Рейтинговые книги
Читем онлайн Дом Цепей - Стивен Эриксон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 232

«Однако я чувствую, будто за нами наблюдают. Может быть, это Семеро. Уругал, поднимись к звездам, оседлай кружение колеса, погляди на нас, низших. Услышь меня, Уругал! Я, Карса Орлонг, убью ради тебя тысячу детей! Тысячу душ положу к ногам твоим!»

Какой-то пес заскулил в беспокойном сне, но не вскочил.

* * *

На северной стороне долины, что глядит на деревню, на самой опушке стояли двадцать три безмолвных свидетеля ухода Карсы Орлонга, Байрота Гилда и Делюма Торда. Подобные призракам во тьме между широколиственных деревьев, они молча ждали, пока воины не скрылись по восточному тракту.

Урожденные уриды. Принесенные в жертву уриды, родичи Карсы, Байрота и Делюма. На четвертом месяце жизни их отдавали Каменным Лицам. Матери клали их на поляне, дождавшись заката. Семеро принимали их — утреннее солнце видело пустую траву. Все они были отданы новой матери.

Теперь они стали детьми Сибалле. Сибалле Ненайденной, единственной богини без покорного ей племени. Итак, она создала себе племя, тайное племя, оторванное от шести прочих. Она научила их считать родней только друг друга. Научила уважать прежние их кланы. Научила пониманию особой цели, которой послужат они и только они.

Сибалле назвала их Найденными, и так они звали друг друга, так называлось их тайное племя. Они жили посреди земель кланов, но никто не знал об их существовании. Конечно, кто-то мог подозревать — но подозрения оставались неподтвержденными. Мужчины вроде Синюга, отца Карсы, обращающегося с кровными знаками без всякого почтения, скорее даже с презрением. Такие не представляли реальной угрозы… но если возникал серьезный риск, принимались меры решительные. Как было, например, с матерью Карсы.

Двадцать три Найденных, молча засвидетельствовавших начало военного похода, прячась среди деревьев на краю долины, были по крови роднёй Карсе, Байроту и Делюму, но по сути — чужаками. Хотя в тот миг это казалось не имеющим значения.

— Один из них сумеет, — сказал старший брат Байрота.

Сестра — близняшка Делюма пожала плечами. — Что же, мы будем готовы к его возвращению.

— Да, будем.

У всех Найденных была одна общая черта: Сибалле отметила своих детей жуткими шрамами, сорвав полоски плоти с мышц левой стороны лица — от виска до челюсти, и это мешало лицам выражать различные эмоции. Все лица застыли в вечной гримасе недовольства и разочарования. Каким-то странным образом физические повреждения изменили их голоса — а возможно, причиной тому было подражание монотонной речи богини.

Лишенные интонации слова надежды звучали фальшиво даже для их собственных ушей, заставляя говоривших замолчать.

Один из них сумеет. Возможно.

* * *

Синюг мешал похлебку в котле, когда за спиной открылась дверь. Тихий скрип, шорох парализованной ноги, стук палки о порог. Затем — суровый, обвиняющий вопрос: — Ты благословил сына?

— Я отдал ему Ущерба, отец.

Палку удалось вместить презрение, отвращение и подозрение в одно слово: — Почему?

Синюг не поворачивался. Слушал, как отец мучительно ковыляет к креслу около очага. — Ущерб заслужил последнюю битву. Я знаю, что сам не поведу его на врага. Поэтому.

— Как я и думал. — Палк застонал, опустившись в кресло. — Ради коня, не ради сына.

— Голоден?

— Не откажу тебе в показном радушии.

Синюг позволил себе тихо и горько улыбнуться, достал вторую чашу и поставил рядом со своей.

— Он готов был свернуть гору, — пробурчал Палк, — чтобы увидеть, как ты вскочишь с подстилки.

— Он всё это делает не ради меня, отец, а ради тебя.

— Он обретет великую славу лишь тогда, когда сумеет искупить твой позор, Синюг. Ты похож на кривой куст между двух высоких башен. Одной башне ты сын, второй — отец. Вот почему он тянулся ко мне. Зачем ты шуршал и махал колючками там, внизу, между Карсой и мной? Ты вечно делаешь плохой выбор!

Синюг наполнил чаши и встал, передавая одну отцу. — Рубец вокруг старой раны не чувствует боли, — сказал он.

— Бесчувствие не добродетель.

Синюг улыбнулся и сел в другое кресло. — Расскажи сказку, отец, как делал раньше. О днях после твоего триумфа. Расскажи об убитых тобой детях. О зарубленных женщинах. Расскажи о горящих фермах, о криках овец и коров, пойманных огнем. Я снова увижу эти огни в твоих глазах. Развороши угли, отец.

— Когда ты говоришь о прошлых днях, сын, я слышу лишь голос той женщины.

— Ешь, отец, если не хочешь нанести оскорбление моему дому.

— Ладно.

— Ты всегда был приятным гостем.

— Верно.

Они молчали, пока не прикончили похлебку. Синюг опустил чашу. Встал, подобрал чашу Палка — и швырнул обе в очаг.

Глаза отца широко раскрылись.

Синюг глядел на него сверху вниз: — Ни один из нас не доживет до возвращения Карсы. Мост между мной и тобой смыли воды. Приди еще раз, отец, и я убью тебя. — Он протянул руки, поднял Палка, оттащил плюющегося старика к двери и без особых церемоний вышвырнул вон. Вслед полетела клюка.

* * *

Они ехали по старому тракту, ведущему вдоль горного хребта. Там и тут недавние обвалы завалили путь, спустив в долину стволы поваленных кедров и елей; в других местах кусты и деревья пустили корни на дороге, мешая идти. В двух днях пути впереди лежали земли ратидов, а именно с этим племенем уриды враждовали больше всего. Набеги и жестокие убийства поймали племена в сеть взаимной ненависти, и тянулась эта сеть на сотни лет.

Но Карса не намеревался незаметно миновать территории ратидов. Он хотел мстительным клинком прорубить кровавую дорогу, растоптать копытами коней обиды настоящие и воображаемые, отнять души у десяти, двадцати, а может и еще большего числа Теблоров. А вот едущие за ним воины, знал он, верят, будто им предстоит таиться и красться. Их ведь всего трое…

«Но с нами Уругал. Это его время года. Мы возвестим его приход пролитием крови. Мы пнем гнезда шершней, ратиды познают страх, запомнят имя Карсы Орлонга. Как и сюниды. Придет их черед».

Кони осторожно шагали по осыпи недавнего оползня. Прошлой зимой было много снега — больше, чем мог припомнить Карса. Задолго до того, как Каменные Лица пробудились и объявили старейшинам, посылая сны и трансы, что победили старых теблорских духов и требуют покорности; задолго до того как отнятие вражьих душ стало первой заботой Теблоров — правившие страной и людьми духи были костями скал, плотью земли, волосами и мехом лесов и лугов. Дыхание их было ветром, несущим смену времен года. Зима приходила и уходила с жестокими штормами, бушевавшими высоко в горах, когда буйные духи сцеплялись в бесконечной взаимной вражде. Лето и зима были чем-то похожи: одинаково сухие и однообразные, хотя лето казалось временем утомления, тогда как зима — периодом ледяного, хрупкого покоя. Поэтому Теблоры приветствовали лето, время уставших в битве духов, и презирали зиму, ибо бойцы ее слабы, а в иллюзии покоя нет ценности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 232
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дом Цепей - Стивен Эриксон бесплатно.

Оставить комментарий