Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Продать вам надо было, Сергей, ваши поместья и севрские сервизы и уехать отсюда куда-нибудь в Баден-Баден, пока была возможность, – говорит тот, что в пенсне. – Вы бы там и дальше спокойно занимались своей религиозной философией.
– Буду бороться до конца, – отвечает его спутник. – Спасение России пока еще в наших руках, не все так однозначно. Тайная военная организация налаживает сообщение с нашими силами на окраинах. Поднимем восстание, когда добровольцы генерала Алексеева подойдут к Москве.
– Что же вы не боролись, Сергей, раньше, а? Когда во Временном правительстве сидели? Всего-то надо было – арестовать Ленина! – Человек в пенсне тяжело дышит, идти трудно, сапоги застревают в снегу. – Я же вам предлагал, умолял обратиться с этой идеей к министру внутренних дел, и он был бы формально ни при чем. Арестовать и сделать так, чтобы Ленина тут же убили при попытке к бегству! Пока вы сидели и выясняли, кто из вас самый умеренный, большевики действовали. Россия на кону стояла! Стрелять его надо было, гниду эту лысую, понимаете? Стрелять!
– Предлагаете действовать их методами, Виктор? – спрашивает Сергей, остановившись и глядя на своего собеседника, который тоже остановился.
– Да! Террор мог стать нашим спасением.
Сергей хочет посмотреть в глаза Виктору, но они скрыты круглыми темными стеклышками пенсне.
– Да-да, будь моя воля, я бы этих комиссаров пострелял всласть, – продолжает Виктор. – Всласть! И с разумом холодным. Рассосется эта красная опухоль, думаете, вскоре? Нет, ваше сиятельство, это надолго. Это же собаки бешеные. Крестника моего, Алешу Ковалева, штабс-капитана, арестовали после перестрелки у телефонной станции. Он сбежал, когда на другой день повели в Бутырку, так они нашли и расстреляли его братьев и жену, сказали, что это были, понимаете ли, заложники. И государя расстреляют в Тобольске, вот увидите. Да что государь, в городе есть нечего, я уже не помню, когда чай с сахаром пил! Так что я бы их тоже с удовольствием расстреливал! Лично! Круглосуточно! За полфунта сахара! Своей рукой! – Виктор ожесточенно трясет кулаком в кожаной перчатке. – А тела сбрасывал бы в студеный колодец, в котором начало и конец всей нашей поганой российской истории!
– Вы бредите, Виктор, – печально отзывается его спутник.
Когда они доходят почти до середины моста, в свете фонарей появляются несколько вооруженных винтовками солдат с красными бантами на груди под предводительством юноши в черном кожаном плаще, который кричит что-то вслед двоим уходящим и стреляет из маузера в воздух.
Сергей вынимает из-за пазухи пистолет Browning FN 1903 и поворачивается к солдатам боком, как будто это дуэль александровской эпохи.
– Что за глупости, Сергей?! Пистолет с такого расстояния! Смешно! Бежим! Бросьте позерство! – кричит полковник Виктор Ендаков, бывший начальник контрразведывательного отделения Генерального штаба.
Они бегут.
Юноша командует: «Огонь!», бородатые солдаты вскидывают винтовки системы Мосина и стреляют, но этих двоих почти не видно в слабом свете новой луны. Князь Сергей Терлецкий и полковник Виктор Ендаков, петляя, как зайцы, приближаются к спасительным темным переулкам Замоскворечья.
* * *
За час до этого солдаты обыскивали зажиточную квартиру, реквизировали вяленую конину и четыре штофа самогона, все были пьяны, и ни одна из пятнадцати пуль не попала в цель.
* * *
Февраль 1999 г., ночь.
На мосту спиной к проезжей части и лицом к храму Христа Спасителя стоит Лиза Глинкина, проститутка двадцати шести лет.
