаешь, о чем я. В целом она склонна не доверять мужчинам, особенно молодым и привлекательным.

– Да я и в мыслях не имел… – принялся оправдываться Сэм, стремительно побагровев.

Но Эрика остановила его небрежным жестом.

– Ничего личного, мистер нью-йоркский журналист. Но должна сразу предупредить: Рози действительно моя лучшая подруга и я не хочу, чтобы кто-то, пусть даже большой друг Питера, послужил причиной очередных ее неприятностей. Рози не переносит мужчин. Она ненавидит, когда за ней ухаживают, и на комплименты реагирует очень болезненно.

Сэм моментально сник и сидел, держа в руке позабытый бутерброд. Его открытое лицо выражало глубокое разочарование.

– Должно быть, с ней в свое время произошла какая-то трагедия, – продолжила Эрика, поднеся к самому носу собеседника тщательно наманикюренный пальчик. – И виной тому был мужчина, молодой и красивый, если быть точным. Я так думаю. Прими это к сведению и не наделай непоправимых ошибок. Мое дело – предупредить, дальше думай сам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});