Преступление Ахана - Дан Берг

По мнению Ахана, посеянные в душе соперника сомнения вполне могут дать полезные всходы. Однако поглощенные разговором, собеседники не обратили внимания на одну важную вещь. А случилось-то непредвиденное: служанка Йошуа все подслушала.

Как правило, женщина эта пренебрегала мужской болтовней. У кого какой выделки меч, чей конь споткнулся в атаке, кто кому голову срубил — короче, всякие пустяки, не заслуживающие серьезного внимания. Но вдруг она услыхала, что говорят на романтическую тему. Тут уж совсем другое дело. Она навострила уши и дослушала разговор до конца.

Узнав о столь волнующих обстоятельствах, верная служанка Йошуа поспешила поделиться вестями со своей товаркой, прислужницей Рахав. Известное дело: легче держать на языке горячий уголь, чем тайну. Женщины обсудили друг с другом новую ситуацию во всех подробностях, добавили от себя недостающие детали и сделали реалистичные прогнозы.

Следующим пунктом распространения жгучих новостей стала сама Рахав. Прислужница не имела секретов от госпожи, приучившей ее делиться всем, что той доводилось подслушать или подсмотреть. “Знания никогда не бывают лишними, в них сила и деньги!” — твердо верила содержательница харчевни. Разумеется, личная тема, касающаяся Рахав, занимала первый план донесений.

Рахав выслушала доклад со вниманием, однако не позволила дрогнуть ни единому мускулу на лице. Диктуемое опытом притворное равнодушие вовсе не являлось случайным — у информаторши не должно было сложиться впечатление, будто принесенное ею известие почему-либо важно для хозяйки. Таким образом Рахав надеялась остудить пыл чрезмерно возбужденной прислужницы и тем самым остановить дальнейшее распространение сплетни.

Фактически же новость оказалась чрезвычайно значительной для Рахав и весьма встревожила ее. Она имела виды на Йошуа. Он нравился ей, она почти любила его, подозревала во взаимности и надеялась стать его женой.

“Он настоящий мужчина, — размышляла она, — неколебим в вере, свято исполняет клятву, предан большому делу — одним словом, он женщине надежная опора. Ценнейшие эти свойства его характера отчетливо видны мне нынче, и я убеждена, что в скором времени проявятся новые и новые достоинства благородной натуры”.

Рахав никогда не удовлетворялась успехами дня сегодняшнего — она всегда думала о завтрашнем дне, в первую голову радея о собственной будущности, ну и, конечно, об упованиях своего клана.

“Йошуа бесспорно велик в настоящем, — рассуждала Рахав, — он командует армией и народом, он пророк, и мысли свои (или внушенные ему иудейским Богом, а разница не столь уж важна) записывает, сочиняя пророческую книгу, которой жить в веках. Уверена, его ждут блестящие времена. Мне думается, Йошуа будет царем. Значит, ежели действительно ему суждены трон и корона, то я стану царицей, а родичи мои займут достойные места при дворе!”

“Что-то уж больно я размечталась, — одернула себя Рахав, — ладно, пусть Йошуа не взойдет на престол, а мне не бывать царицей, все равно баловень Господа завоюет нашу землю от края до края. А я, как выйду за него, открою харчевни в каждом городе — настоящая сеть доходных заведений!”

“Однако счастье не в доходах, — спохватилась Рахав, — самое главное — Йошуа любит меня! Пусть он не очень молод, не заразительно горяч и слишком много думает о непонятных высоких целях. Да ведь и я не юная девица. Я самая подходящая пара для него, жены лучше меня ему не найти!”

Мысли Рахав вернулись к принесенной прислужницей новости. Ахан юн, горяч, безумен в своей страсти. Ни одно женское сердце не останется равнодушным к столь пламенному проявлению любви. Рахав стала перебирать в памяти подробности разговора с Аханом, и у нее потеплело на душе.

“Замечательный юноша, — подумала она, — красивый, сильный, храбрый, пылкий! Но не простой. Ох, и не простой! Угадал соперника, ловко лжет ему, хитро отвращает от меня. Да, страсть Ахана льстит и волнует, но не сводит меня с ума — я уж не девчонка!”

Рахав ясно представила себе сложность положения. “Нельзя оставлять дело без последствий, необходимо вмешаться, — рассуждала она, — какой бы заманчивой ни казалась идея заполучить в мужья Ахана — не следует соблазняться ею. Своим коварством и своей любовью сей юноша безумно опасен. Он способен погубить мою мечту стать женою Йошуа!”

“Как удалить Ахана с моего жизненного горизонта? — спрашивала себя Рахав, — у меня язык не повернется сказать ему, что я безразлична к его любви, что он мне не нужен, что я прошу его забыть меня. Значит, требуется некий план физического устранения неуместного поклонника. Убрать Ахана необходимо, даже ценою его жизни. Готова ли я на жестокость? Пожалуй, да. Но не на любую. Банальная жестокость происходит от слабости и бессердечия, а разве я такова? Я не имею права разбить юное сердце прямым отказом. Потеря надежды — тупик безумия для него. Да ведь и мне безмерно сладко думать, что я буду любима им до последнего его дыхания!”

Дальнейшие размышления натолкнули Рахав на мысль посоветоваться с Накманом. Он изобретателен, а несчастье вдвойне обостряет ум. Надо сказать, что она весьма сочувствовала ему.

Накман рвался отомстить иудеям. Это стремление (если направить его в верное русло) Рахав могла бы обратить себе на пользу. К тому же ее все больше занимало, а, скорее, разбирало прохладное отношение брата к его собственному богатству. Оплакивая утрату, он, кажется, потерял интерес к своему золоту. Так отчего бы ей самой не завладеть бестолково пропадающим добром?

Подобно Ахану, молодому да хитрому, Рахав приготовилась потянуть за разные ниточки и связать их узлом. “Соединить одной задумкой ликвидацию горячего поклонника, месть Накмана иудеям и присвоение его богатства — вот что я должна изобрести!” — сказала себе Рахав.

5

Минуло еще несколько дней. Йошуа остановил до поры до времени шествие иудеев вглубь Земли Обетованной. Как уже известно читателю, причиной заминки явилось поражение в Ае. Нельзя продолжать сражаться, не залечивши рану — ведь у побежденных раны болят особенно сильно.

Вопреки неудаче, Йошуа оставался абсолютно уверенным в победоносном завершения похода. Иной раз говорят, мол, начавший уверенно, кончит сомнениями. Но к Йошуа это не относится. Он ни на мгновение не сомневался, что совершенно искоренит языческую веру и покончит с ее носителями. Иными словами, часть их будет изгнана, а другая часть — уничтожена. Да и как вообще у человека могут возникнуть сомнения в успешном окончании предприятия, которым он управляет по прямому указанию Господа?

Божьей волей Земля Обетованная предназначалась для избранного Им народа. Решения принимал Всевышний, а Йошуа только воплощал в жизнь указы Его. В этом смысле вождь выступал в роли