Накануне вечером ее, как обычно, привезли на Тверскую в автобусе вместе с другими проститутками, которые рассредоточились по своим местам от Маяковской до Большой Бронной. К полуночи Лиза сделала несколько минетов, попрыгала на старом волосатом кавказце на заднем сиденье его машины с тонированными стеклами, устала, потому что у кавказца почти не стоял и ей пришлось компенсировать ощущение полноценности соития энергичностью своих движений, и зашла передохнуть положенные ей полчаса на квартиру в Дегтярном переулке, куда девочки водили клиентов и где можно было поесть и поспать. На кухне этой квартиры Лиза обнаружила борсетку своего сутенера Артура Студнева по кличке Студень. В борсетке были деньги, собранные со всех его подопечных. Артур в это время уединился в туалете, где делал себе внутривенную инъекцию кокаина, который он предпочитал вульгарному героину, как иные поэты предпочитают шампанское горькой водке.
Лиза заглянула в борсетку. Прижав ее к груди, прокралась по коридору мимо двери туалета, бегом спустилась по лестнице и торопливо зашагала по Тверской в сторону Манежной площади, с трудом соображая, что делать. Возле памятника Юрию Долгорукому ее осенило: надо доехать на метро до «Новокузнецкой» и там укрыться на несколько дней у подруги на квартире, а потом на попутках добираться к маме в Курск. Деньги из борсетки она переложила в свою сумочку и бросила борсетку в ближайшую урну, подошла к метро, но у входа на станцию заметила Тимура – друга своего сутенера. Тимур говорил о чем-то с бригадиром местных таксистов, который собирал для него еженедельную дань. Лиза испугалась, что Тимур ее заметит, и решила не спускаться в метро, а дойти до Пятницкой улицы через Красную площадь. Перебежала на другую сторону, прошла под аркой Воскресенских ворот, вдоль ГУМа, поднялась на мост и остановилась передохнуть. По обледенелому асфальту на высоких каблуках идти было трудно. К тому же несколько дней подряд у нее болело сердце, она то и дело сосала валидол и старалась меньше курить. От слишком быстрой ходьбы и от связанного с кражей волнения сердце заболело опять: сначала появилось ощущение, что из груди кто-то тянул жилку, отпускал, опять неумолимо тянул, как будто пробуя тело на прочность, затем левая рука одеревенела до локтя и навалился страх. Лиза достала из сумочки таблетку валидола и положила под язык, чувствуя сладкий целительный холодок.
Артур выходит из туалета, видит пропажу, устраивает короткий допрос нескольким проституткам и понимает, что виновата Лиза. Он взбешен не столько от потери денег, сколько от того, что его посмела обокрасть шлюха. Он садится в свою спортивную машину Toyota Supra A80 лимонного цвета и едет в Замоскворечье к барыге, чтобы закупить еще кокаина. Себе и на перепродажу своим проституткам. Моховая перекрыта – ремонт дороги, поэтому он делает крюк, выезжает с набережной на мост и видит Лизу, безошибочно узнав ее по рыжим густым волосам и тщедушной фигурке. Она стоит к нему спиной. Артур злорадно торжествует, забыв про то, что надо вернуть деньги, тихо притормаживает рядом, достает из бардачка пистолет ИЖ-76, переделанный под стрельбу боевыми патронами, опускает
- Святая простота. Рассказы о праведниках - Владимир Михайлович Зоберн - Прочая религиозная литература / Русская классическая проза
- Ленинградский панк - Антон Владимирович Соя - Биографии и Мемуары / История / Контркультура / Музыка, музыканты
- Пространство Любви (Звенящие кедры России - 3) - Владимир Мегре - Русская классическая проза
- КРИСТАЛЛ ЖЕЛАНИЙ - Алексис Алкастэн - Русская классическая проза / Социально-психологическая
- Трое в одной лодке, не считая собаки - Джером Клапка Джером - Классическая проза / Прочие приключения / Прочий юмор
- Творческий отпуск. Рыцарский роман - Джон Симмонс Барт - Остросюжетные любовные романы / Русская классическая проза
- Гольф с моджахедами - Валериан Скворцов - Русская классическая проза
- Английский язык с Джеромом К. Джеромом. Трое в лодке, не считая собаки (ASCII-IPA) - Jerome Jerome - Прочий юмор
- Плохие девочки не умирают - Кэти Алендер - Русская классическая проза / Триллер
- Не могу без тебя! Не могу! - Оксана Геннадьевна Ревкова - Поэзия / Русская классическая проза