Отверженный IV: Эскалация (СИ) - Опсокополос Алексис

— Подождите! — крикнул я в трубку, пока мамин брат не сбросил звонок.

— Слушаю тебя.

Я очень хотел задать вопрос, который волновал меня больше всего. И при этом ужасно боялся услышать в ответ что-либо нехорошее. Но до завтра я ждать не мог и поэтому спросил:

— Скажите, с Машей и Андреем всё нормально?

— С ними всё хорошо, — ответил дядя Володя. — За них вообще можешь не переживать.

— Спасибо! До завтра!

Я убрал телефон в карман и не смог сдержать улыбку — дядя Володя сообщил мне едва ли не самую лучшую для меня новость.

Глава 4

Утром я проснулся за час до будильника. Так как спешить было некуда, я не торопясь сделал зарядку, принял душ и приступил к завтраку. В столовую я не пошёл — еды у меня было достаточно.

Накануне вечером я не смог отказать себе в удовольствии отметить своё возвращение в Россию. Денег у меня было много. И хоть сорить я ими не собирался, но доставку ужина из хорошего ресторана по такому важному поводу заказал.

Я устроил себе поистине царский пир — в общежитие мне доставили каре ягнёнка с карамелизированным луком и печёным шпинатом, телячьи щёчки с картофельным кремом и грибами, салат с куриной печенью, сырную нарезку, креветки, жаренные на гриле, разумеется, шампанское, сок, фрукты и даже меренговый рулет с вишней и мороженым из фисташек на десерт.

Жаль только разделить этот ужин было не с кем. Я сходил к Глебу, но оказалось, что он больше не живёт в нашей бывшей комнате. Ребята, которые теперь там проживали, сказали, что видят иногда Глеба в академии, но где он живёт, они не знали. Больше пригласить в гости мне было некого — пришлось есть все привезённые вкусности самому.

Разумеется, один я с таким ужином не справился, и как следствие утром получил очень разнообразный и сытный завтрак. Конечно, накануне в горячем виде всё было вкуснее, но жареные креветки были хороши и холодными, чего уж говорить о сырной нарезке и фруктах. Единственное чего мне не хватало для полного счастья — это чашки горячего кофе, но апельсиновый сок смог его заменить.

Впрочем, насчёт кофе я призадумался. Учитывая, что как минимум до осени мне предстояло жить в этой комнате одному, вполне можно было приобрести себе кофемашину. Микроволновые печи и холодильники стояли во многих комнатах, и я не видел принципиального различия между ними и кофемашиной.

Я дожевал очередную креветку и подумал, что жизнь, несмотря на все мои приключения, хороша. После Восточного простой завтрак остатками вчерашнего ужина в комнате общежития в одиночестве казался мне чем-то вроде семейной трапезы на веранде собственного дома. Для бывшего курсанта центра «Ост» было во всём этом что-то умиротворяющее, почти домашнее.

Покончив с завтраком, я начал собираться на занятия и понял, что волнуюсь перед возвращением в свою группу не меньше, чем перед побегом из Восточного. Это было удивительно, но пришлось с этим чувством смириться.

Я должен был за десять минут до начала занятий подойти к Коржову, чтобы вместе с куратором прийти на первую пару. В этот день первой у нас стояла теория заклинаний, которую вела Лидия Григорьевна Трофимова. Андрей Николаевич попросил у Лидии Григорьевны три минуты и произнёс небольшую речь, в которой объявил группе о моём возвращении, а мне пожелал быстрее нагнать пропущенное. После этого куратор ушёл, а я, поприветствовав одногруппников и преподавателя, сел на свободное место и приготовился учиться.

Группа на моё появление отреагировала на удивление спокойно. Даже Троекуров, который явно был мне не рад, не выказал какого-либо недовольства. Это было немного странно. Понятно, что радоваться моему приезду, было некому — у меня не то что дружеских, даже приятельских отношений ни с кем из группы не было. Но ведь удивиться моему приезду они могли. Однако не удивились.

