Чаша Герострата - Наталья Николаевна Александрова

украденного проекта.

Она снова помолчала, а потом, видимо решившись, сказала, что вот только что звонили из полиции, что Вадим вчера вечером ехал на машине и, будучи, вероятно, в расстроенных чувствах, не справился с управлением и с размаху врезался в огромный грузовик.

Было такое чувство, что меня ударили под дых. Помню, я вспомнила вчерашний вечер, как Вадим занес ногу с намерением ударить меня по ребрам, и поняла, что ему все же удалось меня добить.

— Он в больнице? — прохрипела я, потому что Мария Петровна заволновалась.

— Насмерть! — послышался голос начальника, который, очевидно, слушал наш разговор по параллельному телефону.

Через какое-то время я очнулась от прострации и повесила пикающую трубку. И телефон тут же взорвался негодующими звонками. Секретарша сказала, что начальник велел мне явиться на работу в любом виде, но как можно скорее. И что лучше мне послушаться, а то как бы хуже не было. Куда уж хуже!

Как я ни старалась замазать синяки, они все равно проступали. И одна щека все еще пухла. Пришлось надеть темные очки — это в феврале-то месяце!

Как ни странно, мои синяки убедили начальника в моей виновности. То есть понятно, кто мне их наставил, и ясно, что за дело.

Мария Петровна встретила меня в приемной и сказала, чтобы я заходила в кабинет немедленно. При этом глаз не отводила, а смотрела сурово.

— Вот что, Королькова, — сказал начальник, — вот тебе ручка, пиши заявление по собственному желанию. Отработки не нужно, и чтобы я с завтрашнего дня тебя здесь не видел. И в твоих интересах не болтать об этой истории.

— Но я… — попыталась я что-то сказать.

— Молчать! — заорал он и стукнул кулаком по столу. — Молчать и не сметь разговаривать. Скажи еще спасибо, что я не даю хода этой истории! Так что пиши заявление и выметайся из моей фирмы! — Он даже вышел из кабинета, видно, и правда не мог на меня смотреть.

И я поняла, что, если расскажу ему сейчас про Александру, он ни за что не поверит, да и слушать не станет. А даже если и поверит, то кому это сейчас интересно? Вадим мертв, проект украли, как говорится, поезд ушел, одна я осталась на перроне как полная дура.

Ну что ж, я написала заявление и оставила его на столе, а потом пошла собрать вещи.

— Уже, — сказала Мария Петровна и протянула мне коробку, что стояла у нее в углу.

Я проверила только мамину фотографию, что лежала у меня в ящике стола, а она еще добавила, что сама обойдет всех с бегунком и вынесет мне завтра документы, чтобы я не поднималась.

Ленка Мелехова тогда была в отпуске — каталась на лыжах в Красной Поляне, остальные девчонки, запуганные начальником, даже не вышли со мной проститься.

И как вы думаете, кто встретился мне в коридоре? Она самая, Александра, женщина в красном.

И вот тогда я впервые почувствовала силу ненависти.

В дальнейшей моей жизни не было ничего хорошего. Примерно месяц, пока не кончились деньги, я находилась в ужасном состоянии. Хоть не было у меня о Вадиме хороших воспоминаний, все же это я пожелала ему в сердцах, чтоб он сдох. Так оно и вышло. В ушах стояли все те слова, которыми он обзывал меня перед уходом, а перед глазами — с каким презрением смотрел на меня начальник.

И еще Александра — красивая, уверенная в себе…

Подумывала я о самоубийстве, но останавливала мысль, что нужно это как-то организовать, что ли. А если не получится? Останешься инвалидом навсегда…

В общем, когда кончились деньги, я пошла устраиваться на работу. С потерей оклада, не на ту должность, в крошечную фирмочку все же взяли.

И вот, когда я не то чтобы пришла в себя, но как-то закостенела, законсервировалась в таком состоянии, нужно же было снова появиться в моей жизни Александре!..

Я задержалась в офисе, потому что забыла там зонтик. Перед самым концом рабочего дня небо заволокло тучами, которые явно собирались пролиться дождем.

Зонтик лежал в ящике стола, так что пришлось мне вернуться, хорошо, что начальник еще не ушел и на мои извинения что-то буркнул из кабинета.

И вот, торопясь по пустым коридорам, я услышала смех Александры. Этот смех я не забуду до конца жизни.

И да, она шла к лифтам в компании сотрудников фирмы. Кажется, там были сплошь мужчины.

Они вились вокруг нее, как мотыльки вокруг лампы. (Правильнее было бы сказать, как мухи над кучей кое-чего, но я не стану этого делать только потому, что вы подумаете, что я просто завидую.)

В самом деле, кто я и кто она? Достаточно бросить на нас двоих один только взгляд, и все станет ясно.

Красивая, эффектная блондинка с отличной фигурой, она, кроме того, еще умна и успешна, это сразу видно. А я — жалкая, никчемная, бесцветная неудачница, одинокая и неприкаянная, да к тому же еще и в глубокой депрессии.

И кто же поверит, что это именно она, Александра, является единственной причиной всех моих бед? Да она меня в упор не видит, я для нее просто не существую!

Так и оказалось. Вся эта компания меня просто не заметила. Нет меня, даже тени моей нет.

Они все со смехом втиснулись в лифт, даже не думая подождать. А я долго стояла, нажимая кнопки, пока не поняла, что лифт отключили. Почему-то это стало последней каплей, и когда я спускалась по полутемной лестнице, я совсем пала духом.

Неужели так будет всегда?

Я шла к метро, ничего не видя, потому что в глазах было буквально темно. Встречные прохожие то и дело натыкались на меня, кто-то вяло ругался, кто-то отскакивал в сторону, кто-то, кажется, спрашивал, не нужна ли мне помощь.

Я не отвечала ни тем, ни другим, из-за спазма я вообще не могла говорить.

Возле станции метро, где было светло и шумно, я осознала, что давно идет дождь, так вот отчего в глазах у меня было темно. И еще я была вся мокрая, поскольку не удосужилась достать из сумки зонтик. Кроссовки хлюпали, пиджак хоть выжимай.

В зеркальной двери отразилось что-то несусветное — волосы свисают как мокрая пакля. В метро из глаз ушла темная мутная зыбь, зато теперь перед глазами стояла она: с волосами, раскинувшимися по спине, в ярко-красном платье, обтягивающем фигуру.

Все знают, что блондинкам не идет красное, однако она никогда не обращала внимания на стереотипы. И крупный рот, накрашенный опять-таки