Отвергнутые (СИ) - Ульяна Лаврова

удержавшись, запустила пальцы в его волосы, они были удивительно мягкими.

А что, собственно, делать дальше я не знала. В теории, представляла как это, а вот на практике не приходилось сталкиваться. Я задумалась, продолжая любоваться его телом.

Бежать!

Ты даже не догадываешься, как он важен для тебя,

пока тебя не обожжет ревностью.

Медек

Мне снился сон, как чьи-то ласковые руки гладят меня по голове. Это было волнительно и приятно, никогда и никто не прикасался ко мне так. Руки спустились ниже, легли на плечи. К рукам прибавились губы. Я ощутил легкий, дразнящий поцелуй на своих устах. Вдохнул глубже и почувствовал манящий запах вишни с нотками бадьяна. Непередаваемый аромат, аромат моей пары. Гейлы! Этого не может быть! В голове забилась мысль, что это не сон. Не мог он быть таким ярким. Попытался открыть глаза и не смог. Но я точно понимал, что не сплю. Попытался пошевелить руками и снова провал.

В следующее мгновение я почувствовал, как ее руки исчезли с моих плеч. По движению воздуха понял, что она переместилась и теперь стоит сбоку. Да, так во сне не бывает! Гейла здесь и сейчас она ласкает меня легкими прикосновениями рук, как же это заводило. Но, это не правильно, ее здесь не должно быть!

Она снова прикоснулась своими мягкими, нежными губами к моей шее, соблазняя. Волна возбуждения прокатилась по всему моему телу, оставляя сладкую истому. А затем мою шею опалила резкая боль и тепло. Это было настолько же чертовски приятно, насколько неправильно! Метку, она поставила мне метку. Дьявол! Этого не должно было случиться! Я хотел приказать остановиться, но с моих губ сорвался лишь стон. Еще одна попытка пошевелить руками и снова провал.

Яркое воспоминание всплыло в голове. Я, прикованный к стене, и вот также как сейчас, не могу пошевелиться. Тогда отец опоил меня зельем. Только они могли на меня так действовать. Не уж-то это оно? Гейла, Гейла, что же ты делаешь? Зачем? Тем временем ее ладонь погладила мой живот. Пальчиком она очертила кромку между резинкой штанов и моим телом. Похоже намерения у неё были вполне конкретные. Я представил, как её рука ласкает мой член и если бы мог, то взвыл, настолько эта картина была возбуждающей. А она между тем, все продолжала неловко и очень легко касаться меня, заводя тем самым еще сильнее. Как же это приятно, волны возбуждения уносили мой рассудок. Я и не заметил, как мой член оголился. Кровать рядом со мной прогнулась и я кожей живота почувствовал, как она садиться на меня. Ее влажная плоть прижалась ко мне. Дьвол! Нет! Теперь сомнений не было, что она хотела сделать. А этого никак нельзя допустить! Никак! И если я срочно не придумаю что-нибудь, если окажусь в ней, я не смогу сдержаться. Картина, как Гейла сидит на мне, возбудила еще сильнее. Нет! Нельзя! Надо что-то придумать! Надо ее спугнуть, надо вызвать у нее омерзение ко мне. А что может вызвать омерзение? Ревность! Да, да, правильно, ревность!

Собрав все свои силы и, не придумав ничего лучше, я простонал короткое, женское имя:

— Элин…, - большего я бы все равно не смог сделать в таком состоянии.

Гейла замерла. Резко соскочила с меня и следующее, что я услышал, был хлопок комнатной двери. Она ушла. Я почувствовал тоску и раздирающую боль. Это были не мои эмоции, ее. Ничего, подумал я, это пройдет, беги от меня. Не я тебе нужен. Беги как можно дальше, моя сладкая вишенка. “Сладкая вишенка?” — подумал я и отметил, что в последнее время, думая о ней, слишком часто в голове всплывали именно эти слова. Это не правильно.

Продолжая лежать, пытался остановить огонь возбуждения, который сейчас бушевал во мне. Но при этом не мог заставить себя не представлять её. Какая же все таки она была вкусная. Я представил её, скачущей на себе. Да, таким образом я продлевал свою агонию, но лишь это я мог себе позволить. Это была пытка, но эта пытка была не первая в моей жизни и явно приятнее тех, что были у меня раньше. Пару часов мучений мне обеспечено, а потом действие зелья спадет и тогда надо уезжать и больше не возвращаться.

Гейла

Вскочив, я выбежала из комнаты и быстро спустившись, покинула замок. Мне было больно, нестерпимо больно. Как он мог, значит он развлекается с другой, в его грезах она, и это несмотря на то, что Я ЕГО ПАРА! Я бежала и бежала, не останавливаясь. Слезы собирались в уголках глаз, но я не давала им пролиться. Я не заплачу, шептала я про себя, я сильная. Неожиданно к моей душевной боли прибавилась физическая, она становилась все сильнее и подстегивала бежать. Скорее всего, это клятва не пускала меня дальше, за пределы территории замка. Волчица во мне жалобно заскулила, слабый зверь. Пока бежала, думала лишь об одном, надо все это забыть, забыть и больше не вспоминать. Отчаяние, тоска, обида и жалость к самой себе захлестнули меня. Мамочка!

Яркая вспышка боли буквально ослепила меня, я едва не потеряла сознание и с разбегу упала, ободрав колени о каменистую почву. Тряхнув головой, уловила только одну мысль, надо к маме, ее образ встал перед моими глазами, ее нежные руки ждали меня в свои объятия. Бежать!

Пропала!

Медек

Неожиданно для себя я уснул, а проснувшись, ощутил сильную головную боль. Открыв глаза, увидел темноту. Что это? Эффект от зелья должен был кончиться. Попробовал пошевелить руками, но не смог. Понял, что они привязаны. Вместе с зельем, она видимо еще и привязала меня. Предприимчивая какая волчица. Чуть-чуть натянул веревку на руках и она лопнула, стянув с глаз повязку, увидел красную шелковую ленту.

Развязывая свои руки, подумал, что зря вчера не поверил своему обонянию, ведь я почуял неуловимый аромат Гейлы как только вошёл в комнату. Я мог сразу выставить ее за дверь и ничего бы не случилось. Следом за этой мыслью, пронеслась другая — тогда я никогда бы не узнал, каковы ее губы на вкус, и какие ласковые у нее руки. Нееет, надо выкинуть это из головы. Вот поэтому и стоило ее выставить, чтобы не знать. Насильно я заставлял себя уехать и перестать наблюдать за ней. А так хотелось задержаться и еще раз посмотреть как она играет с детьми. Хотелось пройти мимо и вдохнуть ее аромат. Стоп! Собираюсь и уезжаю отсюда навсегда!

Проведя рукой