Надо было подумать о том, чтобы завести в группе приятелей. Раньше я общался лишь с Милой, и, кроме неё, мне никто был не нужен, но теперь Милы рядом не было, а совсем без общения остаться не хотелось. Конечно, в ближайшее время должна была приехать Аня, но в группе тоже нужно было с кем-то подружиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Удивительно, но раньше, до приключений в Польше, я бы на эту тему не задумался. Я в принципе был не очень общительным. Не замкнутым, но и не общительным. В гимназии у меня было мало друзей, в Кутузовке мне хватало Милы и Глеба. Но в Восточном я изменился, там у меня было несколько приятелей, с которыми я много и с удовольствием общался. И я очень надеялся, что у меня ещё будет возможность с ними встретиться после их спасения и узнать, как их всех зовут на самом деле и откуда они родом. Особенно сильно хотелось увидеть Томаша.

Первые три пары пролетели быстро и незаметно. Мне нужно было навёрстывать упущенное, поэтому я пытался запомнить и понять каждую фразу, сказанную преподавателями. На переменах я особо ни с кем не общался — в основном наблюдал за товарищами по учёбе.

Безусловным лидером нашей группы был Троекуров. Он держался вызывающе по отношению ко всем одногруппникам, ощущал себя главным, и все давали ему понять, что принимают такое положение вещей. С племянником губернатора в качестве его свиты постоянно ходили двое его друзей и Корецкая.

Даша за полтора года сильно повзрослела и стала просто неотразимой — никто в нашей группе не мог тягаться с ней по красоте. Не удивительно, что именно её Троекуров выбрал своей подругой. Такому, как он, было важно подчёркивать свой статус лидера всем, чем только можно, в том числе и самой красивой девушкой в роли подруги.

Мне стало за Дашу обидно. Хоть я её совсем и не знал, но мне было жаль, что такая красивая девчонка общается с таким моральным уродом. Я был более чем уверен, что за полтора года Троекуров не изменился, а если и изменился, то лишь в худшую сторону. В лучшую такие не меняются. А потом я вспомнил, что у Корецкой был шанс обручиться с Левашовым и впоследствии стать его женой, и тогда я подумал, что Троекуров, возможно, и не самый плохой вариант.

Чем дольше я наблюдал за своими одногруппниками, тем больше мне казалось, что они стараются меня избегать. К обеду я был в этом уверен. Ради интереса я задал нескольким ребятам разные вопросы и получил на них короткие односложные ответы без желания как-либо продолжать разговор.

Это было странно. Возможно, после нашего с Милой исчезновения в академии прошёл какой-то нехороший слух про нас, а теперь, когда я так неожиданно вернулся, ребята просто не знали, как на меня реагировать. Надо было что-то с этим делать и для начала переговорить с кем-нибудь, кого я хоть немного знал. Таких в группе было двое: Илья и Клим — отбракованные орки, вместе с которыми я приехал в Кутузовку. Но толстого Илья я не видел, значит, надо было переговорить с Климом. И сделать это можно было во время обеда.

Когда я пришёл в столовую, заметил, что Клим сидит один вдали от остальных ребят. Это было мне на руку. Я взял поднос со своим обедом и направился к бывшему орку, чтобы вместе с ним поесть и заодно поболтать. Подойдя к столу, уселся за него и сразу же сказал:

— Приятного аппетита! Ты чего один сидишь?

— А что? — спросил в ответ Клим, и я заметил, что вид у него слишком уж напряжённый.

«Что ж им всем про меня рассказали?» — подумал я и решил, что напрямую такие вещи спрашивать не стоит.

— А куда Илья делся? — начал я заходить издалека. — Что-то не видать его.

— Его отчислили, — ответил Клим.

— Давно?

— Да.

— За что?

— Сессию не сдал.

Обычно болтливый Клим отвечал односложно, и от него исходил довольно сильный страх. Это мне совсем не понравилось. И тут вдруг бывший орк встал, взял поднос и сказал:

— Пойду я.

Я посмотрел на поднос Клима, еда на нём была нетронутой, видимо, парнишка пришёл в столовую прямо передо мной. А пока я смотрел на поднос, Клим развернулся и сделал шаг в сторону окна, в которое отдают грязную посуду.

— Стоять, — сказал я негромко, но твёрдо.